Страница 15 из 27
Селена пристально посмотрела на Феликса, будто бы оценивая его реакцию, пытаясь понять, стоило ли ей продолжать рассказ, или мужчина больше не хотел ничего об этом слышать. Однако Феликс был явно под впечатлением, он неосознанно сложил руки на груди, пытаясь тем самим казаться более сдержанным, чем он был на самом деле в данный момент.
– Что это такое могло быть? – спросил Феликс, глядя Селене в глаза, выказывая искреннюю заинтересованность.
– Инженер и помощник не знали, что и думать. Их система попросту исключала травмирование вымени коров, и уж тем более речь не могла идти сразу о таком количестве животных, в чьём удое кровь была обнаружена. Инженер не знал куда деть собственные глаза, потому что наш экскурсовод, да и преподаватели, все как один, уставились на него вопрошающе, ожидая объяснений, чего угодно чтобы нивелировать эффект от увиденного. Но первым, кто решился прояснить всем ситуацию, оказалась та самая беременная женщина. При виде содержимого цистерны её глаза расширились, лицо исказилось от страха, она приблизилась к нам и стала кого-то искать. Было понятно, что женщина пыталась отыскать среди прочих учеников Лизу, и ей не потребовалось много времени, чтобы сделать это. Лиза и я стояли чуть в стороне от других, но если я была заворожена видом содержимого цистерны, то Лиза смотрела на свою недавнюю обидчицу, на её лице вновь появилась та самая едва заметная улыбка. Женщина не стала сдерживаться в эмоциях, отыскав Лизу, она во всеуслышание завопила, указывая не неё пальцем. В своих истеричных воплях женщина назвала Лизу каким-то совершенно непонятным словом, которое, тем не мне, надолго врезалось мне в память. Она назвала Лизу «Лаума»
Феликс повторил это слова, сомневаясь, правильно ли он его расслышал, но Селена как будто не заметила этого и продолжала рассказывать.
– Женщина кричала, жестикулировала, утверждала, что никому нельзя находиться рядом с Лизой и что её нужно прогнать. Это всё выглядело как полнейшее помешательство. Инженер и его помощник, очевидно, позабыли про кровавое молоко, и вызвали подмогу, чтобы утихомирить беснующуюся женщину. Это оказалось правильным решением, в своём приступе безумия, та не понимала что творила. Нас всех по-быстрому собрали и рассадили по автобусам. Экскурсовод не переставала извиняться перед преподавателями, которым и дело не было до её извинений, им хотелось как можно скорее уехать с фермы, оставляя позади как пережитый инцидент с женщиной, так и не стирающийся из памяти образ кровавого удоя. Я, как и обычно, села рядом с Лизой, но вокруг нас образовалась совершенно явная пустота. Другие школьники то и дело смотрели на нас, и это были взгляды полные страха и иногда – ненависти.
– Представляю, каково вам пришлось. – отозвался Феликс, испытывая желание ободрить собеседницу, но та нисколько в этом не нуждалась.
Рассказывая эту удивительную историю, девушка испытывала волнение, связанное скорее с самой сутью необъяснимого происшествия, нежели со страхом.
– Для меня самое неприятное началось только спустя несколько дней после этой экскурсии. – продолжала Селена – Мои родители никогда не отличались ни религиозностью ни склонностью к суевериям, однако они попросили меня с ними серьёзно поговорить. Разговор зашёл именно про случившееся на экскурсии и про Лизу. Ничего конкретного сказано не было, но моя мать спросила меня, была ли я до конца уверена, что общение с Лизой шло мне на пользу. Когда я уточнила, что мама имела в виду, уже мой отец спросил, была ли я уверена, что моё общение с Лизой было безопасным для меня. Я категорически отказывалась понимать подобные инсинуации и уже намеривалась прекратить эту беседу, когда моя мать вдруг сорвалась и впервые за несколько лет повысила на меня голос. Причина была в нашем завуче, той самой пожилой религиозной даме. Она провела внеочередное родительское собрание по поводу случившегося, приглашены были все родители, кроме родителей Лизы. Я не знаю, что она там наговорила, но после того собрания, вокруг Лизы и её семьи окончательно установилась социальная отчуждённость. С Лизой практически никто не разговаривал, преподаватели вели себя на уроках так, как если бы её вовсе не существовало.
– Отвратительно! – выругался Феликс, последние обстоятельства, которые он узнал, показались ему чудовищным проявлением средневекового невежества – А что только этим ограничились? Может ещё инквизиционный процесс, ордалия?
Селена смотрела на мужчину, не вполне понимая, о чём он говорит. Очевидно, девушка просто не обладала достаточными познаниями в области средневекового судилища и истории инквизиционных процессов. Однако Селена была достаточно умна, чтобы понять аналогии, которые пытался провести Феликс, она не решалась произносить некоторые мысли вслух, и не хотела слышать их от своего собеседника.
– Несколькими месяцами позже, – чуть отвернувшись в сторону, Селена продолжила рассказывать – наша завуч поехала на ту самую ферму. Об этом никто не знал, пока она не вернулась и не собрала ещё одно внеочередное собрание, на котором присутствовали учителя и родители школьников нашего класса. К моему счастью, на этом собрании присутствовал мой отец, а не мать, и впоследствии, я говорила с отцом наедине. Завуч рассказала, что та самая беременная женщина, которая обвиняла Лизу, наконец родила. Ребёнок оказался болезненным, но в целом, жизнеспособным. Прошло уже какое-то время, и женщина с ребёнком вернулась к себе домой. Она была не замужем, но проживала с каким-то мужчиной, сожителем, судя по всему. Однако ребёнок, которого она родила, был от другого мужчины, но в этом не было никакого секрета. Так вот, по прошествии двух месяцев, когда младенец уже пошёл на поправку, произошло странное событие. Женщина работала в ночную смену на ферме, она не пребывала в отпуске по уходу, поскольку её сожитель не имел работы и часто по многу пил, не покидая квартиры. Ребёнок оставался с мужчиной, но женщина договаривалась со своей соседкой, чтобы та присматривала за обоими и в случае чего тут же звонила ей на работу. Вернувшись под утро со смены, женщина не нашла ребёнка. В кроватке вместо двухмесячного младенца женщина обнаружила плотно связанный сноп соломы.
Феликс, успевший мысленно дать себе слово, что впредь он будет стараться сдержанней реагировать на какие бы то ни-было подробности, вновь не смог сдержать своих эмоций. Однако, на этот раз, ему не нашлось что сказать, он лишь раскрыл рот в немом вопросе, его глаза расширились от удивления.
– Да, понимаю тебя. – ответила Селена, прочитав во взгляде Феликса его недоумение – Самым странным было то, что сноп соломы был сплетён таким образом, чтобы по своей форме напоминать тельце младенца.
– Что произошло дальше? – таким был единственный вопрос, который задал Феликс.
– Дальше, – Селена вновь отвела глаза в сторону, словно подбирая слова для объяснения какого-то деликатного момента – если верить нашему завучу, то женщина вновь поддалась приступу безумия. Она рыдала, билась в истерике, её пьяный сожитель был не в силах её успокоить. Соседка, прибывшая на шум, тоже не смогла успокоить женщину. Пришлось вызывать милицию. Ещё до прибытия сотрудников, женщина взяла кухонный нож и угрожая зарезать любого, кто решился бы к ней приблизиться, она подошла к кроватке. Вынув оттуда сноп, она уложила его на подоконник и несколькими неточными ударами отсекла соломенной фигурке то, что изображало голову младенца. Соседка, находившаяся всё это время в комнате и наблюдавшая за происходящим, позже рассказывала уже прибывшим сотрудникам, что не могла быть уверена, после того как женщина отсекла ножом голову соломенной «кукле», чья кровь осталась на подоконнике, но никаких порезов на руке женщины найдено не было.
Феликс молчал, медленно переваривая в мыслях услышанное.
– Последние два школьных года Лиза практически не посещала занятий. Она занималась на дому, брала задания и план освоения материалов у учителей. Школа охотно пошла на данную меру, поскольку это в некотором роде решало их репетиционную проблему, если ты понимаешь, что я имею в виду.