Святославичи

Погода стояла холодная. Мерзлая земля звенела под копытами лошадей. Налетал порывами ледяной ветер.

Темная гладь реки Трубеж отливала свинцовым оттенком, по ней катились бесконечной чередой барашки волн.

На перевозе никого не было. Прибрежный песок был усеян обгорелыми обломками плоскодонных лодок. Почерневшая от пожара избушка на причале была утыкана половецкими стрелами. Навесы, где хранились весла и снасти, обрушились и представляли собой груду жердей и досок.

Святослав остановил дружину.

- Придется искать брод, - сказал он.

На другом берегу среди голых тополей замелькали всадники.

Святослав и его воеводы вгляделись в мелькающие очертания наездников. Неужели половцы? Отряд спустился по откосу к самой воде.

- Русичи! - обрадовано выдохнул Перенег. С противоположного берега замахали руками:

- Откуда путь держите?

Перенег сложил ладони рупором и прокричал в ответ:

- От Чернигова идем к Переяславлю!

Переяславские дозорные показали черниговцам ближайший от перевоза брод на реке и проводили воинство Святослава до самого города. Грозные стены и башни переяславской крепости были видны издалека, особенно бросалась в глаза мощная башня над Епископскими вратами. С нее-то и заметили переяславцы приближающееся войско, и над городом прокатился тревожный набат.

Всеволод встретил брата радушно. В гриднице накрыли столы для старших дружинников Святослава.

Сами братья уединились в любимой Всеволодовой светлице, полной книг и пергаментных свитков.

- Слыхал, слыхал, как ты порубил поганых на Снови! - с улыбкой говорил Всеволод, подливая греческого вина в чашу Святослава, до которого тот был большой охотник. - Три дня тому назад отряд половцев, бежавший из-под Сновска, рыскал у меня под Переяславлем. Посекли мы его почти весь, а тридцать человек в плен взяли. Они-то й поведали про битву под Сновском. Сказывали, не одна тыща соплеменников ихних там полегла. Так ли?

- Много полегло в битве, много в Снови утонуло, - покивал головой Святослав. - Да полторы тыщи попленили воины мои. Взяли и самого Шарукана. Ох и поскрипел он на меня зубами!

- Дивлюсь я тебе, брат мой, - не без завести произнес Всеволод. - Не иначе, сама удача благоволит тебе. Самого Шарукана в плен взять!

- Удачу самому за хвост ловить надо, а не ждать, сидючи, когда она благость свою к тебе проявит, - возразил Святослав и поставил опорожненную чашу на стол рядом с толстой книгой в кожаном переплете с золоченым тиснением. - Цезаря почитываешь, брат? - Святослав улыбнулся, бросив взгляд на заглавие книги. - А ведь отец наш почему-то не любил «Записки о Галльской войне».

- Отец душою был на стороне галлов, почитая их за предков западных славян, - вздохнул Всеволод и нежно погладил книгу, - а ромеев он всегда недолюбливал, и тех, что служили в легионах Цезаря в стародавние времена, и нынешних царьградских…

- Значит, убрались поганые из твоей вотчины, - задумчиво сказал Святослав. - Теперь можно и о Киеве промыслить. Ведаешь ли, что ныне там Всеслав-кудесник сидит на троне отца нашего!

- На то он и кудесник, - усмехнулся Всеволод. - Всеслав ведь тоже половцев крепко побил под Берестовым. Слышал? - Святославу это было неведомо. - Вооружил киевлян и вывел их за стены на поганых. Пешцев у Всеслава много было, а конников всего-то четыреста, но не выдержали степняки рати со Всеславом, побежали. Вот и выходит, что всего два славных полководца на Руси, - ты да Всеслав!

Польщенный Святослав улыбнулся.

Сражаться со Всеславом за киевский стол Всеволод наотрез отказался, сославшись на близящиеся холода и на разор своей земли, мол, о погорельцах подумать надо. Понимал Святослав, что не эта главная причина, просто не желает Всеволод вступать в борьбу с воинственным Всеславом ради выгоды Святослава.

- Вижу, не хочешь ты видеть меня на столе киевском, брат, - хмуро промолвил Святослав, - все за устав отцовский держишься.

- Не хочу, чтоб меж тобой и Изяславом меч был, - ответил Всеволод, не пряча взора, - иль мало нам набегов половецких!

- Да какой из Изяслава великий князь?! - воскликнул Святослав. - Подумай сам, брат. Он с дружиной своей на ножах живет, город на потеху черни бросил, у латинян помощи ищет - смех да и только!

- Какой-никакой, но Изяслав наш старший брат, - осуждающе произнес Всеволод.

Святослав не стал продолжать разговор и постарался скрыть разгоревшуюся в нем обиду. В конце концов можно обойтись и без Всеволода!

Среди переяславских дружинников Святослав вдруг увидел Порея, некогда бежавшего с Ростиславом в Тмутаракань. Поседел с той поры бывший новгородский посадник, загорел до черноты на южном солнце, но по-прежнему был прям и крепок.

- Где друг твой Вышата Остромирич? - спросил Порея Святослав. - Иль разошлись ваши пути-дорожки?

- Да, пожалуй, разошлись, княже, - невозмутимо ответил Порей. - Вышата и с ним все новгородцы к сыну твоему Глебу на службу подались, а я вот забрал с собой волынян - и на Русь.

- Почто ко Всеволоду, а не ко мне пришел?

- Тебе, княже, я мог бы и в Тмутаракани служить. Не захотел, как видишь.

- Вольному воля.

Святослав давно знал Порея как храброго и мудрого воина. Не удалось в свое время переманить его к себе от Ростислава, теперь вот Всеволод дорогу перешел.

Святослав утешил себя тем, что хотя бы Вышата с Глебом остался.

В Чернигов дружина Святослава возвратилась уже по первому снегу.

На фоне снежной белизны особенно уныло смотрелись полуобгоревшие избы смердов; больше всего деревень было сожжено половцами в Посемье.

Святослав, отпуская из плена троих степняков, раздраженно сказал им:

- Выкуп за Шарукана в четыре тысячи золотых монет жду к лету. Не будет выкупа - простится хан с головой. Так и передайте его родичам. За беков и беев возьму по полторы тысячи монет за каждого.

Дружинники Святослава проводили половцев до Курска и отпустили, снабдив провиантом на три дня.

С наступлением декабря так завьюжило, что носа из дому не покажешь.

Святослав отложил поход на Всеслава до весны, видя, что бояре его зимой воевать не рвутся. К тому же многие были сильно изранены в сече с половцами. Зерновит и Коснячко даже головы с подушки поднять не могли. Это тоже остудило воинственный пыл Святослава.

Ода, видя, как много дружинников убито и поранено в битве, сказала с упреком мужу:

- Воинов своих пожалей. Дай им от ран отойти! Повремени с Киевом, весны дождись.

- Ладно, уговорила, - огрызнулся Святослав, - жду весны…

Весной, едва апрель пригрел землю, в Переяславль и Чернигов примчались гонцы от Изяслава, который двигался к Киеву с польским князем Болеславом и призывал братьев выступить ему навстречу, чтобы совместными силами сокрушить Всеслава, незаконно занявшего киевский стол.

Святослав, прочитав послание старшего брата, взбешенный швырнул свиток себе под ноги.

- «Я - великий князь киевский повелеваю тебе…» Он мне повелевает! - Святослав выругался. - Храбрым стал за польскими-то копьями! Мать твою!

- Много ли поляков ведет за собой Изяслав? - спросил Веремуд.

- Про то в грамоте нет, - ответил князь. - Но раз уж Изяслав высоко задирает нос, точно с ним все Болеславовы магнаты. Сбежались, как тати на грабеж!

- Надо подчиниться, княже, - промолвил Веремуд. - У Изяслава ныне сила, а Всеслав Ярославичам врагом был и будет.

Святослав промолчал, но в душе согласился с воеводой: стол киевский надо освобождать. В чужое гнездо залетел Брячеславич!

* * *

Уходя в поход, Святослав оставил сыновей дома. Ода слышала, как ее супруг сказал Веремуду, тоже оставшемуся в Чернигове: «Всеслав зело сильно за великокняжеский стол биться будет. Может, придется Киев приступом брать. Не хочу, чтобы сыны мои это видели».

В душе Ода была благодарна мужу. Сердце ее пылало любовью к Олегу, она чувствовала, что все больше погружается в пучину греховной страсти. Ее тайные встречи с пасынком в отсутствие мужа участились.