Святославичи

Святослав взглянул на племянницу. Он сразу догадался, кому она сочувствует. Гонимый Всеслав мил ее чувствительному сердцу.

«Дал бы мне Всевышний Киев, а уж я бы отблагодарил Его за это!» - подумал Святослав.

«Правда Ярославичей»

В лето 6580 (1072) собрались братья Ярославичи с лепшими

мужами своими и порешили для лучшего устроения земли

Русской присовокупить новый судебный устав к уже

существующей «Правде» Ярослава Мудрого.

Обнаружив на берегу Буга польское войско, Изяслав постарался уладить дело миром. Он дал Болеславу отступное в виде пятисот гривен, и польский князь удалился со своей ратью восвояси, прихватив с собой и все награбленное в русских землях. Единственное, на чем настоял Изяслав: чтобы поляки вернули всех плененных русичей. Болеслав не стал упорствовать и выполнил требуемое.

Возвращаясь в Киев, Изяслав мнил себя победителем.

Однако многие бояре в окружении Изяслава были недовольны таким окончанием похода.

Особенно негодовал Тука.

- Виданное ли дело, чтобы русские князья платили полякам отступное! - во всеуслышание говорил он. - Срам-то какой на наши знамена! Стоило ли тогда так вооружаться и, блистая оружием, шагать к Бугу, чтоб без битвы разойтись с неприятелем. Не бывало такого ни при Ярославе Мудром, ни при Владимире Святом!

- Так ведь Болеслав был обижен Изяславом, - заступился за князя Коснячко, - они почти врагами расстались в Киеве два года тому назад. Теперь обида Болеславом забыта. Он опять нам друг.

- Друг, а хуже половца по землям нашим прошелся, - ворчал Чудин. - От такого друга лишь ножа в спину ожидать можно!

Отголоски этих разговоров доходили до Изяслава, но он не придавал им значения. Казна его не обеднела, а воевать сразу и с Болеславом, и со Всеславом Изяслав считал делом безнадежным.

На военном совете Изяслав объявил боярам, чтобы они готовились к рати со Всеславом.

- Вы доблесть свою доказать мне тщитесь, - молвил князь, - я дам вам возможность показать себя в битве. Всеслав враг упорный, и на уступки он не пойдет. Либо мы разобьем его, либо он нас!

Ярополк, вернувшийся в Киев после неудачной осады Полоцка, был рад тому, что война с полоцким князем возобновится. Осталась в Киеве и черниговская дружина. Тем самым Святослав подтвердил свое участие в войне со Всеславом.

Изяслав намеревался выступить на Полоцк, как только прекратятся дожди и слякоть на дорогах скует первыми заморозками. Столь теплого и дождливого ноября давно не бывало.

Но тут вмешалась Гертруда.

- То, что ты с Болеславом замирился, свет мой, говорит о твоей предусмотрительности, - молвила княгиня, лежа в постели с тяжкой хворью, пришедшему ее навестить Изяславу. - Однако, сделав один разумный поступок, сделай и другой - замирись со Всеславом.

Изяслав вскинул на супругу изумленные глаза. Гертруда продолжила слабым, но непреклонным голосом, не дав ему даже вставить слово:

- Братья твои в силу вошли и открыто тебе не подчиняются. Ты уступил Святославу Новгород и Ростов, а Всеволоду - Смоленск. Что у тебя осталось, свет мой? Вечно неспокойная Волынь да Туров с Вышгородом, не считая Киева. Хорошо, коль одолеешь ты Всеслава, а ежели не одолеешь…

Изяслав внимал жене, нахмурив брови. А та продолжала:

- Братья твои только возрадуются твоему поражению, Изяслав. Им ведь неведомо, что киевляне тобой недовольны, что монахи в печерской обители тебя не любят, что митрополит враждебен к тебе. Братья твои ждут не дождутся твоего падения, свет мой. И особенно Святослав. Этот пройдоха давно метит на киевский стол, а тебе и невдомек, что…

- Знаю я об этом, - перебил Гертруду Изяслав. - Случись что со мной, Святославу по закону киевский стол уготован.

- Вот именно, - заметила Гертруда. - О сыновьях своих подумай, Изяслав. При тебе они князья, а при Святославе изгоями станут.

- Я бы рад замириться со Всеславом, токмо вряд ли пойдет колдун со мной на мировую, - со вздохом промолвил Изяслав. - Он, небось, простить не может прошлого моего коварства.

- А ты Всеславу не токмо мир предлагай, но и союз против Всеволода и Святослава, - сказала Гертруда, горящими глазами глядя на мужа. - Обещай уступить Всеславу Псков и Новгород в случае победы над братьями твоими.

Изяслав даже вздрогнул от услышанного:

- Да в уме ли ты, Гертруда?! Такое мне молвишь!

- Я-то в уме, - ответила княгиня. - Гляди, Изяслав, спохватишься, да поздно будет! Братья твои при случае колебаться не станут.

Изяслав почесал голову.

- Бояре мои уже на войну с полочанами изготовились…- неуверенно проговорил он.

- Не иди на поводу у бояр своих, - резко вымолвила Гертруда и жестом попросила мужа подать ей лекарство, стоящее на столе в глиняной кружке.

Изяслав глядел на пышущее лихорадочным румянцем лицо супруги, обрамленное спутанными каштановыми волосами, на ее сочные пунцовые уста, к которым она поднесла кружку с целебным питьем, и невольно поймал себя на мысли, что болезнь придает Гертруде особое очарование.

- От бояр своих переговоры со Всеславом до поры храни в тайне, - вновь заговорила Гертруда, опорожнив кружку. - Отправь в Полоцк Людека. Он все сделает как надо. Писем никаких не шли, пусть Людек договаривается со Всеславом изустно.

- Но, Гертруда… - попробовал возразить Изяслав.

- Всеслав для тебя ценнее братьев родных, ибо он не метит на стол киевский, - упрямо молвила княгиня, не слушая мужа. - В союзе со Всеславом ты одолеешь Святослава, тогда Всеволод сам тебе покорится. Оставишь ему Переяславль, пусть он служит тебе щитом против поганых.

Изяслав ушел от постели больной супруги, одолеваемый самыми противоречивыми мыслями. Не признать правоту Гертруды он не мог, но вместе с тем не мог и Святослава считать врагом, хотя знал, что тот спит и видит себя князем киевским.

После бессонной ночи Изяслав вызвал к себе Людека для беседы с глазу на глаз.

В тот же день Людек, ни от кого не таясь, верхом на коне покинул Киев, якобы направляясь в Вышгород по поручению великого князя. На самом деле путь Людека лежал к Полоцку.

Через три дня Гертруде стало совсем плохо и она скончалась.

Напоследок княгиня успела сказать мужу такие слова: «Запомни, Изяслав, только в союзе со Всеславом ты одолеешь братьев своих. Только в союзе с ним ты усидишь на киевском столе».

Смерть жены потрясла Изяслава прежде всего тем, что до этого Гертруда никогда не болела, ее крепкому здоровью мог любой позавидовать. Изяслав, растроганный заботой тяжелобольной Гертруды о нем и детях, пролил немало слез над остывающим телом той, которая за годы их супружества доставила ему немало неприятностей, но слова которой всегда были весомы, а советы стоили того, чтобы к ним прислушиваться.

Людек вернулся из Полоцка, когда по умершей великой княгине уже справили девятидневные поминки. Вместе с Людеком в Киев прибыл доверенный человек от князя Всеслава.

Всеслав через своего посла извещал Изяслава, что согласен на мир с ним, а об остальном предлагал договориться при личной встрече. Посол назвал место недалеко от города Слуцка, что находился во владениях полоцкого князя и неподалеку от владений князя киевского. Причем Изяслав должен был прибыть на встречу всего с тридцатью дружинниками, в то время как сам Всеслав обещал явиться туда с тремя сотнями гридней.

«У Всеслава есть все основания не доверять тебе, добавил посол уже от себя. - Уж не обессудь».

Изяслав заверил посла, что выполнит условия.

Киевские бояре, узнав, что Изяслав намерен замириться со Всеславом, поворчали, но громко роптать не стали, понимая, что смерть Гертруды надломила великого князя.

На встречу в Слуцк Изяслав взял Коснячко, Ярополка, Людека и тридцать молодых дружинников.