Сила в содействии

Орудий у Форматора много, и в то же время оно одно - Разделение. Сильфиды были разделены на тех, кто соприкасался во времена Первого Противостояния с плотью, и тех, кто сохранил чистоту. Первые переродились, обрели физическое тело, вторые остались без изменений, в энергетической форме, через что и возвысились над остальными. Переродившиеся, в свою очередь, разделились в зависимости от того, в кого по преимуществу вселялись - в людей, в драконов, или в саламандр. Первые стали андрогиниями, вторые - пегасиями, третьи - корпускулами. Как только всеобщая метаморфоза была завершена, открылось её предназначение: переродившиеся сильфиды стали проводниками душ для рас пантеонов Плазмы и Пламени. Ведь в каждой сильфиде оставалась частица Фантома, своего рода ключ, благодаря которому душа, прошедшая путь до конца, могла покинуть эту Вселенную и отправиться дальше. Андрогинии переправляли души людей, пегасии - драконов, корпускулы - саламандр. Сами же сильфиды к Вселенной были привязаны, как были привязаны они к Альфалону, в том числе и сильфиды истинные. Видели всю неестественность нового миропорядка, но он работал, он исправлял, а значит и приближалась цель, к которой двигался Форматор. Сильфиды ждали, сильфиды верили, покорно выполняя возложенные на них задачи. И день пришёл - через барьеры Разделения прорвался человек.

К истинным сильфидам андрогиния Ятра относилась с холодком презрения - чистенькие, как же. Из-за таких вот чистеньких Первое Противостояние и завершилось крахом. И где были они, истинные, когда пришёл Освободитель-Разрушитель? В благодатной своей Скинии, защищённые со всех концов, в то время как она, андрогиния Ятра, сражалась - встретила человека лицом к лицу и победила. Впрочем, на любое правило есть исключения, подвиг Ярмиды лишний раз подтвердил нехитрую эту истину. Она тоже встретила человека лицом к лицу и тоже победила, но цену, несомненно, уплатила большую. Потому Ятра её и навещала в лазарете, приходила каждый день. На седьмой, когда Ярмида прогуливалась в сквере, а Ятра подошла, та её узнала, наконец-то узнала - закрутилась на месте, замахала руками, и если бы не поддержка аур, вполне могла бы упасть.

- Ну, здравствуй, сестра, - говорит Ятра, - с пробуждением.

Остановившись наконец, вернув контроль над телом, Ярмида силится что-то сказать, но из горла лишь мычание да хрипы. Ятра понимает и без слов, говорит:

- Человек отправлен обратно, барьер его пропустил.

- Поч-чему?.. - ауры всё же настраиваются, помогают Ярмиде выдавить первые слова, - почему меня не подождали?

- Потому что было пророчество, - Ятра берёт под руку, осторожно ведёт. - Если коротко, то звучало оно так: "Человек должен быть возвращён на ту сторону не позднее пяти дней после контакта с истинной". Так что пусть теперь там, у себя, освобождает и разрушает.

Поникнув, как будто даже уменьшившись в размере, Ярмида говорит:

- Надеюсь, у него получится. Не хочу так... в таком виде вечно...

- В этом ты не одинока, - кивает Ятра, - никто не хочет.

А ночью просыпается Пророк, бушует до утра. Как и всегда в дни пиков.

[Часть первая] Аверс

[Глава первая] Архитектор

[1]

2405 год от Разделения

Квинта Элементала, 10-й день 1-го месяца

Из двух сторон зоны сбора, летней и зимней, Аиртон предпочитал исключительно летнюю, накрытую куполом атмосферного заклинания. Чувствовал, так же было и там, откуда его забрали - жарко, а не холодно; дождь, а не снег. О самом же месте воспоминания были скрыты, убраны заклинанием, как и вообще обо всём, что касалось жизни до сбора. Того требовала процедура ментального ввода, как объяснял Теллур, иначе потом не выйдет поставить ментальный знак. Теллур - мобильный помощник их зоны, или же "умник". Состоят такие из двух частей: элариевый сердечник, а вокруг него ком протоплоти. В сердечник загружено заклинание левитации, да и много других, но самое главное - слепок с ментального тела мага, имя которого "умник" и носит. Протоплоть, изменённая заклинанием, принимает форму его же лица, и получается эдакая живая голова. Для мальчиков "умники", для девочек - "умницы", и Ингеборгу, мобильную помощницу с соседней зоны сбора, Аиртон даже видел. Говорят, что на третьей, заключительной ступени обучения, будут "умники" и "умницы" со слепками с самих Первых - великих магов и волшебниц Первого Совета. Вот было бы здорово! Однако, до той поры ещё учиться и учиться, и кто знает, хватит ли у него, у неофита Аиртона, сил...

Общих домов в зоне сбора два, на летней стороне и на зимней. Общие они потому, что личных комнат нет, есть отсеки, разделённые перегородками, тянутся по обе стороны длинного коридора. В каждом отсеке раскладная механическая кровать, а ещё стол со встроенной разумной машиной, или ра-мой, как называют их сокращённо. Здесь-то, за столом, Аиртон время в основном и проводит. И пусть подобных ему, предпочитающих уединение игровым площадкам, не очень много, пусть все, как один, ведут себя тихо, порой даже от них хочется убежать. К счастью, есть решение и на такой случай: комнаты уединения, расположенные с противоположной, по отношению к игровым площадкам, стороны зоны. Туда-то Аиртон и решил отправиться сегодня утром, именно с уединения начать день.

Странное всё же дело: знать в свои четыре многое такое, о чём не все взрослые-то, наверное, знают, но не помнить при этом, как звали родителей, не помнить их лиц. Всё из-за процедуры ментального ввода? Что-то не верится. А может, он и не помнил их никогда, не видел? Ведь есть же такие дети, которых оставляют в чадо-ящиках, и в этом, как говорит Теллур, ничего страшного. Ну да, так уж и ничего! Внезапно Аиртоном овладело желание узнать правду, увидеть всё то, что скрыто за блоком памяти. И он узнает, непременно узнает, появилась уверенность, надо только отгородиться от остального мира в комнате. Захваченный ей, необычной этой уверенностью, и не заметил, как добрался до комнат уединения, выстроившихся в ряд вдоль пышной зелёной аллеи. За ногу ухватила живая лоза, пока отдирал, произошло следующее: одна из крон зашевелилась, раздался треск, затем крик, и в нескольких шагах от Аиртона упал мальчик. Долговязый, но гибкий, весь какой-то стремительный, он тут же вскочил, отряхнулся, выкрикнул звонко:

- Привет!

- Привет, - буркнул Аиртон, - ты чего это тут?

- Да так, - мальчик потёр ушибленное место, - осваиваю левитацию. Пока, правда, не очень выходит.

- Да, не очень, - согласился Аиртон.

- А ты сам-то чего? - неожиданно разозлился долговязый, подступил, сжимая кулаки.

- А я ничего, - нахмурился и Аиртон, подобрался, - я в комнату уединения иду.

Помолчали, посмотрели друг на друга пристально, но настроение долговязого вновь сменилось: усмехнулся, махнул рукой.

- Да ладно тебе, - сказал, - не кипятись!

- А я и не кипячусь, - буркнул Аиртон.

Мальчик ему не нравился - улыбаться-то улыбается, а веет от него каким-то холодом. Стал вспоминать, видел ли его раньше, но нет, кажется, нет. Выходит, с другой стороны, с зимней, и здесь появился впервые.