Страница 9 из 28
Основные пороки физиократизма, лежащие в основе двух вышеуказанных нелепиц, сводятся к следующему. Во-первых, физиократы в полном соответствии с Библией воспринимали человеческий труд как «проклятье, кару» за богоотступничество прародителей. Соответственно, приемлемое ныне понятие «благородный труд» им представлялось внутренне противоречивым высказыванием: всякий труд есть просто необходимость, а не «радость». Следовательно, только праздный (в макроэкономическом смысле) класс земельных собственников, а не трудовой или предпринимательский классы населения могли стать проводниками и защитниками естественного порядка.
Нравственное грехопадение первочеловека не могло затронуть естественных законов физического мира. Мир остался «Божьим» и после грехопадения Адама. Таким образом, именно тот, кто НЕ трудится, следует естеству, установленному Богом, а тот, кто трудится «в поте лица своего», следует стигме Божественного проклятия в адрес Адама и Евы.
Все эти физиократические постулаты находятся в рамках ветхозаветного христианства. Но главные аспекты физиократизма, скорее, носят гетеродоксальный, альтернативный характер. Более того, физиократизму был присущ даже еретический пафос, который в какой-то степени заключался в смутной вере физиократов в то, что именно через свободу хозяйственной деятельности человек может присоединиться к чистоте и блаженству восприятия мира. Ведь мир не изменил своей функции: он остался миром, созданным для людей и после грехопадения.
Во-вторых, физиократы отождествляли понятия «богатство» и «дар». Как ни странно, смысл учения физиократов, на наш взгляд, более удачно объяснить при помощи этимологии русского слова «БОГатство», чем французского produit net («чистый продукт»). Этимология русского слова «богатство» по определению презюмирует, что носителем «богатства» может быть лишь человек, «Богом допущенный» к владению чем-либо.
Таким образом, идея богатства тесно связана с идеей бого-избранничества. Эту мысль, как известно, раньше физиократов активно эксплуатировали протестанты. Однако при такой концепции мира и естественной хозяйственной деятельности трудно было обойтись без патерналистского класса, состоящего из просвещенных деспотов всех уровней, начиная от короля Франции и заканчивая мелкими провинциальными землевладельцами. Именно этот класс – якобы стоящий над пристрастиями и партикуляризмами двух других классов – становится хранителем и распределителем «чистого продукта», который, по мысли физиократов, создается вовсе не трудом самим по себе, а Природой «с помощью труда»[41].
Для юриста особенно интересно, что класс землевладельцев физиократы считают не столько привилегированным, сколько право обязанным классом, т. е. классом, состоящим из носителей таких прав, которые одновременно являются обязанностями в другом отношении. Так, в круг правообязанностей землевладельцев входит:
(1) введение в сельскохозяйственный оборот новых земель посредством добавочных инвестиций;
(2) выполнение функции «социальных экономов», отвечающих за распределение общественного богатства;
(3) реализация своего фактического богатства посредством соответствующих расходов, чтобы обеспечить доходами неземлевладельческие слои общества;
(4) уплата налогов (об этом подробнее ниже);
(5) патерналистская защита фермеров.
Поразительным отступлением от здравого смысла и, следовательно, от законов естественного порядка является тенденциозная уверенность физиократов в том, что «чистый продукт» – это «природный дар», в создании которого никто не участвует и который принадлежит исключительно классу землевладельцев. Даже фермеров (в классификации физиократов это единственный производительный класс), без труда которых «чистый продукт» не может возникнуть в достаточном для общества количестве, физиократы не рассматривают как естественных долевых участников «природного дара».
Другими словами, весь общественный капитал в узком смысле, т. е. как Марксова прибавочная стоимость, предназначенная для инвестиций в основные фонды производства, удерживается классом землевладельцев, и это, по мнению физиократов, не только правильно, но и справедливо. Производительный и бесплодный классы вынуждены довольствоваться лишь увеличением заказов на товары и услуги со стороны землевладельцев. Только косвенно, лишь посредством возрастания расходов землевладельцев другие классы могут увеличивать свои доходы.
Физиократы, не применяя понятие «капитал», создали первую теорию капитала. Если меркантилисты, как правило, отождествляли капитал и деньги, то Кенэ считал, что деньги сами по себе представляют бесплодное богатство, которое ничего не производит. Выше мы видели, что родоначальник английской политэкономии Вильям Петти (1623–1687 гг.), умерший за семь лет до рождения Кенэ, придерживался иного мнения по поводу «бесплодия» денег, но для Франции, имевшей опыт кольбертизма, радикальный антимонетаризм – дело обычное. Мы встречали этот радикализм еще у П. Буагильбера. Однако антимонетаристский радикализм не помешал Кенэ развить теорию о структуре капитала в его знаменитой «Экономической таблице».
Здесь Кенэ различает «первоначальные авансы» (в современной терминологии – основной капитал) и «ежегодные авансы» (оборотный капитал). При этом в первоначальные авансы он включает различные сельскохозяйственные орудия, рабочий и производительный скот, т. е. все то, что может применяться в хозяйстве как минимум несколько лет или даже десятилетия. Напротив, в ежегодные авансы он включает затраты на семена, корма, заработную плату батракам и другие затраты, имеющие краткосрочный характер (до одного года).
Из совокупности трех идей – (1) оборота богатства, (2) классовой структуры общества и (3) устойчивой структуры капитала – Кенэ выводит суммарную идею общественного воспроизводства. Здесь физиократы доводят до логического завершения мысль П. Буагильбера о необходимости прогнозирования и соблюдения экономических пропорций в структуре народного хозяйства. При этом Кенэ подчеркивал, что «воспроизводство постоянно возобновляется издержками, а издержки возобновляются производством»[42]. Таким образом, к началу нового цикла класс собственников получает «чистый продукт» года, а производительный и бесплодный классы имеют все необходимое для продолжения своей хозяйственной деятельности.
По не вполне понятным причинам физиократы отказались в рамках своего учения развивать теорию ценности, или стоимости. Это тем более странно, что развитая теория ценности содержится в учении Р. Кантильона, которого они считали «своим». Вместе с тем физиократы делают порой загадочные высказывания по поводу процесса ценообразования. Однако концепция ценообразования у них не является развитой и выполняет, скорее, подчиненную роль по отношению к теории богатства. Так, Кенэ является автором весьма загадочной сентенции: «Изобилие и дешевизна не составляют богатства. Недостаток и дороговизна означают бедность. Изобилие и дороговизна создают богатство»[43].
По логике современной классической «экономике» изобилие вообще не может быть предметом экономической науки, которая вроде интересуется только т. н. дефицитными продуктами. Дешевизна же плохо совместима с природой финансового капитализма с его кредитными механизмами. Кроме того, дешевизна символизирует относительную неразвитость торговых отношений и – как следствие – количественную и качественную скудость ассортимента товаров.
Таким образом, по Кенэ общественное богатство, т. е. благосостояние, в котором теоретически могут участвовать все классы общества, одновременно предполагает изобилие товаров и услуг на рынке и такую рыночную цену этих товаров, которая существенно превышает стоимость производства. Последняя, по мысли физиократов, всегда складывается из издержек. Похоже, что Кенэ не считал редкость товара или услуги тем элементом, который конституирует высокую рыночную цену данного товара или услуги.
41
Жид Ш., Рист Ш. Указ. соч. – С. 31.
42
Ядгаров Я. С. Указ. соч. – С. 98.
43
Жид Ш., Рист Ш. Указ. соч. – С. 26.