Надвигается шторм

Слева слышу слабый стон. Та самая девчонка с пирсингом в носу лежит в паре метров от меня, зажимая дрожащей ладонью дыру в брюшине. Травяная сушь под ней окрасилась в бордовый, в ране белеют обломки рёберных костей, я понимаю, что даже если применю весь  арсенал сывороток, то лишь продлю её агонию.

— Как тебя зовут? — подползаю к ней, беру её за свободную руку, липкую от крови и грязи.

— Рэй, — выплёвывает она вместе с кровью. Девчонка сжимает мою ладонь так сильно, я чувствую, как хрустят фаланги.

— Держись, Рэй. Всё будет хорошо, — я сознательно вру, даю ложную надежду, пытаюсь облегчить последние мгновения, успокоить свою совесть. Я не всесильна, чёрт возьми. Я не всесильна, но самообладание трещит по швам вместе с моими костями.

— Бесстрашные не сдаются, — она хрипит, а я держу за стиснутыми зубами крик. В пястной кости явно трещина. Девушка резко ослабляет хватку, и взгляд её тяжелеет. Я безотчётно прижимаю к груди сломанную руку, пытаюсь нащупать во внутреннем кармане обезболивающую инъекцию; болевой синдром не даёт мне соображать. Стандартным набором сывороток эрудиты снабжают каждый комплект первой помощи, который солдаты и медики обязаны иметь при себе. Срываю зубами колпачок, обкалываю руку, жду положенных тридцать секунд. От неадекватного медика пользы не много, потому по уставу я обязана в первую очередь позаботиться о себе, а потом спасать остальных, но это почти невыполнимо для меня. Мне жаль терять драгоценное время, ведь каждая секунда промедления может обернуться чьей-то гибелью.

Вижу командира автоколонны, он висит на ремне безопасности внутри машины, без сознания, лицо в крови, возможно, пробит череп. Не дожидаясь, когда стихнет боль, двигаюсь к нему на локтях и коленках, стараясь не поднимать головы. Не обращаю внимания, как в кожу до крови вгрызаются камни и осколки стекла. Пульс есть, парень жив. Ремни заклинило, пытаюсь резать их хлипкими медицинскими ножничками, но он слишком тяжел для меня, не знаю, как буду вытаскивать его из кабины одна.

Как сквозь вату, слышу одиночные выстрелы и рёв движков. Разбитую автоколонну окружают машины Бесстрашных, в меня летит пыль и мелкий гравий из-под колёс бронированного грузовика. На место нападения является подкрепление во главе с одним из Лидеров. Эрик что-то меня спрашивает, я жестом показываю, что ни черта не слышу. На старом, довоенном амслене читаю по его жестам вопрос «Цела?». Я поднимаю большой палец вверх, и он кивает головой на ближайшую ко мне машину, чтобы я немедленно в неё села. Крепкие медбратья аккуратно выгружают командира  и кладут на носилки; порываюсь заняться им, но меня тормозят и почти силой грузят в автомобиль. Я теряю сознание второй раз за прошедшие двое суток.

Яма похожа на бетонный термитник. Изрытые ходы в породе, шум горной реки и хрупкие мостки из ржавеющего металла; чтобы выжить здесь, надо быть бесстрашным на всю голову. Я привыкла к стерильной белизне медицинского корпуса, а серый необработанный камень вызывает ощущение полной антисанитарии, хотя техническое оснащение здесь весьма неплохое. Моя первая смена на новом месте не задалась, я пропустила свою экскурсию по фракции, потому приходится тормошить встречных, более, на мой взгляд, безобидных её представителей на предмет расположения необходимых мне стратегических зон — кухни, квартир и зала для совещаний. Мне нужно отметиться у Лидеров о прибытии.

Пробую шевелить пальцами сломанной руки. Боль почти утихла, движения не изменены и почти не скованы, скоро смогу снять повязку. С восстанавливающей сывороткой переломы затягиваются меньше, чем за неделю, а трещине требуется всего пару дней; я видела над койкой снимки. Я жива, а свои эмоциональные всплески лучше затолкать куда подальше, нытьё и паника мне здесь не помощники.

Моя синяя эрудитская юбка здесь, как бельмо на глазу; кажется, местные аборигены ни разу в жизни не видели голых женских щиколоток. Под свист и цоканье фракционеров двигаюсь в сторону кабинета старшего Лидера, Макса, с намерением вытребовать себе униформу лихачей, чтобы не выделяться из толпы. Мне не нужно лишнее внимание. Я приехала сюда работать, а не строить из себя лакомый кусок. В Эрудиции я насмотрелась на шашни медсестёр; многие из них всерьёз думали, что чья-то эрекция защитит их от посягательств остальных. Ни разу не видела, чтобы это сработало.

Как назло каблук застревает в ячеистой решетке моста, спотыкаюсь, чудом удерживаю равновесие. С ненавистью выдираю туфлю из плена под откровенный гогот лихачей.

— С боевым крещением, док! — вхожу в кабинет Макса, встаю в уголок, слушаю напутствия, озвучиваю просьбы. Макс кивает и что-то записывает в планшет. Заметно, что времени у него не много, потому говорю чётко, кратко и по существу.  Он выдаёт мне ключ от квартиры, где мне предстоит жить на время командировки, — Добро пожаловать в Бесстрашие. Если будут вопросы, обращайся к Эрику.

Обращайся к Эрику. Мне не хочется к нему обращаться, чёрт знает, почему. Вряд ли воспоминания детства могут как-то повлиять на моё нынешнее к нему отношение, здесь явно что-то другое.

Иду по верхнему ярусу, осматриваюсь, Яма с этого ракурса видна, как на ладони. Внизу, кажется, тренировочная площадка, вижу нестройную шеренгу напуганных неофитов с понурыми лицами — зелёные мальчишки и девчонки, выбравшие Бесстрашие сознательно, или, согласно новому закону Объединённых фракций, принудительно. По стенам эхом гремит чей-то голос, муштрует и выговаривает, перемежая цензурную лексику отборным матом.

— Вы родную мать не спасёте, не то, что фракцию! — мне любопытно, как проходит подготовка бойцов, позволяю себе задержаться на пару минут, чуть перегибаюсь через перила, чтобы рассмотреть площадку. Перед толпой неофитов вальяжно расхаживает Эрик, узнаю его бритые виски и забитые узорными лабиринтами предплечья. Из-за всеобщей мобилизации у здешних инструкторов прибавилось работы, а один из Лидеров наверняка курирует новичков или принимает финальные тесты.

— Слушать, когда я говорю! — из шеренги вылетает некрупный парнишка, съёживается в комок на пыльном, цементном полу  площадки, подтянув колени к груди; похоже, удар по печени или под дых. — Встать в строй!

Я не имею к неофитам никакого отношения, и вряд ли буду иметь, если только не стану в ближайшее время штопать их или отпаивать успокоительным. Но мне кажется, что я сейчас стою чётко в хвосте этой несчастной шеренги, и следующий удар вот-вот обрушится на меня. Странная особенность — вокруг него словно высоковольтное поле, и всё что попадает туда, рушится замертво и камнем летит в пропасть. Я знаю, как падают строго вниз птицы, попавшее в силовое электрическое поле у Стены, и едва не падаю тоже, когда Эрик резко поднимает голову и смотрит на меня в упор, будто чует спиной моё присутствие. Я поскорее убираюсь прочь, внимательно смотря под ноги — застрять ещё раз и окончательно сломать каблук под пристальным, тяжёлым взглядом Лидера лихачей в мои планы не входит. Кажется, понимаю, почему мне совсем не хочется следовать совету Макса.

Страх за свою жизнь заставляет меня действовать. Покопавшись в Уставе фракции, с удивлением обнаруживаю, что медперсоналу положено иметь при себе оружие, и спешу своим правом воспользоваться. Я никогда не держала в руках пистолет, но кажется, с ним буду чувствовать себя увереннее. Взрыв на дороге вряд ли будет единственным происшествием в моей практике, а оказаться лицом к лицу с изгоем, вооруженной одним лишь шприцем и пластиковыми ножничками, мне совсем не хочется. Регламент в Бесстрашии соблюдается чётко, я выбираю время, когда на стрельбище никого, открываю на планшете папку с технической документацией на этот конкретный вид огнестрельного.

Он тяжелый. Я пытаюсь пристроить его в вытянутой руке, но она почти сразу начинает дрожать с непривычки, у меня ко всему прочему слабые руки. Передёрнуть затвор. Задача невыполнимая. Пробую ещё. Может, он заедает?