Страница 52 из 74
Мэгги часто замигала, не в силах ничего сказать.
— Ох, я понимаю, о чем ты думаешь, — сказал он, разрезая блины один за другим на мелкие кусочки, словно хотел разрезать всю стопку, чтобы можно было есть не останавливаясь. — Хочу сказать, что у меня есть и хорошие новости.
— Что такое?
— На самом деле я не болен.
— Ты не болен?
— Я — здоров, как священная корова.
— Это то, что называется стадией отрицания?
— Отрицание? Какая чушь.
— В самом деле?
— В самом деле.
— Погоди. Ты говоришь, что ты — здоров?
— Да. Разве это не счастье?
— А как же… этот онколог?
— Литературный вымысел.
— Но…
— Мэгги, правда заключается в том, что у меня нет никакого рака. Я просто придумал это, чтобы, ну, растопить лед.
— Зачем, свинья ты этакая? — сказал она, отбирая у него тарелку и швыряя все ее содержимое ему в лицо и на грудь.
Ей потребовалось меньше минуты, чтобы собрать вещи и выйти за дверь. «До чего приятно в такой день идти по проселочной дороге», — повторяла она про себя, чтобы не взорваться. Через минуту или около того она услышала, что Гарольд медленно едет позади нее на своем «моргане».
— А мы не перебарщиваем? — осмелился спросить он.
— Ты для меня больше не существуешь, разве только как привидение свиньи.
— Ну, Мэгги…
Она продолжала шагать вперед, стиснув губы.
— Прекрати раздувать из мухи слона, — сказал он. Было заметно, что он в отчаянии.
Не последовало никакого ответа.
— Должен ли я считать, что ты проявила ко мне интерес только потому, что думала, будто я болен?
Каменная стена.
— Садись в машину, Мэгги.
Она ускорила шаг.
— Ты даже не представляешь, куда идешь. До ближайшего жилья несколько километров.
Она не остановилась.
— Ты — проклятая упрямая сучка!
Он заехал вперед и перекрыл ей дорогу. Она остановилась. Он выскочил из машины, захлопнул дверцу и поспешил, чтобы закрыть ей дорогу телом. Она подумала, что он выглядел очень смешно на дороге в своем шелковом японском халате.
— Садись в машину, Мэгги, — прорычал он.
Возможно, что-то в его костюме вдохновило ее на уровне подсознания, ведь Мэгги была совсем неискушенной в боевых искусствах; а может, его прыгающее адамово яблоко представило собой цель, от которой было трудно удержаться. Ей показалось, что и удар был не очень сильным, но он привел к немедленному впечатляющему результату. Гарольд свалился за правое переднее крыло машины и стал издавать странные неприятные звуки, как будто пар выходил из старой забитой трубы. Несмотря на его жалкий вид, Мэгги, почти не раздумывая, решила не помогать ему. Вместо этого она подошла к водительскому месту, бросила сумку на пассажирское сиденье и перевела тугой маленький рычаг на первую передачу, одновременно пробуя ногой тормоз и сцепление.
— Аааааррррххх… — вырвалось у Гарольда. Она укатила, оставив за собой шлейф из гравия и пыли, опустившийся на него до того, как она исчезла за поворотом, а его кваканье поглотил шум густой листвы.
Часть девятая
ПРЕДПОСЛЕДНИЕ НЕСЧАСТЬЯ
1
Что с нами будет?
— …Я бросила машину в Виндзоре и нашла мальчика, который согласился довести меня до дома за сто долларов плюс расходы на бензин, — сказала Мэгги, опуская вилку в салат с копченой уткой и соусом из перца чилпотль и сока лайма.
Кристи Шовин, сидевшая напротив, лукаво улыбалась. Эту улыбку можно было считать одобрением. Мэгги не только подробнейшим образом выложила мерзкую сагу о ночи, проведенной ею за городом с Гарольдом Хэмишем, но рассказала и о неудачных любовных эпизодах со Свонном и Регги. В это обеденное время в «Tontine», на углу Коламбус-авеню и Восемьдесят первой улицы, было полно народа. Многие не могли удержаться, чтобы украдкой не посмотреть на их столик, хотя на Кристи не было надето ничего особенного, кроме майки с V-образным вырезом от Дж. Кру и джинсов, а Мэгги куталась в шарф от Эрме.
— Он был хороший мальчик, — добавила она, рассказывая о молодом вермонтце, — но, когда мы проезжали Хартфорд, он спросил, не в Нью-Йорке ли мы уже.
— Не мог прочесть, да?
— Я не спросила, но это было очевидно. Дорожный указатель на въезде в Хартфорд был величиной с амбар. Ты можешь себе такое представить?
— Ты удивишься, сколько американцев не умеет читать, — сказала Кристи. — Я сотрудничаю с организацией «Добровольцы за грамотность». Это так скандально, что-то вроде неприличного секрета страны.
— Пятьдесят лет назад все умели читать. Домашняя прислуга. Посыльные в гостиницах. Грязные макаки. Моя бабушка Элси читала нам вслух Теккерея летними вечерами на крыльце, а ведь первая половина ее жизни прошла в Чехословакии.
— Некоторые из моих взрослых учеников на самом деле абсолютно неграмотны, хотя окончили среднюю школу. Они не могут прочесть, что написано в их аттестатах, — сказала Кристи.
— Разве такое возможно?
— Никого больше на второй год не оставляют. Теперь это называется «социальной поддержкой».
— Что с нами будет?
— Мы можем остаться без наших демократических институтов, — сказала Кристи, уткнувшись в свой эскалоп с руколой и картофельный наполеон из перуанского синего картофеля. Мы скоро превратимся в безумный конгломерат враждующих регионов, населенных слабоумными и управляемых мерзавцами. Сначала отделится Калифорния, затем тихоокеанский Северо-Запад, старый Юг. Штаты у Великих озер, очевидно, тоже пойдут своим путем и так далее.
— Боже милостивый. Ты думаешь, Соединенным Штатам конец?
— Ну да.
— Ну, а что будет с… хмм… системой обороны?
— Нам следует больше беспокоиться об угрозе со стороны неотесанной деревенщины из Северной Каролины, нежели со стороны исламо-фашистских камикадзе, — ответила Кристи. — Я совсем недавно написала статью для «Комментариев» об этом. Могу сбросить тебе по факсу.
— Конец Америки, — задумавшись, пробормотала Мэгги. У нее пропал аппетит. «А останется ли Четвертое июля? А что будет с Днем Благодарения?» — подумала она и произнесла вслух: — Я буду скучать без нее.
— Цивилизации приходят и уходят, — сказала Кристи, беря квадратный кусок фирменной для «Tontine» фокаччии с луком-шалотом. — История безжалостна.
— А я думала, что вся проблема в мужчинах.
— И в них тоже. Просто они — не единственная проблема.
Какое-то время Мэгги молча наблюдала, как Кристи ела.
— Теперь, когда ты выслушала, как я запутала свою личную жизнь, не расскажешь ли, как ты управляешься со своей?
— А я — девственница, — простодушно ответила Кристи.
Мэгги поперхнулась минеральной водой «Сан-Пеллегрино» так, что часть ее вылилась у нее из носа. Последовавший за этим кашель дал повод присутствовавшим в ресторане еще раз внимательно посмотреть на их столик.
— Ты шутишь? — сдавленно спросила она в конце концов.
— Совершенно серьезно.
— Прости за мое изумление, но как это возможно при твоей профессии?
— Простая решимость.
Мэгги наклонилась и прошептала:
— Ты хочешь сказать, что никогда не занималась сексом?
— Я… трогала себя. Все так делают.
— Я имею в виду — с другим человеком. У тебя разве ничего не было с этим Эрли Ходжем, кинозвездой?
— Мы встречались несколько раз.
— Но не спали вместе?
— Несколько раз целовались.
— И тебе ни разу не захотелось пойти до конца?
— Конечно, хотелось. Я даже мучилась от этого.
— Но ты так ни разу и не поддалась?
— Ну нет.
— Почему?
— Поскольку я знала, что он никогда не сможет быть моим мужем.
Мэгги так тяжело усваивала полученную информацию, что казалось, ее брови начали войну друг с другом.
— Ты еще более выдающийся человек, чем я думала. Мне нечего больше сказать.