Страница 23 из 74
— Спасибо.
Тут Свонн опустил кусочек какого-то загадочного мяса в ковшик с длинной ручкой, где этот кусочек задергался и запрыгал. Мэгги внимательно наблюдала за всем, так она делала на любой чужой кухне. Было очевидно, что он действовал умело и делал это не первый раз.
— Извините, но что это?
— Это — азиатский моллюск, мелакский конус, такой же сладкий, как молочная телятина. Мне постоянно доставляют его самолетом, когда я записываюсь; но это не только настоящий тоник, но еще и афродизиак. Все про все обходится мне в двести фунтов стерлингов: пересылка по воздуху, сухой лед и прочее, что, думаю, меньше, чем можно просто оставить в любом приличном бистро в этом городе, ведь так?
— Думаю…
— Вы только не подумайте, что я экстравагантен.
Свонн высыпал все содержимое стальной банки с моллюсками в ковшик и начал жарить, помешивая.
— Где вы научились готовить? — спросила Мэгги.
— Моим родителям не посчастливилось оказаться на королевской площадке для игры в крикет в первый день после Рождества в 1983 году. В этот день банда малайских унионистов устроила просто безумие на трибунах. Среди прочих ужасных преступлений, совершенных ими, был взрыв гранаты в ложе генерал-губернатора. Мать была смертельно ранена и… — Свонн промокнул рукавом уголок глаза, — скончалась на следующее утро в больнице, не приходя в сознание. Отец получил травму позвоночника и стал паралитиком.
— Какой ужас.
Свонн высыпал в котелок с блюдца что-то мелко нарезанное. К потолку поднялось облако пара, пахнущее лимоном и цветами жасмина. Вскоре он уже раскладывал ломтики моллюска с ароматным бульоном в черные керамические чашки с рисом. Затем он отнес чашки на маленький круглый стол, покрытый скатертью винно-красного цвета, на котором лежало модернистское серебро, напоминавшее скорее миниатюрное оружие, нежели столовые приборы. В хромированной металлической вазе трубчатой формы стоял один тюльпан с темными лепестками.
— Мы с отцом вернулись в Лондон, — продолжил Свонн уже за столом. — Он потерял все, понимаете, поскольку все, что было у нашей семьи, в действительности являлось привилегиями служащих министерства иностранных дел: наше жилье в резиденции посольства, машины, слуги, весь проклятый набор. Ему осталась лишь пенсия государственного служащего, назначенная по инвалидности. Итак, мы поселились вдвоем в тесной квартирке на первом этаже на Форнье-стрит, за углом от рынка Спиталфилдс. Там я и научился готовить и вести домашнее хозяйство, поскольку отец был довольно беспомощным. Я даже не ходил в школу, поскольку мы не могли позволить себе нанять дневную сиделку. Единственной альтернативой был дом ветеранов, сама идея которого приводила отца в ужас. Поэтому я все время был с ним дома, за исключением нескольких часов в день. Я кормил, переодевал и обтирал его.
— Сущий ад для мальчика… Сколько вам было лет?
— Двенадцать, когда умерла мама. Еще шампанского?
— Спасибо. Кстати, это — очень вкусно. Вы умеете использовать лимонное сорго. Если его переложить, то оно может заглушить вкус блюда.
— Я не верю в то, что можно заглушить такие ощущения чем-то одним. Так на чем я остановился?
— Вы были дома с отцом.
— Ах да. Я экономил на всем, скопил денег и купил свою первую гитару, двенадцатиструнный инструмент работы Хафенштоллера. Отец терпеть не мог телевизор. Я развлекал его песенками, которые сочинял про соседей: сына мясника, миссис Катгласс, хозяйку дома. По правде говоря, жизнь моя была такой же ограниченной, как и у отца. Те несколько часов в неделю, которые я мог посвятить себе, я проводил, прячась в библиотеке Гилдхолла, копируя ноты гальярд и паван со старинных изданий. Еще моллюсков?
— Спасибо. И как долго это длилось? Такая… жизнь?
— Это закончилось тихо за неделю до дня моего шестнадцатилетия. Отец, понимаете ли, в результате взрыва гранаты в дополнение к травме позвоночника потерял глаз, почку, желчный пузырь, часть печени и пол-легкого. И вот однажды утром я раздвинул шторы и обнаружил, что за ночь он превратился в ангела. Двух недель не прошло, как я присоединился к своему первому ансамблю, «Петролбомбс», в качестве ведущего вокалиста, и больше не оглядывался в прошлое.
На следующий день Мэгги не могла ясно восстановить последовательность событий, поскольку один бокал шампанского следовал за другим, а после того как она с удовольствием съела сладкое, приготовленное из шоколада, слоеного теста, груш в коньяке и crème anglaise, внезапно обнаружилось, что она курит гашиш из маленькой костяной трубочки. Затем пошла последовательность эротических сцен, которые впоследствии она могла вспомнить только как фрагменты галлюцинаций: Свонн наклоняется и целует ее в шею; ее груди, вздымающиеся под кашемиром; его рука, умело расстегивающая застежку бюстгальтера между ними, освобождая их; ее руки, пытающиеся на ощупь расстегнуть его рубашку; распятие курчавых русых волос от соска до соска на его груди и вниз по худому животу; ее юбка, падающая на пол с ощутимым глухим звуком, и его руки с длинными пальцами, берущими ее за то, что он назвал «маленьким влажным задком»; его синие джинсы, слезающие так, будто были сделаны из гофрированной бумаги, и, наконец, совсем неожиданное появление, поскольку он не носил трусов, его огромного вставшего на дыбы органа, который выглядел в сравнении с членом Кеннета так, как генуэзская салями в сравнении с хот-догом. В постели Свонн был просто неутомим, он швырял ее то туда, то сюда, поворачивал ее ко всем сторонам света, проникая в нее без отдыха, лишь с несколькими остановками, чтобы перевести дыхание, до того как розово-серый свет не появился между занавесок. После чего она погрузилась в беспамятство.
— Я обожаю вас, миссис Дарлинг. — Такими словами он разбудил ее позже тем же утром. Несмотря на то что похмелье никак не отпускало ее, словно дума о смерти в семье, она снова несколько раз уступала любовным вторжениям Свонна, пока не почувствовала, что ее мозг переместился в нижнюю часть ее живота, а сущность жизни сократилась до влажного от пота поиска зияющих пропастей удовольствия.
— В Сингапуре у меня была няня, миссис Грей, — мурлыкал Свонн, когда все закончилось.
— И ты был в нее влюблен?
— Я отчетливо помню, как она намывала мне мою штучку в ванной, стараясь больше, чем следовало.
— В Америке это называется совращением малолетних.
— Я не думаю, что она мне навредила. Бедняжка. Возможно, это была единственная в ее жизни радость.
И тут головная боль вновь вернулась к Мэгги подобно удару большого гонга в маленькой комнате. Свонн заявил, что опаздывает на студию звукозаписи. Он затащил Мэгги в роскошный душ, где помассировал ей виски струей горячей воды, затем овладел ею еще раз в позе, которую учителя йоги назвали бы «два аиста протыкают карпа». Вскоре после этого они уже маневрировали по Девятой авеню в лимузине «Одеон Рекорде» с термосом, полным горячего кофе, и корзинкой миндальных круассанов.
Свонн выскочил из машины на Пятьдесят первой улице со словами:
— Я хочу встретиться с вами в Коннектикуте, миссис Дарлинг, у вашего огонька очень, очень скоро.
И Мэгги, отупев от усталости и безрассудной страсти, ответила:
— Да. Конечно. К ужину. В ближайшее время. Я ведь тоже готовлю, вы знаете…
Он ушел, и дальнейший путь в северном направлении по дорогам, проселкам и автострадам показался Мэгги удивительным лабиринтом.
5
Раздумье
Она опять проспала до полудня, позволив Нине, Линде и остальной команде организовывать обед для членов совета директоров компании «Медитракс Индастриз» из Норуолка (производителей медицинского клея, разработанного на замену хирургическим ниткам) и отложив фотографирование с Регги Чаном для новой книги, которую Гарольд Хэмиш умело переименовал в «Как содержать дом в порядке». Когда она проснулась, у нее было чувство, что она летает по комнатам на магнитной подушке, питаемой сексуальной энергией. Любая ее мысль оборачивалась Свонном. Печет она лимонный пирог с имбирем к чаю и думает: ел ли Свонн такой пирог, когда жил в Англии? Чистит серебряный шейкер для корицы с сахаром, недавно купленный в лавке старьевщика в Риджфилде, и представляет, что он похож на необрезанный член Свонна, только гораздо меньшего размера. Посылает в компанию, продающую семена, за особым поздним сортом кориандра, и вспоминает: как было приятно, что Свонн приготовил для нее ужин, да еще какой!