Меч войны

Она оглядела ещё раз роскошную спальню. Люстра качалась, позвякивая от порывов завывающего муссона, и бархатные портьеры надувались как паруса. Наверху зелёная ящерица, изогнувшись, прильнула к высокому потолку, неподвижная как брошь — нечто тропическое и чуждое, напоминавшее о том, что, несмотря на гравюру Хьюберта Грэйвлота, красующуюся на фальшивом камине, и модные обои, это не была комната какого-нибудь салона на Грэйт Мальборо-стрит. Всё это принадлежало иному миру — миру, где в окнах нет стёкол, где внезапная буря может разогнать пикник в саду, где в день свадьбы может отсутствовать жених.

Она расплакалась бы вновь, если бы её не позвал отец.

   — Ты спускаешься, моя дорогая?

   — Да, папа. Через минуту.

Она видела его, обозревающего сад с балкона. Мальчики-слуги переходили из комнаты в комнату, задвигая шторы на высоких окнах. Сильный дождь хлестал по лужайкам; столы на них были перевёрнуты, а скатерти унесло ветром. Слуги уносили в дом всё, что могли, после испорченной свадьбы. Вид всего этого приводил её в отчаяние. Отец Аркали обещал ей самую прекрасную свадьбу, какую когда-либо видел Мадрас. Теперь же сотни гостей вынуждены укрываться в затемнённом зале. Всё было испорчено.

Сэр Чарльз Сэвэдж был худощавым мужчиной сорока пяти лет, элегантным в манерах и речи, хладнокровным, согласно отзывам, во всех делах бизнеса. Теперь же его руки яростно сжимали поручень балкона. Хотя его серо-голубые глаза были раскрыты, взгляд их был неподвижен, как будто про себя он проклинал богов этой языческой земли, бросившей ему вызов.

   — Папа?

Какое-то мгновение он всё ещё находился в оцепенении.

   — Я так сожалею. Так сожалею.

Несмотря на ужасное разочарование, она попыталась выглядеть бодрой.

   — Всё не так уж плохо. Может быть, ты проводишь меня вниз?

   — Да. — Он остановился, будто вновь отвлечённый глубоким раздумьем. Но затем встряхнулся и проговорил: — Возьми меня под руку.

Когда они появились на верхней площадке лестницы, один из мальчиков-слуг остановился и поражённо уставился на них. Какой-то испуг был на его лице, как будто он услышал страшную весть.

   — Почему он смотрит так испуганно? — спросила она.

   — Это из-за молнии. Они всегда боятся её.

С самого первого дня, три месяца назад, когда она ступила на берег в Мадрасе, она ощущала самое высокое уважение со стороны каждого из двухсот домашних слуг отца, проявлявших к ней полное внимание и заботу. В день, когда «Бомбейская твердыня» бросила якорь в Мадрасском рейде, целая процессия ожидала её, чтобы сопровождать наследницу Сэвэджей к берегу. И все её страхи рассеялись окончательно, когда она встретилась со своим предполагаемым мужем. Хэйден Флинт оказался таким превосходным мужчиной, какого можно было только желать: высоким и мягким, деликатным и красивым. Она совершенно влюбилась в него за эти первые смущающие встречи, когда они беседовали за чаем.

«Мы должны были пожениться сегодня, — думала она, и её глаза вновь наполнились слезами, когда она спускалась по огромной лестнице. — Я была бы теперь замужней женщиной, познала бы чувственную любовь, но вместо этого разразился шторм, и я осталась Virgo intacta[29]. Может ли быть более жестокая пародия на свадебный день?»

Внизу в полутьме толпились гости в промокших платьях и камзолах. Слуги-индусы пытались зажечь свечи, поскольку окна были закрыты ставнями, но сквозняк, проникавший через щели, сбивал пламя.

   — Папа, что с Хэйденом?

   — Я не знаю, дитя моё.

   — Шторм такой яростный, а мой Хэйден в море.

   — Тайфун скоро пронесётся.

   — Он в безопасности, папа? Мне было бы легче, если бы я знала, что мой возлюбленный в безопасности. — Она закрыла глаза. — О, пожалуйста, скажи мне это.

Искренность её чувств тронула Чарльза Сэвэджа.

   — Успокойся, дорогая. Разве я не говорил тебе, что твой Хэйден — на борту самого лучшего корабля Флинтов, и «Удача» — самое надёжное судно в Индийском океане. — Он встретился с ней взглядом, но отвернулся слишком быстро. — Теперь он, вероятно, в безопасности в Калькутте. Повернул от Мадраса, когда заметил шторм. Как раз сейчас наслаждается ростбифом и думает о своей будущей жене!

   — Ты думаешь, это правда? — Она бодро улыбнулась, желая верить этому.

   — Безусловно.

Последовала долгая пауза, затем она спросила:

   — Папа, если будет война, мы все будем убиты?

Вопрос, казалось, развлёк его.

   — Нет, дорогая. Мы не будем все убиты. Когда Стрэтфорд Флинт вручит набобу то, что он везёт из Цейлона, Анвар уд-Дин издаст фирман[30], обязывающий французов оставить нас в покое.

   — А французы поступят, как предпишет набоб?

   — Конечно. Они должны.

   — А что, если они не подчинятся?

   — Тогда из внутренних областей выступит огромная армия и вытеснит их.

Аркали почувствовала успокоение от слов отца, но глубоко внутри она понимала, что не верит ему.

Её губы задрожали, когда она услышала, как одиноко и безнадёжно звучит струнный квартет, звуки инструментов которого почти заглушались ветром и громом. Сотни бутылок дорогого вина уже были опустошены гостями, но значительно больше осталось нетронутых. Она поняла, что губернатор Мадраса собирается уходить.

   — Мистер Морсе, вы, конечно, не уйдёте?

Губернатор бросил быстрый взгляд на Чарльза Сэвэджа, затем обратился к ней с натянутой улыбкой:

   — Боюсь, что я должен идти. Есть срочные дела. Моя дорогая мисс Сэвэдж...

   — Но уходить так неожиданно? И в такую погоду?

   — Погода беспокоит меня менее всего. Я боюсь, что мне пришло известие.

Её отец выступил вперёд.

   — Аркали...

   — Всё в порядке, папа. Но, пожалуйста, не отпускай слуг или священника, на случай если Хэйден ещё прибудет.

Он принудил себя улыбнуться, зная, как знала и она, что за отбытием губернатора последует поток отъезжающих гостей. По залу распространялись какие-то новости, приводящие в тревогу гостей. Выпившие или трезвые, они начали продвигаться к дверям.

   — Что происходит? Мистер О'Фаррел, пожалуйста, не уходите!

Торговец, к которому она обратилась, взглянул на свою жену и вновь — на мисс Сэвэдж.

   — Вы должны извинить нас. Надо побеспокоиться об имуществе! Ни один из этих домов не надёжен при осаде! Никто не знает, как долго ещё можно будет перевозить товары в крепость.

   — Осада?

   — Ну что ты, моя дорогая! — Отец подошёл к ней, всё ещё надеясь успокоить её, поддерживая в ней иллюзии, хотя знал, что оснований для них больше нет. Он знал, что война приведёт его к краху и что она уже началась.

Неожиданно ветер принёс им прямое подтверждение этому: послышался выстрел большой пушки. Поток гостей к двери сразу усилился.

   — Ну, ну! Это лишь сигнальная пушка. Холостой выстрел. — Сэвэдж опустил глаза. Он вновь поступал как и ранее. Ограждал её от истины. Обманывал её. Он не хотел этого, но она была так беззащитна, так напугана.

Как мог он сказать ей то, что знал? В конце концов он смог лишь произнести: — Прибыл большой французский флот.

   — Флот? — повторила она, с трудом владея голосом.

   — Да. И несколько тысяч африканских солдат.

Аркали была ошеломлена. Наконец она промолвила:

   — И они захотят расположить своих офицеров на постой здесь?

   — Я думаю, да.

   — Ты думаешь, что губернатор Морсе капитулирует?

На этот раз он не ответил ей.

   — Значит, ты так думаешь, — сказала она взволнованно. — Иначе зачем бы тебе зарывать серебро под полом в прошлую ночь? Ты мог бы перевезти его в крепость форта Сен-Джордж.

   — Ты верно оцениваешь обстановку, моя дорогая.

Сжимая от волнения руки, она обратилась к нему:

   — Папа, я хочу знать. Будут они достойно обращаться с нами?

   — Умоляю тебя, не думай об этом. Хотя мы и в состоянии войны, французы — цивилизованные люди, а месье Дюплейкс, губернатор Пондичерри, лично известен мне. И я...

29

Невинная дева (лат.).

30

Фирман — указ султана или шаха.