Страница 88 из 108
Врачи прилагали всё своё умение, чтобы вернуть мне силы, но ничего не помогало. Мне казалось, что с каждым часом силы покидают меня. Манолис был чрезвычайно озабочен. Он приказал рабам перенести меня в сад под сень хвойных деревьев. Меня кормили рубленым мясом и давали питательные бульоны, заставляли пить много молока и есть много мёда. Это не дало результатов, и тогда меня заставили пить свежую кровь телят, зачатых священным быком.
Прошла неделя, а я всё ещё пребывал между жизнью и смертью. Словно издалека до меня донёсся голос верховного жреца:
— Ежедневно давайте нашему повелителю по чаше крови невинных детей.
Я видел, как переполошились даже слуги и рабы, ходившие за мной.
— Ни за что! — крикнул я. Те, кто окружал моё ложе, замерли от ужаса. Потом стали шёпотом совещаться.
— Наверняка невинны дети жриц... можно было бы взять их кровь! — предложил один.
— И дети врачей, — подсказал другой. — Известно, что кровь у них здоровая!
Мнения присутствующих разошлись.
— Если нашему царю каждый день требуется чаша свежей крови, пусть это будет кровь детей крестьян или рабов. Тут нет никакой разницы, — высказался один слуга.
Какой-то чиновник, желая, очевидно, выслужиться перед Манолисом, спросил у него, можно ли ему уже приниматься за поиски подходящих детей.
С трудом приподнявшись, я простонал:
— Ни в коем случае. Я не собираюсь этого делать. Разве могу я пить кровь критских детей — ведь все они и мои дети...
Обессиленный, я опустился на прежнее место. Верховный жрец виновато поглядывал на меня.
— Как ты можешь предлагать мне подобное средство?! Это неприемлемо и просто оскорбительно для меня! — еле выговорил я.
— Выслушай меня, государь, — ответил он. — Во многих странах это средство держат в строжайшей тайне. Его применяют ассирийцы и финикийцы. Они убеждены, что оно изгоняет из крови даже злых духов.
— Но это же суеверие, глупость! — возразил я. — У нас даже самый тёмный крестьянин не поверит, что кровь невинных детей способна кому-нибудь помочь!
— Государь, — медленно произнёс Манолис, подчёркивая каждое слово. — Спроси любого опытного охотника, откуда бы он ни был, и он скажет: «Если ты съешь сердце льва, то станешь таким же храбрым». Яйца тигра считаются во многих странах источником незаурядной силы. Мозг умного зверя наделяет тебя мудростью, а кровь благородной дичи — присущей ей быстротой. Внутренности смелого воина, павшего на поле брани, награждают съевшего их такой же отвагой. Так что кровь невинных детей — самое чистое и действенное средство, какое я могу тебе предложить.
Пришёл ещё один врач. Он обследовал меня, время от времени удовлетворённо кивая, будто в моей болезни для него не было ничего неясного. Его слуга протянул ему корзину, откуда тот извлёк небольшую амфору, налил из неё немного в чашу и дал мне выпить. Уже после нескольких глотков я испытал восторг, мою душу объял необыкновенный покой.
Может быть, я грезил с открытыми глазами?
Мне виделось солнце, заливающее своими лучами всю землю. По воздуху плыла лодка с рыбаком, выбирающим сеть. Потом я увидел крестьян. Они несли орудия труда, а за ними двое детей гнали овец и коз. Теперь летел и я, заглядывая в дома. Кое-где горели масляные светильники, кое-где — лучины. Перед священным дубом собрались на молитву люди. Я слышал крики журавлей, любовался стаей прекрасных голубей. Я всматривался, вслушивался, целиком отдаваясь картинам, которые передо мной открывались. Я летел, паря над каким-то врачом, стоявшим на коленях рядом с больным и молившимся, чтобы тот как можно дольше не выздоравливал. Я видел кравшегося вора, молившего о хорошей поживе. Молитвы возносились повсюду. Они поднимались ввысь подобно стрелам, но так же, как и стрелы, не достигали цели.
«Стрелы летят, — подумал я, — и разваливаются на куски. Молитвы творятся, но остаются пустыми словами...»
Перед глазами у меня снова возникли видения. Гордый парусник боролся с волнами, стоявший на палубе капитан молился, чтобы ветер ещё несколько дней дул с востока, а капитан какого-то другого судёнышка молил о западном ветре. Один крестьянин просил богов, чтобы его источник давал больше воды, а другой исступлённо молился, чтобы его источник иссяк, перестав превращать хорошую землю в болото.
«Они противоречат друг другу, — подумалось мне. — Одни хотят дождя, другие просят солнца, вор мечтает о ночи потемней, а охотник жаждет ясного дня, чтобы получить завидную добычу».
Может быть, всё это мне снится?
Я продолжал грезить наяву. Я видел себя стоящим возле каменоломни, где заключённые, гремя цепями, откалывали огромные каменные плиты, забивая в толщу породы деревянные клинья и затем поливая их водой. Поблизости толпились торговцы, нуждавшиеся в тёсаном камне. Они просили надсмотрщиков не жалеть бичей, потому что камня им требовалось много. Надсмотрщики не заставили просить себя дважды, и избиваемые молили о милосердии.
Крестьянин молил богов внушить управляющему купить у него побольше продуктов для заключённых, а надсмотрщики просили тех же богов, чтобы узники ели поменьше, чтобы присвоить сэкономленную провизию.
Убитый горем крестьянин молил уменьшить ему налоги, а буквально в двух шагах от него чиновник умолял богов помочь ему собрать побольше налогов.
Я ворочался на своём ложе и чувствовал себя несчастным. Повсюду я наблюдал разлад. Каждый хотел того, что вызывало у другого страх. Каждый стремился к собственному счастью, не думая о том, что оно, возможно, обернётся для другого горем...
Я принялся напряжённо думать. Разве могут дойти до богов молитвы, если одновременно просить у них дня и ночи, если одни просят исцелить больного, а другие послать ему смерть?
Я закрыл глаза, но тут же открыл их снова. Невдалеке я увидел ребёнка, тоже творившего молитву.
— Благодарю тебя, боже, — говорил он, — что ты сегодня оградил меня от всяческого зла. Благодарю тебя за землю и небеса, которые так прекрасны, за то, что дал для моих стад в достатке воды и корма. Благодарю тебя за прелесть цветов и пение птиц. Благодарю за скорое созревание фиг, бананов и винограда. Ты столько даруешь нам, Зевс, что не любить тебя невозможно! Всем остальным подобает так же любить тебя, как я! Благодарю тебя, Зевс, которого иначе именуют Загреем!
Я неожиданно ощутил радость. Ведь я знал, как молитва этого мальчугана вознеслась в небеса подобно птице...
Несколько дней продолжались мои грёзы наяву. Одолевавшая меня боль отступала перед счастьем, всё сильнее переполнявшим мою душу. Вор, кравшийся во мраке, повернул назад. Стрела, летевшая со свистом в кого-то, бессильно упала на землю. Занесённый бич надсмотрщика не коснулся спин заключённых. Больной забыл о своих страданиях, а рабы — о своих цепях. Везде царил мир, и солнце, медленно скрывавшееся за горизонтом, ещё раз щедро одарило землю своим золотом...
Благодарный, я закрыл глаза, а когда вновь открыл их, то обнаружил возле себя Сарру.
— Ты грезил? — спросила она, участливо склонившись ко мне.
Я кивнул.
— Ты видел хороший сон?
— О да, мне привиделись люди, возносившие молитвы.
Она выпрямилась и снисходительно спросила:
— Конечно, это были жрецы?
— Нет, обычные люди. Больше всего мне понравился один ребёнок. Он не просил, он только благодарил... — Я глубоко вздохнул, чувствуя, что прежние силы возвращаются ко мне. — Мир, Сарра, — это гигантский водоворот, в котором кружатся все люди. Своей молитвой ребёнок показал, что нам нужно. Скромность, забвение и покой... Понимаешь?
Она промолчала и отошла, уступив место подошедшему врачу, который дал мне ещё немного своего чудесного снадобья. Уже через несколько минут я почувствовал новый прилив сил. Поблагодарив врача за помощь, я поспешил спросить:
— Ты тоже молишься?
— Да, государь.
— Как врач?
Он кивнул.
— Именно так... — Врач улыбнулся. — Усердная молитва способствует устранению у больного сокращения мышц. Когда он молится вместе со мной, это помогает ему успокоить нервы, избавиться от гнева, который служит причиной многих болезней. Этого достаточно, — спросил он, добродушно глядя на меня, словно мы с ним были давнишние приятели.