Ученик афериста

— Альбус, — мягко и с придыханием, произнесла Рита. — Милый мальчик, а что ты здесь делаешь?

— Я здесь живу, — кивнул я, и, заметив краем глаза, что рука Риты потянулась к сумочке, из которой виднелся кончик ядовито-зеленого пера, резко добавил. — Написать статейку о похождениях сына Гарри Поттера не получится, потому что у меня тоже есть что рассказать о вас вашим же коллегам.

Рита послушно одернула руку и поправила очки на переносице.

— Он рассказывал о том, что при Фадже было лучше? — поинтересовался я.

— Каждые двадцать минут, — закатила глаза Рита, взяв бокал.

Я рассмеялся.

— А капитализм критиковал?

— Трижды.

Наши бокалы соприкоснулись.

— Ну что, Рита, — фыркнул я, сделав глоток. — Добро пожаловать в Паучий Тупик.

***

А утром я решил окончательно достать отца арестом Карла Морана.

— Альбус! — рявкнул отец, завидев меня в конце коридора. — Выйди отсюда!

— Злоупотребление полномочиями! — крикнул я на весь отдел. — Никто не давал право руководителю Отдела Мракоборцев закрыть дверь перед носом того, кто обращается за помощью! Шестой раз к нему хожу, прошу, как отца и мракоборца, как должностное лицо, посадить Карла Морана за семнадцать убийств, и каждый раз меня культурно посылают, так и запиши, старая.

Рита Скитер, маячившая за моей спиной, тут же ткнула длинным ногтем в Прытко-Пишущее Перо, которое тут же принялось выводить текст в парящем воздухе блокноте.

Оттолкнув мракоборца с пути, я забарабанил в дверь отцовского кабинета.

— Я не уйду отсюда, пока не получу ответ на вопрос почему Карл Моран на свободе, — пообещал я.

— Считаете ли вы, мистер Поттер, что у Отдела Мракоборцев есть более важные дела, нежели арест опасного убийцы? — спросила Рита.

— Это мне? — чуть растерялся я. — Нет, не считаю. Разве что глава отдела готов сейчас на всю страну назвать имя убийцы Скорпиуса Малфоя, над делом которого работают уже полгода.

«Ярость и сопротивление, с которыми нас встретил Гарри Поттер, шокируют. Пока мракоборцы, выставленные охранять отдел от „нападок неугомонного сына начальника“, всячески препятствуют журналистскому расследованию, наша скромная армия борцов за правду, все же просочилась под двери Главного Мракоборца.

— Беззаконие, анархия и аморальщина, — сказал мне Альбус Северус Поттер, честолюбивый юноша, который не смог остаться в стороне, в то время как самый коррумпированный отдел министерства магии закрывает глаза на деяния Карла Морана, жестокого и беспринципного убийцы детей и стариков. — При Фадже такого не было».

Таким текстом интерпретировало мою фразу в три слова Прытко-Пишущее Перо.

— Мракоборцы куплены! — орала Рита. — Альбус, что ты чувствуешь, пропуская через себя все действия, а вернее полнейшее бездействие своего отца?

— Больно, Рита, — громко сказал я, чтоб отец непременно слышал. — Очень это больно.

«Как только мы заговорили об отце, изумрудные глаза Альбуса наполнились слезами. Ему больно видеть отца не героем, а коррумпированным чиновником, едва ли достойным гордо служить Главой Отдела Мракоборцев.

— Плевок в душу, — горько сказал мне сам Альбус, утерев слезы. — Пока убийца моего лучше друга на свободе, пока и Карл Моран ошивается где-то рядом, мне и моей маленькой сестричке Лили страшно ночами сидеть у окна и ждать папу с работы. Мы всегда ждем его, и не всегда дожидаемся — он часто ночует на работе.

— Это звучит жестоко, Альбус.

— Я знаю. Но так оно и есть. Отец часто бывает жестоким. Я помню, как он вернулся с работы злым и швырнул в меня ведро так, словно это было вчера.

— Это ужасно! Как давно это случилось?

— Позавчера.

Далее мы вынуждены были прерваться, потому что выдержка бедного мальчика дала трещину, и у него случился нервный срыв ».

Снова перефразировало мой ответ перо старой репортерши.

— Талантище, — шепнул я, прочитав отрывок. — Можно позаимствовать?

Рита кивнула и вырвала из блокнота листик с набросками будущей статьи, который я тут же просунул в дверную щель.

— Почитай, пап, — прижавшись к двери, сказал я. — Это будет к вечеру в «Пророке», если ты меня не впустишь.

В ту же секунду дверь быстро распахнулась и сильная отцовская рука, сцапав меня за водолазку, втащила в кабинет.

— Что ты творишь?! — рявкнул мне в лицо Гарри Поттер, прижав меня к резной двери.

Я чуть не вскрикнул, когда еще не зажившая рана на спине от деревянного кола, больно ударилась о твердую поверхность.

— Делаю все, чтоб ты, наконец, сделал то, что должен, — отняв его руку от своей водолазки, произнес я.

— Ты устроил цирк, сорвал работу отдела, притащил сюда эту старую крысу, что еще ты хочешь сделать, чтоб уничтожить мою карьеру, Альбус Северус Поттер?!

— Спаси карьеру — упрячь Морана в Азкабан.

— Я сделал это.

— На два месяца? Мне показалось, что это было издевательство.

И получил звонкую пощечину.

Это взбесило, честное слово. Оттолкнув его, я снял куртку, а затем стянул и водолазку.

— Вот что оставил мне Моран, когда я в последний раз встретился с ним, — прорычал я, повернувшись к отцу спиной и продемонстрировав ему чуть затянувшийся от бадьяна рубец.

Матерь Божья, что началось! Ахи, охи, нестерпимое желание схватить меня за руку и привести в больницу, хоть магловскую, хоть для волшебников, клятвенные возгласы о том, что Карлу Морану не жить, и всей семье его до десятого колена не жить, и всем соседям не жить.

Да, к моим травмам отец всегда относился с реакцией стереотипной безумной мамашки, поэтому я особо и не калечился, но сейчас умело давил на нужные мне рычаги.

— Что еще должно произойти, чтоб он сел в Азкабан? — натянув водолазку, холодно сказал я.

Но, так уж случилось, что отец меня понял и коррупционная часть дела о браконьере закончилась. Карл Моран действительно попал в Азкабан спустя две недели после моего последнего визита в Отдел Мракоборцев, где и умер, несмотря на то, что по тюремным меркам зажился: я получил известие о его смерти, когда мой сын впервые попал в колонию для несовершеннолетних.

***

Я, видимо, стал в министерстве чем-то вроде плохого предзнаменования, потому что смотрели на меня косо, особенно когда за моей спиной маячила престарелая репортерша с не менее дурной славой. Но в тот раз я был слишком утомлен событиями этой недели и решил уже преспокойно отправиться в книжный магазин, удовлетворять потребности очереди из тех торчков, кому пришелся по душе порошок, на шестьдесят процентов состоящий из толченного мела, как краем глаза заметил, что из коридора, ведущего в знакомый мне кабинет Эмилии Тервиллигер выходит худая фигура Драко Малфоя.

— Ах ты, сука, это моя женщина, — прошипел я и тут же получил подзатыльник. — Это я не тебе, старая.

Рита все равно обиделась. Любила она обижаться.

Сложнее, чем убеждать ее в том, что ты не хотел ее обидеть, только пропасть из ее поля зрения: Рита совала свой острый нос во все, что хоть отдаленно напоминало секрет, поэтому «потеряться» было довольно сложно.

Это удалось лишь когда мы вышли в вечно людный атриум, только тогда я смог трансгрессировать на уровень два, скрывшись за широкими спинами облаченных в синие мантии колдунов.

Отдел Магического Правопорядка, который возглавлял один из главных трудоголиков министерства, Драко Малфой, встретил меня такой звенящей тишиной, что я сперва подумал, что оглох на мгновение. Кабинеты с наглухо закрытыми дверями были расположены по кругу, отчего круглым казался сам этаж.

В самом центре помещения, на высоком табурете перед столом, заваленным письмами, сидел волшебник моего возраста, видимо, стажер, и лихорадочно что-то писал. Услышав мои шаги, он оторвался от работы.

— Малфой у себя? — поинтересовался я.

Вот что значит занятой секретарь. Быстро кивнул, вопросов задавать не стал и вернулся к своей писанине, а я, отыскав нужный кабинет, вежливо постучал.

Разрешение войти я получил спустя минуты полторы. Скромненько войдя в кабинет, я унюхал острый запах чего-то алкогольного, но не какого-нибудь там самодельного портвейна Наземникуса, а хорошего то ли коньяка, то ли виски.