Ученик афериста

А у меня была информация, которой я умело оперировал, страх за свою сохранность и угроза в лице однорукого браконьера предпенсионного возраста (угроза, да? Представьте, святой отец, я боялся однорукого и уже одноглазого старика).

Розмари Галлагер не была стратегом, да чего уж там, это была женщина, увязшая по самую шею в своем трауре, женщина, которая дальше желания пустить кровь всем, кто носит фамилию Моран, ничего не видела и видеть не хотела. И я рассказал ей все, что знал: о большом старом доме Морана за чертой Лимерика, о многочисленных сыновьях и женах, даже не задумался о том, что моя осведомленность может навести Луи на некоторые вопросы.

Меня слушали, не перебивая. Только когда приблизительный план был составлен (хотя и планом это сложно назвать), я услышал первый вопрос:

— Ты уверена, что это правильно, Розмари?

Луи стоял поодаль ото всех, прислонившись к дверному косяку и исподлобья смотрел на нас.

Седая женщина обернулась.

— Поясни.

— Там дети, — произнес Луи, шагнув к ней. — Чем они виноваты в том, что сделал их отец?

— Чем мои дети были виноваты? — глухо спросила женщина.

— Убить ирландца достаточно, мне кажется.

— Тебе кажется.

Луи умолк и больше ни слова не сказал. Когда же безумная вдова заговорила о снятии кожи, он просто вышел, прикрыв за собой дверь.

Ночью мы трансгрессировали в Лимерик. Я не хотел и не планировал, но спорить не рискнул, поэтому сейчас в мыслях было героически сбежать в удобный момент резни. Но момент не наступил, как не наступила и резня.

Дом был пуст.

Дом, в котором ютились одиннадцать юных Моранов, рожденных от разных матерей, был пуст.

Седая женщина облазила каждую комнату и закуток, но я, не заходя даже внутрь, понял, что план не удался — свет в окнах не горел, человеком в доме не пахло.

Они бы убили меня на месте, подумав, что я сыграл злую шутку. Но Розмари Галлагер, замерев на крыльце, оглядела весьма немногочисленных мстителей и прорычала:

— Где рыжий?

***

— Они выгнали тебя? — поинтересовался я, сидя в теплой квартире на Шафтсбери-авеню, грея руки о теплую кружку.

— Легко отделался, — невесело хмыкнул Луи. На щеке его красовалась глубокая ссадина.

Доминик сидела в кресле и молча слушала. Понимала ли она хоть крупицу того, что произошло? Но слушала.

— Я не понимаю, — сделав глоток чая, признался я. — Зачем ты предупредил их?

— Потому что это правильно, — сказал Луи. — Дети не должны отвечать за родителей.

— И стоило оно того? Тебя выгнала эта семья…

— Если бы младший сын, Джейден, не вступился, убили бы нахрен, — пожал плечами Луи.

— Это девочка, — закатил глаза я.

Луи аж чаем поперхнулся.

— Кто?

— Джейден. Это девочка.

— Да ладно?

— Абсолютно.

— Охренеть страсти, — протянула Доминик. — Ты что, мальчика от девочки отличить не можешь?

— Я могу, твой брат не может.

Мир Луи, видимо, тогда перевернулся с ног на голову, но зацикливать внимание на бесполом подростке он не стал.

— Выгнали и выгнали, — отмахнулся он. — В этом их правда, но я поступил правильно.

— Они твоя семья, — напомнил я.

— У него есть и другая семья, — напомнила Доминик. — Родная.

Луи устало на нее взглянул.

— Не начинай, я не пойду мириться к папе.

— Я и не прошу.

— Но намекаешь.

— Я люблю, когда вы ссоритесь, но сейчас это вообще не в тему, — поднял руку я. — Вопрос с Мораном так и не решен. А если он снова нагрянет?

— Вряд ли, — протянул Луи. — Он любит своих детей.

— Луи, твоя логика порой убивает. Он не нагрянет ко мне притом что я вывел оборотней на его детей, потому что он любит своих детей.

— С логикой все в порядке, это с тобой проблемы, — процедила Доминик. — Если такая прям угроза, что мешало один на один разобраться с этим ирландцем, а не привязывать к этому его семью и оборотней?

— Наверное то, что Ал — трус, — пожал плечами Луи.

Наши взгляды встретились.

— Я трус?

— Редкостный, — улыбнулся Луи. — Уж прости, но так оно и есть.

Спорить я не стал, может Луи и был в чем-то прав. Хоть я и называл трусость рациональностью.

Тем не менее вопрос с Мораном оставался открытым и я решил снова доставать отца с требованием закрыть браконьера в Азкабане.

Луи с моей идеи лишь посмеялся. Доминик тем более.

— Не остаешься на ночь? — поинтересовался Луи, когда я, застегнув куртку, поднялся с дивана. — Нашел кого-то?

— Кого он может найти? — фыркнула Доминик. — Койку в приюте для бездомных?

— Ники, ты жестокая, — усмехнулся Луи. — Может у него есть девушка.

— В его воображении?

— Не исключено.

Я только снисходительно вскинул брови.

— Чем дольше я вас знаю, тем чаще задумываюсь над тем, что столетия назад рыжих безнаказанно жгли на кострах, — сообщил я. — Да, представьте себе, даже у такого как я, может появиться постоянный половой партнер. Хотя, откуда тебе знать, вдовствующая стерва. И ты, ходячая реклама венерологических болезней.

Близнецы синхронно поджали губы.

— Хамло, — одновременно ответили они и отвернулись.

Перспектива заночевать у Эмилии Тервиллигер была столь же соблазнительной, сколько и рисковой. Поэтому, чувствуя себя проигравшим какой-то спор, я трансгрессировал в Паучий Тупик.

— Поттер? — Флэтчер высунул голову в щелочку и одарил меня недовольным взглядом. — Хули ты тут делаешь?

— Я здесь живу.

— С каких пор?

— С тех самых, как я это решил, — нетерпеливо сказал я. — Впусти меня, здесь мороз.

Глазенки Флэтчера заблестели.

— Поттер, ты очень не вовремя.

Но я толкнул дверь, заехав аферисту по переносице, и шагнул в дом.

Первое, что я почуял — удушливый запах женского парфюма.

— Матерь Божья, — зажав нос, прохрипел я, попытавшись открыть форточку. — Химическая атака…

И тут до меня дошло.

Премерзкое амбре приторно-сладких духов. Парадно одетый Наземникус — в огромные ярко-алые трусы и красный пиджак, застегнутый на голом животе. Подозрительно чистая кухня.

— Господи, не дай мне это развидеть, — ахнул я. — Так вот чем ты занимаешься, пока я развязываю очередной англо-ирландский конфликт?

Наземникус скрестил руки на груди, отчего его пиджак чуть не лопнул по швам.

— Я, между прочим, еще очень даже ничего.

— Кто это тебе сказал? — фыркнул я и, не пересилив любопытство, заглянул в гостиную.

Обесцвеченные тугие локоны этой дамы в возрасте, очки в оправе с безвкусными стразами и очень длинные алые ногти — стоило мне подетально оглядеть даму сердца старого жулика, я чуть не плюхнулся на пол.

— Рита?

— Поттер? — ахнула Рита Скитер.

— Рита!

— Поттер!

Наземникус взвыл.

— Котик, он же сын Поттера! — взвизгнула Рита, чопорно прикрыв мантией вульгарную кружевную… то ли ночнушку, то ли платье, то ли хрен пойми что.

— Старый, да старше ее только лондонский Тауэр! — парировал я. — Котик… мать моя, она называет тебя Котиком…

Бедный, бедный Флэтчер! Он закрыл лицо руками и не знал кого угомонить первым: меня, симулирующего сердечный приступ от неожиданности, или Риту Скитер, орущую что-то нечленораздельное.

— Поттер, ну неужели тебе нечем больше заняться ночью? — сокрушался Флэтчер. — Пойди, я не знаю, поработай в темный переулок опасного района, побегай от Морана, подумай о том, что тебе всего девятнадцать, а ты уже такая сволота.

— Мне нравится твой стиль, старый, — заметил я, оглядев его с ног до головы. — Не могу понять, ты выглядишь как хипстер в стиле ню, или как бездомный?

Старый стыдливо натянул пиджак чуть ли не до колен, прикрывая необъятное нижнее белье и, осознав, что перспектива романтического вечера накрылась медным тазом, затушил кривые огарки свечей, горевшие в ворованных подсвечниках.

— Рита, пардон за нескромный вопрос, но чем этот мачо пленил ваше сердце? — усмехнулся я, подхватив бокал с недопитым Наземникусом портвейном. — Или вы просто решили внести разнообразие в жизнь пьющей кошатницы?