Ученик афериста

— Хорошо, расскажу.

— Правду.

— Правду.

— Дай слово, — не унималась леди Эмилия.

Это начинало бесить. Я пришел сюда не за тем, чтоб открывать все карты.

— Тогда и ты дай слово, если тебе так важно выдоить из меня правду, — сказал я, решив взять верх блефом. — Дай слово, что ты не будешь спать ни с кем, кроме меня.

Что, леди Эмилия, слов нет?

— Даю слово, — к моему ужасу произнесла леди.

— Бросьте, леди, вы отнюдь не карьеристка, чтоб идти на такие жертвы.

Но спорить с женщиной, которая старше, мудрее, богаче и куда значимее меня, было, согласитесь, глупо. Тем более, что, как говорил Флэтчер, стать любовником Эмилии Тервиллигер — все равно, что задаром купить Рог Изобилия.

— Дело Карла Морана веду не я, — сразу оправдалась женщина. — Помимо меня, в Визенгамоте еще двое судей, и мне эта нервотрепка не нужна.

— Так, — кивнул я. — Это я понял. Но если бы дело Морана дошло до суда, думаю, ведьма-оборотень не ходила бы по коридорам и не требовала бы справедливости. Получается, до судьи дело не дошло?

Леди снова замялась.

— И почему Моран не в Азкабане? Он, если верить «Пророку», семью оборотней вырезал.

— Потому что он платит, — просто ответила леди.

Впрочем, я не удивился. Наверное, достаточно долго провертелся под крылом Наземникуса Флэтчера, чтоб воспринимать такие дела спокойно.

— Кому он платит такому влиятельному и страшному, что за массовое убийство его даже до зала суда не довели? — вскинул глаза я.

Такое ощущение, что я тянул из нее слово за словом щипцами.

— Отделу Мракоборцев, — наконец произнесла леди Тервиллигер, тем самым поставив в этом неприятном разговоре точку.

Сначала я подумал, что она просто назвала первую пришедшую на ум инстанцию, чтоб поскорее покончить с расспросами. И я сначала даже не придал значения этим словам. И только когда леди Эмилия вздохнула и уже явно собралась продолжить начатое, расстегивая молнию на черном платье, я словно из ледяной воды вынырнул.

— Карла Морана покрывает мой папа?!

Леди Эмилия, тяжело вздохнув, снова застегнула молнию, поняв, что мне не до адюльтера.

Какой там адюльтер, все мои детские и юношеские идеалы рухнули с одной простой фразы. Одна чертова фраза в несколько слов, и вот мой папа уже не национальный герой, а коррупционер.

Вы не поймете этого, святой отец, как не поняла и леди Эмилия.

— Я хочу видеть дело Морана, — твердо сказал я.

— Поттер, ну уймись уже, — простонала леди. — Во-первых, никто не допустит тебя до папки с этим делом. Во-вторых, это не должно тебя волновать. В-третьих, не забывайся, ты пришел сюда за другим.

— Я прошу тебя.

— Разговор окончен.

— Да схуяли он окончен, леди Эмилия? — гаркнул я, совсем потеряв субординацию. — Только что я узнаю, что мой отец берет взятки! Ты понимаешь, что образ Великого Гарри Поттера только что допустил первую трещину?

Женщина чуть сжала губы. Я определенно жал на нужные рычаги.

— Я вообще не понимаю, зачем ты завел этот разговор, — сварливо произнесла она.

— Не дай тебе Бог дожить до момента, когда твои дети в тебе разочаруются, леди Эмилия, — холодно произнес я, по всем правилам давящего драматизма. — Когда узнают, что с их родителя икон писать нельзя. И когда они почувствуют то, что сейчас ощущаю я, ты вспомнишь то, как отказала в помощи Альбусу Поттеру, который просто хотел знать, за что его отец-герой продал свои идеалы.

Знаете ли вы, что собой представляет мать двоих детей, которая, ко всему прочему, не так давно родила? О, это человек с тончайшей душевной организацией, каким бы жестким и хладнокровным не казался на первый взгляд. И Эмилия Тервиллигер была тому живым доказательством: затронув тему обиженного ребенка с нелегкой судьбой, я мог умело манипулировать ею.

Вот как сейчас.

— Сейчас я пойду на обед, — недовольно сказала она, уже окончательно застегнув платье. — И пока я буду отсутствовать час, очень тебя попрошу не брать у меня из верхнего ящика стола ключ от архива, где с помощью алфавитного указателя ты мог бы найти то, что хочешь.

— Спасибо, — улыбнулся я.

И, когда леди покинула кабинет, я безо всяких угрызений совести полез в ящик стола.

***

Поставив свечу на стол, я уселся перед большим ящиком, озаглавленным буквой «М» и принялся шустро искать нужную мне папку.

Честно говоря, если бы я знал, что в архив может пройти каждый, кто имеет ключ, я бы не пудрил мозги леди Эмилии, а просто бы стащил ключ в удобный момент. Я же заморочался, нацарапав записку охране, подделал ее подпись в конце, однако меня никто и не думал останавливать: я миновал двух мракоборцев с самым непринужденным выражением лица, кажется, их не смутило, что я вообще не работаю в министерстве (а зачем, у меня же есть ключ!).

Дело Карла Морана нашлось довольно быстро, по иронии судьбы, папка располагалась прямо рядом с такой же, но потолще и с фамилией «Малфой». Читать о многочисленных приводах покойного Скорпиуса я не собирался, вряд ли там появится что-то новое и интересное, а вот папку «Моран» выудил из ящика смело.

Надо сказать, что вычитал я много чего интересного. Выяснилось, что по молодости Карл Моран профессионально играл в квиддич: был охотником сборной Ирландии и даже засветился на чемпионате мира девяносто четвертого года. Потом, как гласила весьма кратенькая биография, отсидел в Азкабане два месяца за мелкие кражи. Далее, за убийство Фенрира Сивого был удостоен Ордена Мерлина Третьей Степени, однако остался, как было написано «калекой». Но, что интересно, через два года «калека» уничтожает акромантулов близ Хогвартса в одиночку и начинает карьеру браконьера.

Несмотря на то, что биография казалась мне сначала краткой, читал я довольно долго. Когда же наконец я нашел подшитые листы, озаглавленные единственным словом «Билбери», я довольно усмехнулся.

***

Когда я влетел в уже почти родной мне Отдел Мракоборцев, репортеров не обнаружилось.

Репортерша нашлась в кабинете отца. Рита Скитер, сидя в кресле, кивала каждой реплике, а Прытко-Пишущее Перо по известной всем схеме, писало в блокноте скорее сочинение на вольную тему, нежели записывало интервью.

— Поэтому вклад магловской полиции в расследование все же… — монотонно и как-то не очень уверенно говорил Гарри Поттер. — Ал?!

Рита Скитер так резко ко мне повернулась, что локтем сшибла свое перо, которое тут же случайно перечеркнуло фразу «безответственная халатность».

— Магловская полиция, — протянул я. — Дай угадаю, все еще ищем мифического убийцу Скорпиуса Малфоя?

Судя по взгляду, отец готов был швырнуть в меня чернильницу.

— Удивительно, почему никому не придет в голову, что этот идиот мог самоубиться или сторчаться? Не надо это записывать, Рита, — строго сказал я.

— Что ты здесь делаешь? — прошипел отец.

— Пришел восхититься тем, как продуктивно идет расследование сомнительного убийства зажратого мажора. Вижу, все силы брошены, даже полиция. Это объясняет, почему отделу некогда и почесаться для того, чтоб отправить убийцу семнадцати человек на скамью подсудимых.

И, не сдержавшись, швырнул на стол отца папку с подписью «Билбери».

— Рита, на выход, — указал я.

Удивительно, но репортерша поспешила подчиниться. Неужто я страшен в гневе?

— Ты что творишь, Альбус? — прогрохотал отец. — Почему ты здесь?! Что это за показательные выступления?!

— То есть, резня в Билбери тебе ни о чем не говорит? — вскинул брови я.

— Откуда у тебя это?

— Нашел в урне для мусора. Оказывается, то, что здесь написано никому не нужно, — огрызнулся я, не в силах сдержать ярость и какую-то даже неприязнь.

Отец глубоко вздохнул, явно с трудом сдерживаясь от рукоприкладства.

— Почему Карл Моран не в Азкабане? — мирно спросил я. — Не спрашивай меня ни о чем. Просто ответь честно.

— Потому что мало улик.

— Семнадцать освежеванных заживо оборотней, чьи шкуры на третий день появились в Лютном переулке, — раздраженно сказал я, раскрыв папку и положив перед папой первый лист. — Показания Розмари Галлагер. Признание самого Карла Морана в убийстве семнадцати оборотней, в числе которых трехлетний мальчик. Этого мало? Опроси своего сраного рыжего племянника, который в тот момент был там. Опроси его, раз уж ты знаешь, где он. Луи видел, как Моран убивал, сам получил ранения. Если тебе не жаль незнакомых оборотней, пожалей хотя бы его.