Ученик афериста

Никогда не думал, что он может быть таким, каким я увидел его вечером, в тот самый момент, когда за близнецами закрылась дверь.

Никогда не думал, что он может умереть.

В этот самый момент, мне вдруг стало так паршиво на душе, что даже, без преувеличения, кольнуло острой болью сердце.

Я всегда иронично смеялся над ним, ведь он такой ребенок, такой глупый. Всегда завидовал, ведь у него есть все, о чем можно и нельзя мечтать. Частенько раздражал своим несносным поведением. Черт возьми, Скорпиус Малфой — заноза в заднице, которую я называл обобщенным словом «друг»!

Я часто думал об этом, даже говорил ему вслух, постоянно писал об этом в дневнике, отводя душу, а сейчас, когда я, наконец-то осознал, что Скорпиус мертв, мне стало страшно, ведь я останусь совсем один.

Со старшим братом у нас близких отношений нет и никогда не будет. Сестра — ребенок еще.

С многочисленными родственниками отношения на уровне «здравствуйте-до свидания».

Отношения с Доминик уничтожены.

Дружить с Луи… да уж, здесь без комментариев.

Скорпиус был единственным другом. Которого сейчас у меня забрали.

— Она вернется, — тихо сказал я, все еще глядя на Скорпиуса. — Стоит Луи чуть ослабить хватку и снова исчезнуть, она тут же вернется.

— Куда она вернется, Ал? — так же тихо ответил мне Скорпиус. — В квартиру мертвого мужа, который выгнал ее? Не говори глупости.

— Ты же знаешь, это не решение Доминик, это прихоть Луи.

— И еще это мой косяк. Я должен был видеть, кого беру в жены. Если я выбрал ту, которая не в состоянии думать и решать что-то, то возникает вопрос об адекватности моего выбора.

Снова лежали, глядя друг на друга.

— Я хотел спросить вчера, в надежде если застану здесь, — снова произнес я таким голосом, словно кто-то, прятавшийся под кроватью, мог и хотел нас подслушать. — Как ты умер?

Скорпиус лишь пожал плечами, да с таким видом, будто бы я спросил что-то совсем неважное, вроде «где у нас ближайшая остановка автобуса?».

— Утро началось с вопросов, — мягко сказал Скорпиус, но взгляд его был довольно прохладный: так, ясно, эту тему больше не поднимаем. — Тогда и я хочу спросить тебя.

Я и не заметил, как в комнате стало темнее: солнце явно скрылось за тяжелой тучей, за окном приглушенно гремели первые раскаты грома, а сквозняк, проникший в комнату, заставил жалюзи с противным звуком дребезжать.

— Может быть, ты хочешь мне что-нибудь рассказать, Ал?

Услышав вопрос, я почувствовал, как на макушке волосы встали дыбом.

Мерзкая фраза. Ее надо запретить. Услышав ее, человек, даже самый добропорядочный и безгрешный впадает в панику. И я не исключение.

Что мне тебе рассказать, Скорпиус?

О том, что я продаю наркотики?

О том, что я пью кровь?

О том, что я уверен в том, что тебя убил Луи?

О том, что твоя Доминик скрывала от всей семьи и магического мира близнеца-оборотня?

— Мне нечего рассказать тебе, — просто ответил я.

— Тогда хорошо, — улыбнулся Скорпиус.

Я, наконец, окончательно проснулся, и, в желании закончить бессвязный диалог со своим мертвым соседом, поднялся с кровати.

Взглянув в зеркало, я моментально понял, почему Скорпиус задал мне такой странный вопрос: я был настолько бледен, что, клянусь, видел синие вереницы вен на лице. А синяки под глазами так резко выделялись на коже, будто я уснул с густо накрашенными глазами.

Интересно, о чем думает Скорпиус? О том, что я нещадно пью? Возможно. О том, что я болен? Тоже может быть. А вообще, я понятия не имею, что творится в голове у этого парня, никогда не понимал, и не пойму.

На удивление, Малфой вел себя спокойно, как для человека, которого вчера похоронили и от которого ушла любимая девушка. Я даже на минутку подумал, что Скорпиус за ночь забыл, то, что произошло вечером на Шафтсбери-авеню: он умел вычеркивать из памяти неприятные моменты, что примечательно, даже уже возрадовался тому, что может хотя бы сейчас все будет спокойно.

Но если бы я знал до конца, кто такой Скорпиус Малфой, я бы побоялся с ним дружить, честное слово.

— Где мне найти Луи? — будничным тоном спросил Скорпиус, сидя по-турецки на кухонной тумбе. — Он вряд ли живет с родителями.

— Зачем он тебе? — нахмурился я, прикидывая, будет слишком заметно, если в кофейную кружку я налью себе говяжью кровь из термоса. — Я думаю, тебе не надо лишний раз его видеть, пожалей нервы.

— Ал, нам есть что обсудить с ним, мы так резко вчера попрощались, это было крайне невежливо, я же лорд, а не хуй с горы, — важно ответил Скорпиус.

Честно говоря, на лорда Скорпиус был мало похож, куда больше на то, другое сравнение. Но я тактично умолчал.

— Ты не уговоришь его вернуть Доминик, — ответил я. — Луи непреклонен. И, не знаю, как тебе, но мне неприятно лишний раз видеть его физиономию. Забудь его, как страшный сон, Доминик вернется сама.

— Не в ней дело, — сжав губы в тонкую линию, протянул Скорпиус. — Мне нужен Луи, а не она.

— А я говорю, нет, — упрямился я. — Я не знаю точно, где он живет. Вроде, Луи на некоторое время осел в Билбери. А если бы и знал, не сказал бы, мне вашего вчерашнего спектакля было вполне достаточно.

Скорпиус выпрямился и, взглянув на меня взглядом истинного оскорбленного до глубины души аристократа, произнес:

— Могу я посмотреть в глаза человеку, который меня убил, или мне необходимо твое письменное разрешение?

Кружка выпала у меня из рук и, рухнув на пол, лишилась ручки.

Я моргнул, переваривая сказанное Скорпиусом и, медленно подняв на него взгляд, глухо спросил:

— Что?

Скорпиус отвернулся и скрестил руки на груди.

— Тебя убил Луи? Ты серьезно?!

Скорпиус не ответил, лишь глаза закатил.

— И ТЫ МОЛЧАЛ?! — обалдел я. — Ты не сказал об этом ни на похоронах, ни вечером, ни утром, когда я прямо спросил?!

— Не кричи не меня! — с нотками истеричной леди в голосе, взвизгнул Малфой.

— Да я не кричу!

— Ты кричишь на меня! — взвыл Скорпиус.

Я опустился на стул и прижал пальцы к вискам.

— Все, я не кричу, — выдохнул я.

— Точно?

— Точно.

Скорпиус снова повернулся ко мне, заправив за ухо прядь, спадающую на лицо.

Пару минут мы просто молча смотрели друг на друга: причем Малфой просто моргал своими огромными глазами, с видом белобрысого деревенского дурачка, а я пытался осмыслить правду (которую, впрочем, Наземникус и Моран вчера вбили мне в голову).

— Рассказывай, — только и сказал я.

— Смеркалось, — многозначительно начал Скорпиус. — Я был в мэноре, никого не трогал, читал Библию…

— Скорпиус, без гипербол.

Малфой снова сжал губы.

— Сидел в мэноре и решил немного расслабиться, дабы скинуть с себя ярмо пережитых конфликтов с семьей…

— Ты сидел в мэноре и нюхал кокаин? — вскинул брови я.

— Допустим, — не отрицал Скорпиус. — Потом ко мне пришла кошка, и мы стали вместе смотреть на огонь в камине, представляя, что это ад…

— Отмотай рассказ на два часа вперед.

Скорпиус снова оскорбился до глубины души.

— И вот рисую я кокаином рожицу на столе…

— На три часа вперед, — попросил я.

— Ал, ты меня слушаешь или нет? — вскинулся Скорпиус.

Я закатил глаза.

— Хорошо, рисуешь ты рожицу кокаином на столе, — согласился я. — И…

— И потом пришел Луи.

— И ты его впустил? — возмутился я.

— Я хотел поговорить с ним, — заверил Скорпиус, покачиваясь взад-вперед. — Я хотел мягко намекнуть ему, что Доминик счастлива, и что нет нужды ему лезть в нашу семью, потому что у нас было все хорошо, до того момента, пока он не сунул свой нос в нашу квартиру.

Ничего удивительного я не услышал. Я будто даже слышал, о чем говорили Луи и Скорпиус, слышал, как это переросло в спор на весьма повышенных тонах. Вспомнил, как то же самое мне говорил и Наземникус в рамках своей теории. Припомнил и слова Морана о том, что разозлить оборотня проще, чем грядку вскопать.