Ученик афериста

Нехотя толкнув дверь кладовой, я жестом пригласил его войти и, скользнув следом, закрыл нас в прохладном помещении, освещенном лампочкой без абажура.

— Смотри, — буркнул я, выставив перед парнем контейнер с белым порошком. — Это ж не кокаин, это же белое золото!

Но бдительный наркоман со знанием дела приоткрыл крышку и, макнув палец в порошок, решил распробовать товар на вкус.

Я, с замиранием сердца, запустил руку в карман, где своего часа ждала волшебная палочка.

— Так это же мел, — медленно повернулся ко мне наркоман. — Ах ты…

— Обливиэйт, — перебил я, приставив палочку к переносице дотошного клиента.

Не знаю, что мне будет за использование магии против магла, но тогда мне была дороже моя репутация и безопасность. Тем более что все прошло без сучка и задоринки притом что заклятие забвения я использовал впервые, несмотря на то, что теоретические аспекты вызубрил задолго до сегодняшнего дня.

Наркоман рухнул на пол, скосив глаза, в принципе, у меня все получилось, если эффект был таким.

Оттащив его вглубь кладовой, я спрятал товар и, закрыв кладовую, вернулся за прилавок.

***

— И куда ты его дел потом? — поинтересовался Наземникус, усердно подливая мне портвейн.

— Вытащил на улицу и оставил в переулке. Может, мне повезет, и полиция подумает, что он просто пьян.

— Толково, — кивнул аферист. — Да что ж так холодно?

— Трещину в окне заделай, — посоветовал я, укутавшись в джинсовую куртку.

Несмотря на твердое решение и совет Наземникуса о завязывании с запоями, мы опять пили. Я вообще ловил себя на мысли, что мы постоянно пьем. И говорим о том, что при Фадже было лучше.

Но я не жил при Фадже… откуда я знаю, как было при нем? Но разве это важно, когда со слов моего учителя я уже составил подробное описание жизни в тот период?

Морана не было видно уже месяц, по словам Наземникуса, кажется, он выслеживал грифонов где-то в шотландских лесах. Поэтому ничего не мешало мне беспрепятственно расхаживать по дому, не пряча бледность и клыки.

— Ну, за Фаджа, — поднял стакан Флэтчер. — Святой мужик был, не помню, рассказывал ли тебе…

Но не успели стаканы звякнуть, как на крыльце послышался хлопок, сопровождающий трансгрессию, и в ту же секунду в дверь коротко, но настойчиво постучали.

— Мамаша, если ты из-за того, что кто-то вылил на твоего дауненка три литра свиной крови — то нехрен было его сюда пускать, — гаркунл Наземникус, закурив. — Пошла отсюда! Частная территория!

В дверь снова постучали.

— Да ёб же ж твою мать, — прорычал Наземникус и потопал к двери.

Я, допивая портвейн, видел, как он поднялся на носки, чтоб глянуть в глазок на гостя, и заметил, как даже при тусклом свете побледнело лицо афериста.

— Иду-иду! — мигом сменил интонацию на участливо-дружелюбную Наземникус. — Я не одет!

И пулей залетел в гостиную.

— Там папаша твой, — шепнул Наземникус.

У меня аж стакан из руки выпал.

— Что ты сидишь, дебил? — тряхнул меня за плечи учитель.

— А что делать? — пролепетал я.

— Бегом в шкаф!

— Я могу трансгрессировать.

— Ты пьян, мальчик мой. Чтоб часть тебя нашли на Карибских островах? Не надо, отсидишься. Бегом давай.

Я и одуматься не успел, как меня уже заперли в шкафу вместе с бутылкой портвейна. Рухнув на груды какого-то тряпья, я слышал, как гремят артефакты и ворованное барахло, которое на ходу прячет Флэтчер, слышал, как бьется его сердце и, спустя минуту, наконец, услышал знакомый голос отца.

— Проветри, Наземникус, — снисходительно сказал Гарри Поттер, шагнув в гостиную. — Перегаром на весь квартал несет. Дай пройти.

— Не пущу, — пискнул Наземникус. — Ордер где, а?

— Прошу, — кивнул отец. В следующий момент я слышал, как зашуршал пергамент. — Разрешение на обыск, печать, подписи. Видишь, я лично пришел, так хотел посмотреть, что ж ты прячешь, что весь Лютный переулок слухи страшные пускают.

— Да что ты им веришь, Гарри! Ты вспомни, как мы с тобой весь Орден Феникса держали в узде, мы же друзья старинные, ты ж мне как отец родной!

— Значит, не врут люди. Показывай, что у тебя.

— Я честный коммерсант, — упирался Наземникус. — Как все.

Шаги отца стали громче.

— Поговаривают, ты по Лютному переулку то с коровьей тушей прогуливаешься, то кровь крупного рогатого скота каждую неделю носишь. Это что же ты здесь такое выращиваешь?

Это был провал. Более идиотской и страшной ситуации и представить страшно. Я нашел у себя все симптомы инфаркта, но Наземникус до последнего отбрехивался:

— Колбасу кровяную делаю, ты ж меня знаешь, люблю я своими руками продукты без всяких там отходов делать. Мы – то, что мы едим. Вот ты, Гарри, что ешь? Уж больно цвет кожи у тебя нездоровый.

— Ну что ты заливаешь?

— Ты что, не веришь мне? Гарри, ты куда в шкаф полез, там не прибрано!

„Господи, если ты есть, прости мне грехи мои и помоги, прошу тебя“ — сцепив руки в замок, начал действительно молиться я (а что делать?). — „Клянусь, если поможешь, я завяжу с криминалом, буду жить честно, праведно и по совести“.

И Всевышний услышал мои молитвы.

Я слышал, как стукнула дверца рядом со мной, слышал, как отец уже шарил на верхних ящиках, в щелочку видел, как его рука уже метнулась к ручке того шкафа, в котором еле дышал я. Как вдруг, все в ту же щелочку увидел, что в комнате определенно стало светлее, серебристое свечение, пронеслось, напоминая какое-то крупное животное: то ли тигра, то ли пуму.

Кажется, Телесный Патронус, но обзор у меня был очень ограничен, и утверждать было бы глупо.

Но догадка подтвердилась, когда я услышал незнакомый мужской голос — тягучий, низкий.

— Бросай все, министр рвет и мечет. Малфой мертв, в отделе — аврал.

Смысл слов до меня доходил медленно, как через толщу воды. Я даже не услышал, как отец, не сказав ни слова Наземникусу, будто напрочь забыл о его существовании, трансгрессировал с характерным хлопком. Наконец, когда дверь шкафа распахнулась и Флэтчер вытащил меня за локоть, я, осознав, что угроза миновала, присел на подлокотник дивана.

— Что там было? — медленно спросил я. — Патронус?

— Ага. — Кажется, чтоб удивить Наземникуса, нужно было прыгнуть выше головы.

Он снова налил нам портвейн и протянул мне стакан.

— Малфой мертв? Он сказал: „Малфой мертв“?

Аферист беспечно пожал плечами.

— Небось, старина Драко копыта откинул, — вздохнул он. — Раз министр рвет и мечет. Ну, помянем.

Наши стаканы звякнули, но я так и не смог сделать глоток — замер с пойлом у рта.

— Ты так спокоен, — произнес я.

— Да все б они пускай в аду горели, аристократы чертовы, развалили страну своими Черными метками, а сейчас добивают самодержавием, — отозвался Наземникус. — Помяни мое слово, по Драко Малфою ни одна живая душа плакать не будет. Хотя, честно, думал, Люциус раньше того…

Я все же сделал маленький глоток.

Отца Скорпиуса я особо не любил. Да, честно говоря, отца Скорпиуса даже Скорпиус особо не любил. Но так спокойно говорить о том, что „слава Богу, он помер“, я не мог, не по-людски же это. Но у Наземникуса свое понятие о людском.

— Боже, бедный Скорпиус, — наконец сказал я, осознав масштаб трагедии. — Надо бы заглянуть на Шафтсбери-авеню.

— Ой, купи ему мягкую игрушку и пакетик травки — он сразу успокоится, — посоветовал Флэтчер. – Он, конечно, мальчик хороший, его бы изолировать от семейки, глядишь, нормальным человеком бы вырос, но тупенький.

На этой позитивной ноте мы осушили стаканы, и я преспокойно отправился спать, еще даже не догадываясь о том, что на Шафтсбери-авеню отныне повиснет большая мрачная туча.

========== Глава 12. ==========

В комнате пахло апельсинами и цветами. Откуда взялся цветочный запах, тонкий, похожий на дорогой парфюм какой-нибудь травницы, вопросов не было: на столике стояла ваза с охапкой белых лилий.

Откуда взялись апельсины, я не знал. Может быть, Доминик чистила их на кухне, может быть, освежитель воздуха имел слишком ярко выраженный цитрусовый запах, может на улице под колесами автомобиля раздавился ящик этих оранжевых фруктов — это интересовало меня куда больше того, что происходило на самом деле.