Страница 140 из 179
А Рита молчать не будет. И, кажется, не молчит.
Скомкав газету, я забросил ее в мусорную корзину.
— Финн, — гаркнул я, выглянув в коридор.
Финн, чистивший пистолет на первом этаже, задрал голову.
— Собирайся. Мы летим в Лондон.
========== Глава 50. ==========
Я отвык от снега и зимы.
Зиму Лондона нельзя назвать стереотипно снежной и холодной, но учитывая, что за последние четыре года я снега вообще не видел, чувствовал себя неуютно, кутаясь пальто.
Финн вообще чувствовал себя, как папуас в Гренландии, сунув руки в карманы кожаной куртки и разглядывая снежинки. Его родной штат Луизиана не мог похвастаться снежными зимами и холодным воздухом, что уж говорить о Латинской Америке.
Мы вышли из аэропорта, и минуту постояли на улице.
Я не был в Англии четыре года, уехал из нее беглецом, вернулся беглецом, но никакой радости от возвращения не чувствовал. Я был по-детски обижен на весь Лондон за что-то, не могу даже объяснить за что.
— Скучал? — поинтересовался Финн, словно прочитав мои мысли.
— Нет.
Я не хотел ностальгировать по былым временам, наслаждаться вечерними красотами Лондона, поэтому, не став терять времени, подыскал укромный угол и, взяв Финна за руку, трансгрессировал.
В доме Риты Скитер я был лишь раз, когда забирал пьяного в хлам Наземникуса, адреса толком не помнил. Помню только, что это был небольшой истинно дамский дом на окраине Хэмпшира, с небольшим аккуратным садиком, в котором частенько, ломая длинные ногти, любила копошиться Рита. Помню высокий забор, украшенный гипсовыми херувимами, и сливовое дерево у крыльца.
Именно возле этого забора в мгновение ока мы и оказались.
В доме было темно.
Пока я осматривался вокруг, глядя на соседние дома, украшенные мерцающими гирляндами и садовыми фигурками, Финн присел на корточки перед воротами и пошуршал в замке отмычкой.
— Какое сегодня число, Финн? — поинтересовался я, глядя, как в окне дома напротив виднеется ель.
— Зима, — лаконично ответил Финн, толкнув ворота. — Проходи.
— Скоро сочельник, — как-то благоговейно произнес я. — Да?
Я совсем потерял счет времени.
Даже не мог точно назвать какое сегодня число.
Ну точно, если взглянуть на календарь в телефоне, можно увидеть двадцать второе декабря. Рождество — этот светлый всемилюбимый праздник как-то не чувствовался в теплых краях, где праздничная елка будет карикатурно смотреться посреди духоты и шума океана.
Тут меня осенила мысль о том, что за эти четыре года, я ни разу не вспоминал о Рождестве. Я ни разу не видел, чтоб вилла Сантана была украшена так же, как эти дома окраины Хэмпшира, не видел горы подарков для Альдо под елкой, да и елки не видел. Даже, черт возьми, никто не трудился гирляндой пальму обмотать.
Дверь скрипнула и Финн махнул мне рукой, нашарив выключатель в коридоре.
Риты дома не было, как я и думал.
— Подождем, — протянул я, как бы это глупо не звучало.
— Что мы с ней сделаем? — спросил Финн.
— Поговорим. Не больше.
Я поджег белую свечу, чтоб не включать свет и не рисковать быть обнаруженным и, опустив ее на пол, сел на ковер. Финн опустился на пол и, прикурив от свечи, облокотился на кухонную тумбу.
В доме Риты Скитер пахло сухими цветами и духами.
Наверное, Финну эти запахи навеяли воспоминания о борделе вейл.
— Скоро Рождество, — протянул я.
— Ну да.
— Почему за четыре года мы о нем не вспоминали?
Финн вскинул брови.
— Я не верю в Бога.
— Да причем здесь вера, — возразил я. — Рождество — это не только религиозный праздник. Это вечер, когда собираются близкие люди, забывают все плохое, что было. Когда ждут какого-то чуда, дарят подарки, а за неделю до сочельника впадают в детскую лихорадку: наряжать елку, вешать венки на двери, гирлянды, шарики стеклянные.
— Посмотри на меня, — усмехнулся Финн. — Ты реально думаешь, что для меня это праздник?
Ну да.
— А почему Альдо не отмечает Рождество?
— После смерти мамы не отмечает, — пожал плечами Финн. — Сильвия рассказала.
Минуту мы посидели молча.
— Давно ты носишь дреды? — поинтересовался я.
Финн, не ожидая вопроса, моргнул.
— Да лет десять уже, — ответил он. — В колонии заплели. Я рыдал, как сучка, настолько это было больно. На мои вопли вся охрана сбежалась.
Я усмехнулся.
В те редкие моменты, когда мы были совсем одни, наши диалоги часто заходили в тупик. Нам нечего было обсуждать толком. Мы с Финнеасом Вейном из разных миров.
Но молчать долго не пришлось. В замке скрипнул ключ и хозяйка дома, не сумев открыть замок, поврежденный отмычкой, заглянула за открытую дверь.
— Стоять, — проскрипел я, не вставая с ковра, и нацелили на Риту волшебную палочку. — Заклинание долетит в тебя быстрее, чем ты успеешь трансгрессировать.
Рита Скитер, одетая в атласный серый костюм, жеманно улыбнулась и демонстративно подняла руки вверх.
*
Финн сидел на крыльце, выдыхая дым изо рта и наблюдая за полетом снежинок, а мы с Ритой сидели друг напротив друга, слушая, как тикают часы.
— Зачем? — только и спросил я.
— Это моя работа, — пожала плечами репортерша. — Поиск сенсаций, писать то, что люди хотят читать — вот залог того, что я незаменимый корреспондент.
Я медленно кивнул.
— Я могу убить тебя, это тоже будет сенсация. И люди с удовольствием об этом почитают, — заметил я. — Но я этого не сделаю.
— Тогда что ты сделаешь, Поттер?
Открыв сумку, я достал мешок, размером с баскетбольный мяч, туго набитый золотыми монетами, и опустил его на стол.
— А кто этот парень? — спросила Рита, небрежно перебирая галлеоны.
— Это? А это Камила из твоей статьи, моя законная жена, — сообщил я.
— Симпатичная.
Наши взгляды с Ритой встретились.
— Послушай моего совета, Поттер, — произнесла Рита. — Бросай все то, чем ты занимаешься, и возвращайся домой. Это была одна из причин написания статьи.
Я мученически вздохнул.
— Нет.
— Почему?
Я косым взглядом указал на Финна.
— В том числе ради него. Мое место там, Рита. Я нашел себя, как бы глупо это не звучало. У меня есть власть, деньги, признание, свобода… а здесь, знаешь, что меня бы ждало?
— Призрак отцовской фамилии.
— Вот именно. Там я не сын Гарри Поттера. Там — Гарри Поттер — отец Альбуса Северуса Поттера. Того самого Альбуса Северуса Поттера.
— Ты высокомерный идиот, — констатировала Рита, сунув мешок с галлеонами под стол. — Но это твоя жизнь. Я больше не буду о тебе писать.
Я улыбнулся ей.
— Спасибо. И, Рита… я понимаю, что одна из причин появления на свет статьи — арест Наземникуса. Мне жаль, но он…
— Я знаю, что это за человек, — отрезала Рита. — Знала с самого начала. Я помню Наземникуса еще молодым, поэтому ты ничем не удивишь меня.
— И каким он был в молодости? — спросил я, подперев щеку рукой.
Рита заправила за ухо тугой локон.
— Да таким же, как и ты сейчас. Глупым, амбициозным. Он думал, что может продать втридорога весь мир, — вздохнула репортерша. — Он очень много пил. Поэтому мы и развелись тридцать пять лет назад. Я хотела семью, карьеру, красавца-мужчину, который бы восхищался мною. А он постоянно пил, пропадал со своим другом Диего, безучастно наблюдал за тем, как он убивает людей штабелями. И снова пил.
Я молчал.
— Потом я поняла, что это позорище — черное пятно на моей репутации, поэтому выставила его вещи, — продолжила Рита. — Но он не грустил долго. Продолжал пить. Вернулся в Штаты, к своему другу Диего, вершить свои сомнительные дела. Там же обзавелся сыном в результате короткой интрижки с актрисой Бродвея. Представь: наш Наземникус и актриса Бродвея!
Я отвернулся, но Рита продолжала:
— А он все так же пил. Ему было плевать на сына, которого он бросил черт знает где. У него в жизни было две радости: выпивка и статус гангстера. А потом он встретил тебя и попал в Азкабан на год. Ничего не напоминает, Поттер?