Дурман

“Все-таки маньяк.”

Но сейчас и ей хотелось утонуть, раствориться в этом обжигающем и бушующем безумии. Ее сам Виталий так захватил и одурманил, что она и по сторонам смотреть не могла. Все неважно.

— Ну как? — спрашивает он, когда прошли двор, поднялись по ступеням и ступили, все-таки, в холл дома. — Нравится? Ведь реально лучше квартиры? — улыбается как-то так гордо, но и требовательно ждет ответа.

А Таня сказать ничего не может. Не видела. Прошла мимо, глазами обвела — и ни черта не разобрала.

— Не знаю, — так и признается, честно, не скрывая, что он с ней сотворил. — Я, кроме тебя, не увидела ничего вокруг, Виталик. Давай, ты мне потом еще одну экскурсию устроишь. Где-то там, после мороженого?

И его эту усмешку гордую с лица сметает просто. Моментом. Лицо меняется и взгляд тяжелеет.

— Зажигалочка… Таки в хлам… Твою налево! Ты меня на куски рвешь! — он это низко простонал.

Развернул к себе, продолжая цепко держать затылок. Ухватил опять щеку второй ладонью. Прижал лоб к ее лбу, нос к носу, губы в паре миллиметров.

Глаза в глаза.

— А ты меня, — прохрипела в ответ.

И дыхания нет. У обоих, кажется, пропало. Вышибло. И снова полыхнуло между ними так, что стоять рядом невозможно, а отойти — просто невыносимо. Прилипнуть к нему хочется.

А он ее куда-то тащит. И снова Таня не разбирает куда, просто идет за ним.

Спальня. Прекрасно. Без разницы, что там с обстановкой. Все сейчас “не в тему” и мимо, кроме этого мужчины. А Виталий тоже особо не медлит.

Целует. Нет, нападает на губы. Словно сожрать ее хочет, поглотить. А руки уже под футболкой. И Таня стонет. В его рот. В этот пожирающий поцелуй. Потому что кожа — и правда “сенсорная”: каждое его касание, каждую черту, каждую шероховатость на его пальцах — ощущает. И это возбуждает сильнее.

Начало трясти от желания, которым не могла уже управлять.

Виталий потащил ее футболку вверх, снимая. Таня не мешала.

Странно. Думала, начнет стесняться, когда ехали. Ведь совсем непривычный человек. Чужой.

А чувствовала себя сейчас так, словно никого ближе Виталия у нее никогда и не было. Признало, похоже, ее тело, приняло его на своем, базовом уровне. Феромоны их совпали, что ли? Та самая химия? По правде сказать — именно сейчас — ей стало без разницы.

И разум, как бы, и так находился в отключке. А может, решил и свой кусок счастья урвать, получая удовольствие от всего происходящего. И самой себе не мешать…

Таня поймала свои же пальцы на пуговицах его рубашки. Замерла на мгновение. Не ощутила ни внутреннего сопротивления, ни каких-то возражений от Виталия, и “двинулась” дальше. Расстегнула, избавила и его от ткани. Стянула с плеч шведку. И, поддавшись какому-то странному порыву, потянулась вперед, уткнулась лицом, носом в его плечо, во впадинку на плече, между контурами мышц. Глубоко вдохнула, проваливаясь еще глубже в омут “имени этого мужчины”. Феромоны или нет, а пах он так, как надо было ей. Вот просто “в точку”. И не в парфюме дело. И не в долгом рабочем дне. Ее запах, просто. И ощущение горячей кожи на ее коже — все будоражило еще больше. Но при этом — с неким внутренним ощущением “правильности”. Грудью к нему прижалась. Животом… Вот просто ощутила себя кусочком конструктора, который со щелчком встал на свое место. Клац! И они впритык друг к другу. В притирку…

Его губы на ее шее. Она продолжает ртом его ключицу изучать. А руки сами гуляют по мощному телу, которое Таня, чего уж там, с первого взгляда, еще в поезде успела оценить по достоинству! И все радовало. Вот просто кончики пальцев пульсировали от того, как все уместно и в кайф!

Так и хотелось спросить: где он раньше, такой “конгруэнтный” был? Почему лишал ее возможности аж настолько все это в близости чувствовать?

Но некогда было. Некогда. Времени вдруг перестало хватать!

Виталий снова на ее губы накинулся. А Таня и не поняла, когда успела лифчика лишиться? Но, черт с ней, с той потерей! Застонала от того, что его пальцы творили с ее грудью, заменив чашечки бюста.

Потянулась к его брюкам. А он, словно отзеркалил, ее джинсы одной рукой начал расстегивать.

Виталий отступил назад, ее не отпустил. Сел на край кровати. И Таню потянул: руками этими, губами, что не пускали. Словно всем телом ее притягивал, как магнит. Одурманил, как пить дать!

Почти упала ему на колени. Все ощущала: и мощь, и силу, и твердость его явного вожделения, желания к ней! Ничего не соображала. Откинулась, вцепившись в шею Виталия, пока его рот, быстрыми и жадными касаниями-метками спустился по щеке, шее, и добрался до груди.

Да! Нет! Ее как током пробило! Остановить? Потребовать больше?

Не знает: вперед податься или назад рвануть? Впервые страшно стало… Слишком сильно, потому что. Почти невыносимо. А это только прелюдия. Что же дальше будет? НЕ выдержит… НЕ вынесет… пусть и непонятно, что именно пугает в этом…

Но и отступать уже не может. Да и не хочет! Слишком остро! И так невыносимо сладко, на грани с болью. Не физической, какой-то внутренней.

Все нервы ее в струну, будто. И на кулак… На пальцы эти, что грудь ее сминают уверенно, гложуще, но бережно. На губы эти…

А его пальцы уже джинсы на ней вниз тянут. Уверенно так, резко, по тому же праву какому-то, что не Таня дала — Виталий сам себе присвоил. И не оспорить, ни возразить. Да и зачем? Лучше тем же ответить! И она привстает немного над ним, уперев колени в матрас, его брюки стаскивает, помогая себе и руками, и стопами, чем дотянуться может!

— Сейчас, Зажигалочка, погоди, — тормозит немного Виталий.

Но не выпускает ее, не прекращает грудь губами мучить. Наклоняется при этом, вытаскивает что-то из кармана брюк. Презерватив.

Хорошо, понимает она. Очень своевременно. Ей уже прелюдии мало. Больше хочется. И сейчас! Немедленно!

Давит ему на плечи. Сжимает пальцы, то ли давя, то ли уже царапая. Не понимая. Потерялась в этом желании, от которого в глазах потемнело и мозг в отключке. Падают оба на матрас. Не поняла сначала, как? Не сориентировалась. Уткнулась носом в его грудь. Задышала часто, жадно. Целовать начала, лизать солоноватую кожу.

А Виталий перекатился, похоже, уловив, что пора дальше двигать. Навис над ней, опираясь на локоть. И ко рту вернулся. К губам ее, к их поцелуям. Пока руки его добрались до белья, стянули и этот, последний, влажный уже от ее желания бастион из ткани. И как-то так, сходу, скользнув пару раз, его пальцы в нее погрузились. Сильно и мощно. Так же, как он ее рот исследовал-терзал.

Не удержалась. Застонала криком. Кого стесняться? Заколотило накатывающей волной подбирающегося оргазма. Но мало! Хоть она и была готова, учитывая, что секса, и правда, уж очень давно ни с кем, и в мыслях не имела. Но его хотела. Виталия. Целиком.

Потянулась. И обхватила его руками, ногами, давя ступнями в мощные и твердые мужские бедра.

— Хочу!

Попросила? Потребовала?

Озвучила то, что обоих трясло, будто в лихорадке.

Ха! Он не был здесь тем, кто не хотел! Руками и ногами “за!”. Без вариантов!

Мозг в отключке. Тело всем рулит. Едва с упаковкой от резинки справился. И с полным правом дорвался! Погрузился в Зажигалочку с таким напором, что ее колотить под ним начало. И еще немного “дожал”, потому что ощущал, улавливал — она на грани.

Хрен знает, как это понял, впервые с ней занимаясь сексом? Но Таня и в отдаче, трансляции своих эмоций была такой же откровенно-честной, как в словах сегодня. Все улавливал. Все ее реакции ощущал. Да и она не стеснялась прижать его губы сильнее, где хотела. Наглядно повернуться так, как удобней ей. Она просто горела желанием взять от него как можно больше! А Казак жаждал это все дать. И себе забрать во стократ больше.

Блин! Знал, конечно, что жадина он. Есть такой грех. Но чтоб так! Настолько эту Зажигалочку захотеть?! По боку резоны!

Главное, что заполучил! И остановиться сейчас не мог. Не в его силах. Врывался в ее тело, в себя ее губы, кожу на плечах Тани втягивал. Шею целовал так, что она стонала без остановки. Возможно, до отметин. Не понимал, не контролировал, честно. Без умысла. Сорвало тормоза просто. И себя в ее тело вгонял, не мог иначе. Возможно, позже. После мороженого, к примеру…