Страница 3 из 13
Возможно, девочка не умрет. Такое развитие событий я тоже вижу, а, значит, все еще впереди. Возможно всё. Главное, как человек готов измениться.
Вернувшись в ординаторскую терапевтического отделения областной клинической больницы, я открываю папку с историями болезни.
Женщина, мать двоих детей трех и пяти лет, тридцати лет от роду, неугомонная оптимистка и – может умереть через двести сорок три дня. А может не умереть. Я знаю, что могу помочь ей, и тогда она проживет значительно дольше, если какие-либо другие обстоятельства не вмешаются. Её будущее еще пока странно для меня, и еще предстоит принять решение, но в этом случае я сделаю все от меня зависящее. Просматривая анализы, я нахожу один, где есть предвестник катастрофы, что непременно случится в организме, но – сейчас я вспоминаю её лицо, пышущее здоровьем, ямочки на щеках, озорные искорки в глазах. Она радуется жизни, она счастлива в семье, она обожает своих детей, у неё есть любимая работа и она уверена в своем благополучном будущем.
Но я еще не решил, поэтому я пишу в карте стандартный дневник (жалоб нет, состояние удовлетворительное, АД 120/80, пульс 70 ударов в минуту, живот мягкий, безболезненный, стул, диурез в норме), отмечаю необходимые обследования и назначения. Я закрываю историю болезни, временно отстранившись от этой пациентки.
У меня есть время для принятия решения.
Кстати, это самое трудное – принимать решения за кого-либо. Поэтому Бог и живет среди нас инкогнито. Так бы ему пришлось решать за всех, ибо людям свойственно перекладывать свои проблемы на плечи других. Придя в церковь, человек молится в надежде на то, что Бог сделает за него то, что он сам должен сделать. Человек верит в чудо, даже не задумываясь, что сам способен творить.
Бог может подумать за человека, может подтолкнуть его к определенной мысли, но принять решение и сделать что-либо человек должен сам. Бог – не волшебник и не фокусник, он не произносит заклинания и не сдергивает платок со столика, он не создает из ничего нечто и ничего не приносит на блюдечке с голубой каемочкой.
Я иду на обход. 301 палата. Четыре кровати, четыре человека, четыре судьбы.
У входа справа женщина тридцати пяти лет, и ей не нужна моя помощь. Поступив в больницу с первым в жизни гипертоническим кризом, она испугалась. Она поняла, что очень сильно хочет жить, поэтому будет постоянно и аккуратно принимать назначенные таблетки, ежедневно контролировать артериальное давление, наблюдаться у врача-терапевта по месту жительства и радоваться каждому дню.
Далее – справа у окна. Старушка семидесяти лет. Ей тоже не нужна моя помощь – она умрет от старости через пять лет. Спокойно и тихо уйдет из жизни, не доставив никому никакого беспокойства. Сейчас у неё обострение хронического заболевания почек. Болезнь, которая у неё давно, останется с ней до конца жизни и, ни в коем случае, не будет причиной смерти. Просто придет время, как оно приходит к большинству пожилых людей.
Слева у окна девушка двадцати двух лет. Случай сложный в силу того, что она знает, что беременна и скрывает это. Она уже сейчас, когда срок беременности не превышает двух месяцев, ненавидит своего ребенка. У неё тоже обострение пиелонефрита, и я назначаю ей сильные антибиотики, которые нельзя использовать во время беременности. Гарантированная временная победа над хронической болезнью и летальный исход для нежеланной жизни.
Но, это все ерунда, – преходящая ситуация. Основная проблема в другом месте организма. У неё в щитовидной железе появились первые раковые клетки – через два года, когда выявят запущенный рак щитовидной железы, она умрет. И почему-то я не хочу ей помогать. И не только потому, что она ненавидит своего еще не рожденного ребенка, – она ненавидит своего бойфренда и ложится с ним в постель. Она ненавидит свою мать и тянет к ней губы для поцелуя, когда родители приходят к ней. Она ненавидит своего отца, который не может обеспечить её безбедную жизнь, и протягивает ему руки с улыбкой и словами приветствия. Лицедейство, с которым она идет по жизни, противно мне. Я не могу избавить её от этого, поэтому равнодушно поворачиваюсь к кровати слева у выхода.
Молодая и здоровая женщина. Всего лишь воспаление желчного пузыря, возникшее впервые. Она с улыбкой рассказывает, сколько всего и что конкретно съела и выпила на свадьбе подруги. Она оптимистка и голос передает все оттенки её жизнелюбия. В ближайшие тридцать лет у неё все будет хорошо, а после…
Потом будет другое время и другие люди.
Поговорив с пациентами, я выхожу из палаты и возвращаюсь в ординаторскую – еще две палаты я обойду позже. Меня ждет рутинная работа и размышления о некоторых пациентах.
Я могу избавить их от будущей смерти и продлить жизнь, но вопрос всегда один – уверен ли я в том, что в этом будет смысл? Насколько важна человеческая жизнь в каждом конкретном случае? Имеет ли смысл в существовании особи, больше похожей на тень? И есть ли вообще в чем-либо смысл в этом мире?
Вопрос, который, я уверен, постоянно стоит перед Богом. Он в любой момент может вмешаться в события на Земле и помешать свершиться страшным злодеяниям. Он может остановить бытового убийцу, который в пьяном состоянии убивает жену и детей. Он вполне способен встать на пути самоубийцы, взбирающегося на небоскреб. Он может встать на пути террориста, несущего бомбу на себе, когда тот идет на верную смерть. Он может предотвратить мировые войны и массовую гибель людей, но – он не вмешивается. Значит, он не видит в этом смысла.
Бог не виноват в том, что приходят тираны, которые под благовидными предлогами развязывают войны и убивают миллионы людей – люди сами виноваты, когда выталкивают над собой личность, для которой жизнь человека не имеет никакой ценности. Это выбор миллионов людей, которые бесплотными тенями населяют мир. Бог живет и умирает вместе с этими миллионами, что родились в эпоху перемен.
Бог не виноват в том, что мор и эпидемии приходят и уносят человеческие жизни – люди сами виноваты, своей неразумной деятельностью помогая микроорганизмам мутировать. Бог расплачивается за людские промахи вместе со всеми.
Бог не виноват, что вода заливает землю, ураганы срывают крыши с домов, а землетрясения оставляют после себя безжизненную пустыню. Впрочем, и люди в этом виноваты косвенно, однако, страдают все – и люди, и Бог.
Есть ли смысл в человеческой жизни? И как изменение предопределенной длительности жизни может повлиять на конечный результат – на глобальные изменения в человеческой жизни?
Я размышляю над этими вопросами и не всегда нахожу ответы.
4
Доктор Мехряков задумчиво смотрел на доставленный утром труп, лежащий сейчас на секционном столе. Неделю назад он уже видел подобный субстрат, и это наводило его на определенные, достаточно грустные размышления. Словно эффект уже однажды виденного – он снова смотрел на то, что, казалось, должно навсегда остаться в прошлом, то, что он должен бы забыть.
Молодой светловолосый мужчина с правильными чертами лица, худое тело с выпирающими ребрами и ключицами, мышечной массы мало – телосложение субстрата оставляет желать лучшего. В левой надключичной области отверстие от ножевого удара – удар точный и уверенный, не оставляющий жертве ни одного шанса. Многочисленные разрезы по телу, которые имитируют расчленение тела в местах суставных сочленений, или похоже на то, что убийца пытался это воспроизвести. Доктор Мехряков подумал, что по сравнению с прошлым разом, убийца сделал разрезы более уверенно: неглубокий овальный разрез в области живота, практически идеально прямой разрез от шеи до лобка, пересекающий овал, круговые разрезы в области плечевых, локтевых, тазобедренных и коленных суставов.
И лицо. По кругу через границу волосистой части лба по скулам до подбородка, словно неведомый убийца хотел снять посмертную маску с жертвы.
И то, что ему не понравилось в прошлый раз, то, на что даже многоопытный доктор смотрел с тягостным ощущением – зияющие пустотой глазницы убитого.