Страна теней

– Какая беременность, доктор, о чем вы?! Не было у неё никакой беременности.

И по тому, как внезапно заметался взгляд родной сестры пациентки, Семен понял, что попал в точку.

В смотровом кабинете всё уже готово. Субстрат – бледное тело с закрытыми глазами – лежало в гинекологическом кресле, игла в правом локтевом сгибе и по трубке струйно бежала прозрачная жидкость. Семен надел стерильные перчатки и положил правую руку на живот женщины в надлобковой области. Нашел дно матки, которое находилось на три поперечных пальца выше лона. И затем подошел к изголовью кресла.

– Валя, глаза открой.

Женщина медленно открыла глаза.

– Что вы с сестрой сделали, чтобы прервать беременность?

Женщина смотрела на Семена мутным взглядом и молчала.

– Ну же, Валя, говори, – поторопил её Семен, – от этого сейчас зависит твоя жизнь. Просто проткнули плодный пузырь, или что-то вводили в полость матки, например, мыльный раствор или марганцовку?

– Ничего мы не делали, совсем ничего, – тихим голосом пробормотала женщина, – оно само произошло.

После этого она так же медленно закрыла глаза и чуть повернула голову в сторону.

Семен хмыкнул и сказал медсестре:

– Думаю, что тут у нас криминальное вмешательство. Её родная сестра вообще отрицает, что была беременность. Обе нагло врут, а, значит, что-то сделали, чтобы прервать беременность. Давай, Катя, разворачивай операционную, думаю, надо делать экстирпацию матки[2]. Если сейчас потеряем время, то похороним её.

Заметив вошедшего в смотровой кабинет анестезиолога, Семен продолжил командовать:

– Дима, здесь криминальный аборт в большом сроке, массивное кровотечение, надо кровь переливать. Определи группу крови и закажи всё, что надо, пока больную транспортируют в операционную.

Семен с треском сдернул перчатки с рук, вышел из смотрового кабинета и вернулся в приемное отделение. Родственница пациентки сидела на лавке, опустив голову, и раз за разом сжимала пальцы рук.

– Как вас зовут?

– Анастасия. Можно просто Настя.

– Мне нужно согласие на операцию, – сказал Семен, протягивая женщине лист бумаги, – ваша сестра Валентина сейчас не в состоянии подписать этот бланк, соответственно, вы, как ближайшая родственница должны это сделать.

– Какая операция? – встрепенулась Настя. – Вы ведь просто выскоблите матку, чтобы остановить кровотечение, и всё?

Семен, задумчиво глядя на собеседницу, вдруг подумал, что у Насти, скорее всего, есть какое-то медицинское образование, ну, или знания определенного характера, и ответил:

– Нет. Если я просто выскоблю, она умрет. А если я удалю матку, то у неё будет шанс выжить.

– Как матку удалить?! – дрожащим голосом переспросила Настя. – У Вали еще детей нет, она ни разу не рожала.

– А чем вы думали, когда помогали ей прервать беременность, – спокойно сказал Семен. Он не обвинял, и не пытался что-то выяснить у родственницы пациентки. Он равнодушно констатировал факт криминального вмешательства, и Настя это моментально поняла. Опустив глаза, она взяла ручку и стала быстро заполнять графы в бланке согласия на операцию.

Семен смотрел на русые волосы женщины, скрывающие лицо, на тонкие пальцы, сжимающие ручку, на плотно сдвинутые колени в черных колготках и ровно стоящие ноги в черных туфлях. И ни о чем не думал. Он просто ждал, когда женщина закончит писать. Взяв заполненный бланк, он проверил, что всё написано правильно, и, не глянув на Настю, повернулся и пошел.

– Доктор, пожалуйста, спасите её!

Настя произнесла эту фразу тихим голосом, но Семен явственно услышал крик души. Только лишь из-за этого он на мгновение повернулся и сказал:

– Да, конечно, сделаю всё, что смогу.

Чистая вода жизненно необходима для существования человеческих особей. Семен в очередной раз убедился в этом, когда подъехал к дому. Он думал, что сейчас вкусно поест и ляжет спать. Устал зверски. Операцию по удалению матки у женщины с криминальным абортом он закончил около половины третьего ночи, и даже после этого не вышло отдохнуть. Сначала абсцесс бартолиновой железы[3], – женщина дотерпела до глубокой ночи и только тогда вызвала скорую помощь. Затем в палате у одной из пациенток с угрожающим абортом начались боли в животе. Около пяти часов Семен заглянул в реанимационное отделение, чтобы посмотреть на послеоперационную женщину. Убедился, что она стабильна, и вернулся в приемное отделение, где сидя на стуле, подремал полтора часа. Потом сдал дежурство и отправился домой.

– Угарин, вода кончилась. Бери баллоны и езжай на родник.

– Вера, может, позже, – пробормотал Семен, тоскливо глядя на два пластиковых тридцатилитровых баллона, – дежурство было тяжелое, я устал и спать хочу.

– Семен, воды нет ни капли, – сказала Вера, – я, конечно, могу сходить с ведрами до колодца Кузнецовых…

– Ладно, – прервал жену Семен, – уже еду.

Подхватив баллоны, он развернулся и пошел к машине. Загрузив сосуд в багажник Жигулей четвертой модели, он сел за руль и повернул ключ зажигания.

Они с женой жили в трех километрах от районного центра и в пятнадцати от города. Небольшое село на семнадцать дворов, свой дом, который остался Вере от родителей, свежий воздух, тишина и простор для Ыша, который вырос в кавказца размером с маленького теленка. Прошел почти год, как они перебрались сюда из города, и Семен все реже вспоминал свою городскую жизнь. Он уволился из городского стационара, оставшись там только дежурантом: четыре-пять дежурств в месяц, как правило, по субботам, иногда в летние месяцы больше. Устроился врачом акушером-гинекологом на консультативный прием в поликлинике районной больницы, чтобы быть ближе к дому и к жене. Городскую квартиру он сдавал в аренду. Его зарплата в двух местах и арендная плата от сдаваемой квартиры давали тот доход, на который они жили. Вера с некоторых пор не ходила на работу, а занималась хозяйством, – огород, куры и дом держались на ней. Единственное условие, которое она поставила в самом начале их сельской жизни – вода.

– Я не ломовая лошадь, чтобы таскать ведра с водой на себе, – сказала она, – поэтому давай, Семен, договоримся сразу. Обеспечение водой лежит на тебе.

И он согласился. Собственно, никаких особых проблем не было, – родник с чистой водой в трех километрах, рядом с трассой, подъезжай и набирай. Кстати, воду можно взять ближе. На все село был только один колодец с водой – у Кузнецовых – и, в принципе, совсем рядом, через восемь дворов, но Валера Кузнецов первым делом озвучил прейскурант, и только потом разрешил брать воду из своего колодца. Двадцать рублей за ведро. Не так уж и много, но, Семен, посчитав расходы, пришел к выводу, что значительно дешевле будет ездить на родник.

Остановившись на площадке перед спуском к роднику, Семен широко зевнул и вышел из машины. Потянувшись всем телом, он сделал несколько гимнастических упражнений и посмотрел вокруг. Хвойный лес окружал его почти со всех сторон, – если бы не асфальтированное шоссе с редко проезжающими автомобилями, можно было подумать, что он далеко в тайге. Местами между деревьями еще лежали грязные комья снега, но большая часть земли уже освободилась от снежного плена. Обычно, в конце апреля становилось достаточно тепло, чтобы снег в лесу полностью сошел.

Вытащив из багажника пустые баллоны, Семен пошел к роднику, который находился в неглубоком логу. К источнику вела облагороженная тропа, то в виде деревянных ступенек, то выложенная крупными плоскими камнями, то в виде утоптанных пологих участков земли. Идти удобно, особенно вниз, даже не смотря на то, что местами можно поскользнуться на мокрой земле.

Подставив первый баллон под струю кристально чистой воды, Семен осмотрелся. Обычно, здесь всегда ухожено и чисто, но сегодня он увидел обертку от сникерса, и, поморщившись, подобрал мусор. Когда менял баллоны, он заметил, что вниз спускается еще кто-то.

2

Экстирпация матки – операция по удалению матки.

3

Абсцесс бартолиновой железы – гнойное воспаление железы, расположенной у входа во влагалище.