Страница 39 из 75
– Я не скрывала, просто к слову не пришлось, – смутилась девушка.
– Ну, я вас оставлю, – вынимая из шкафа теплые вещи для себя и Валечки, вмешалась Анна Антоновна, – мы с внучкой пойдем, погуляем. Не будем вам мешать.
– Разве присутствие двух очаровательных женщин может помешать? – чувствуя неловкость, словно это он выгоняет пожилую женщину с умными глазами и едва научившуюся сидеть кроху в морозное ноябрьское утро, Сава попытался их задержать.
– Возможно, нет, – одними губами улыбнулась та, – но ребенку нужен свежий воздух, а мне – побыть с внучкой наедине. Кто знает, когда доведется еще увидеться. При вашей-то работе.
– Разве вы уже собираетесь уезжать? – удивился Савелий, помня, что только вчера Стася написала о ее приезде.
– Еще нет, но время пролетит быстро, я не могу надолго оставлять дом без присмотра.
– Мама, ты ведь обещала подумать, – чувствуя разочарование, вздохнула Станислава.
– Стася, не теперь. Обещаю, мы еще вернемся к этому разговору. А сейчас занимайтесь своими делами, – быстро собрав ребенка и накинув пальто, Анна Антоновна кивнула Савелию и, прихватив трость, удалилась.
Ни Стася, ни ее мама, казалось, не обратили на стесненное физическое положение Савы ни малейшего внимания, всем своим поведением выказывая дружеское расположение. Первоначальная скованность мужчины, скрутившая внутренности в тугую пружину и заставлявшая сердце неистово биться, медленно таяла, уступая место непринужденности и спокойствию. Нет, его сердце по-прежнему билось как сумасшедшее, но причиной тому было охватившая его радость – незнакомка из торгового центра, растревожившая едва затянувшуюся шрамами душу, и девушка «с той стороны» экрана соединились в одно гармоничное целое.
– Я тебе завтрак обещала, – смущенная неожиданной встречей с понравившимся однажды мужчиной, оказавшимся тем, к кому Стася успела привязаться, не будучи знакома лично, девушка вскочила на ноги. – Сначала накормлю тебя, потом займемся компьютером.
– Я только за! – разворачивая коляску следом за отправившейся на кухню Стасей, Сава с удовольствием окинул взглядом тоненькую фигурку. Ракурс, открывающийся сидящему мужчине, был весьма соблазнительным, а мягкое покачивание бедер – влекущим своей невинностью и природной грациозностью.
Случайно обернувшись и заметив устремленный на нее взор, Станислава окончательно смутилась и поторопилась спрятаться за разделяющим одиннадцатиметровую кухню столом.
Вскоре на клеенчатой скатерти были расставлены стеклянные мисочки с тремя видами домашнего варенья, привезенного мамой из деревни, широкое блюдо со свернутыми в треугольнички блинчиками, вазочка с еще теплым овсяным печеньем, щедро присыпанным сахаром и толчеными орешками, тарелки с разноцветным омлетом и большие кружки свежезаваренного чая.
– Ого! Когда я упомянул, что мне надоели бутерброды, не ожидал, что ты устроишь настоящий пир.
– Блины мама стряпала, а печенье и омлет… Это ведь просто, – веселое изумление на лице гостя вызвало в груди девушки теплую волну.
– И все равно я не думал, что ради меня ты будешь стоять у плиты. Рассчитывал разве что на купленные в соседнем магазине пирожки.
– В мои планы не входило травить тебя в первый же день официального знакомства, – Стася невольно рассмеялась.
– Тогда ты мало похожа на моих прежних… знакомых. Хотя… – в его глазах промелькнула такая тоска, что сердце Стаси невольно сжалось в сочувствии.
– А у тебя есть дети? – попытавшись перевести разговор в другое русло, Стася испугалась исказившей лицо Савелия боли. – Прости, я не должна была…
– Не извиняйся, – едва справившись со жгучим уколом воспоминаний, покачал головой Сава. – Не ты виновата в моих бедах.
– Расскажи, – голос Станиславы прозвучал с такой мягкостью и участием, что Сава не заметил, как выплеснул девушке то, о чем не говорил никогда… ни с кем… никому.
Не глядя на девушку, Савелий до мельчайших подробностей вспомнил тот злополучный, изменивший всю его жизнь вечер и вновь испытал дикое, всепоглощающее чувство вины…
– Я знал, что Алёна не любила ездить в дождь, а тогда… темнота, непогода, крутой поворот и ослепляющий свет фар встречной машины… Она не справилась с управлением… Не нужно было позволять ей садиться за руль… не нужно было пить! – отвернувшись к окну, Сава напрягся, казалось, под неподъемной ношей, мешающей распрямить плечи и дышать… просто дышать. – Они погибли… она и… и ребенок.
Если бы в этот момент Савелий решился поднять глаза и посмотреть на молча выслушивающую его исповедь Стасю, его поразил бы ужас, расширивший ее зрачки в две черные, окантованные изумрудными кольцами луны. Переплетя пальцы с такой силой, что кончики их побелели, Станислава боролась с желанием притронуться к страдающему другу, влить в него хотя бы толику собственных сил и веры, что боль однажды утихнет. Но он, одинокий в своем горе, замкнувшийся на призрачной, несуществующей вине из-за непредвиденных обстоятельств, всей фигурой отвергал чужое сочувствие.
– Погибнуть должен был я… не она.
– Никто! Слышишь?! Никто не должен был погибнуть! – мысль о том, что Савы… ее Савы могло бы вдруг не стать, обожгла Стасю как пожаром. – Никто не виноват в той аварии. Ни ты, ни Алёна… Даже дождь не виноват! Так случилось, – в невольном порыве девушка подалась вперед, пытливо ловя ускользающий взгляд Савелия.