Игра с отчаянием

— А как прошла эта встреча для Розы?

Едва услышав вопрос, Наоми тут же поникла. Она опустила глаза и непроизвольно коснулась пятная белой краски на щеке под левым глазом — она всегда так делала, когда нервничала. Наоми заёрзала на стуле, но быстро села нормально, торопливо расправив складки на синей юбке платья и белом фартуке, из кармашка которого, украшенного изображением небесно-голубых незабудок, едва не выпали кисточки. Затем третья кукла подняла глаза на седьмую и как можно равнодушнее отчеканила:

— Роза не могла пойти с нами. Она ведь когда-то давно сражалась с ними по просьбе отца, так что отношения у них уже довольно… натянутые. — Наоми сделала паузу, а затем смущённо продолжила: — Собственно, сегодня она не смогла прийти тоже из-за отца — его сейчас не стоит оставлять одного. Она попросила передать тебе свои искренние извинения, — заключила Наоми, слегка наклонив голову в извиняющемся жесте.

Выслушав её, Хина лишь вздохнула. Она не была удивлена, что Роза не пришла сегодня и что это было связано с отцом — в конце концов, это своеобразная “работа” первой куклы — быть с создателем и следить, чтобы он не решил как-либо навредить шести её сёстрам. И, наблюдая, как Наоми всегда старается оправдать Розу в глазах “правдолюбивой” младшей сестры (то есть её самой), Хина не могла не проводить параллели с любящим ребёнком вечно занятого родителя: как бы одиноко он себя ни чувствовал, он всё равно всегда будет на стороне родственника. С одной стороны, это было очень мило, но с другой — довольно печально.

Однако сегодня Хина была слишком рада приходу сестёр, чтобы развивать эту тему. Да и вообще после своего убийства Лирией она стала как-то осторожнее с делом раскрытия глаз окружающих на истину. Именно поэтому в итоге Хина лишь кивнула и с тёплой улыбкой ответила:

— Не за что извиняться! Я всё прекрасно понимаю и никого не осуждаю!

Наоми смущённо улыбнулась, а затем кивнула. На её лице читалось выражение облегчения и искренней благодарности за то, что Хина не стала как обычно язвительно спорить в ответ.

Тем временем Сиетта с Лизой закончили свою шуточную потасовку, и вторая кукла поинтересовалась у младшей (как ни иронично было при всей ребячливости Си и общей манере поведения Хины) сестры:

— Кстати, как продвигается твоя миссия по освобождению душ?

На секунду Хина застыла. Она наградила Сиетту долгим задумчивым взглядом, а затем откинулась на стуле и тяжело вздохнула.

— Медленно, — нехотя призналась она. Чуть помолчав, она всё-таки не выдержала испытующих взглядов сестёр и продолжила: — Прошло уже столько времени, а я до сих пор тренируюсь восстанавливать души на тех, кто совершенно точно никогда не воскреснет. Да вот только не выходит собрать даже половину содержимого, так что тут они всё ещё выглядят как мёртвые тела, пусть в некоторых случаях и менее повреждённые, чем были до этого. Эх, кропотливая и трудная это работа! — заключила она с невесёлой усмешкой и добавила, отведя взгляд: — Хорошо хоть теперь ограничений по времени нет — барьер Тау уничтожен, и ничто не выкачивает из душ энергию…

Хиганбана замолкла, так и не посмотрев на сестёр. Ей не нужно было видеть их, чтобы знать: сейчас в их глазах читается сочувствие. Конечно, Хина была благодарна им за это, но в то же время из-за своих неудач она чувствовала себя слабой и ничтожной. “Да, конечно, — с досадой думала она, — ведь я не Тау, сумевшая пойти по головам и собрать магическую энергию для одной себя — я всего лишь та, кто пытается вернуть всё запертое тут на круги своя…”

— Это, наверное, ужасно грустно и одиноко… — вдруг вклинился в её мысленное самобичевание полный сочувствия голос Сиетты.

Хина вздрогнула, осознав, что сейчас сидит поникшая перед сёстрами. Она тряхнула головой и, натянув на лицо самую жизнерадостную улыбку, на которую только была способна, со смехом ответила:

— Да нет, у меня ведь есть мои трупы! Узнавая их историю, я будто общаюсь с новыми людьми…

Её прервал тяжёлый вздох, а затем горькие слова Наоми:

— Хина, этим даже Сиетту не обманешь.

Хина осеклась и обвела взглядом окружающих: все смотрели на неё с грустным пониманием. Видя это, она как-то пристыженно опустила голову и затихла.

То, как поникла Хиганбана, не могло не огорчать её сестёр. Сиетта, Наоми и Лиза переглянулись. Затем последняя без лишних слов спрыгнула со стула и под удивлённым взглядом Хины приблизилась к младшей. Остановившись напротив и взглянув на неё снизу вверх, Лиза взяла ладони Хины в свои руки и с чувством произнесла:

— Хиганбана, мы знаем, как тяжело тебе приходится. Знай же и ты: что бы ни случилось, как бы сложно и одиноко тебе ни было, ты всегда можешь положиться на нас. Просто свяжись с нами, как ты сделала это в этот раз — и мы придём и выслушаем тебя. А дальше уж вместе мы придумаем решение твоей проблемы, какой бы она ни была, приложим все силы, чтобы хоть немного облегчить твой груз. Просто не закрывайся от нас — а мы тебя никогда не бросим. Как минимум я со своей стороны готова дать тебе такую клятву, — решительно заключила Лиза, и её зелёные глаза блеснули уверенностью.

Хина выслушала её и ещё несколько мгновений удивлённо глядела ей в лицо. “Наверное, она всё ещё чувствует себя виноватой за то, что не смогла сделать это в случае с Деей…” — догадалась она. Воспоминание о любимой сестре всё с той же болью, что и пару сотен лет назад, резануло по сердцу. Однако вместе с тем в груди зародилось другое, приятное чувство — ощущения того, что она в этом мире (не буквально, конечно же, ведь в мире кроме неё точно никого не было) не одна и что всегда есть те, на кого можно положиться. Хина взглянула в лицо Лизы, а затем подняла глаза на сидящих напротив Наоми и Сиетту: все они тепло и искренне улыбались ей. Видя это, Хиганбана больше не могла сдерживать чувства: на её глаза навернулись слёзы.

— Спасибо, девочки… — с глубокой признательностью прошептала она.

Лиза улыбнулась чуть шире и отошла на пару шагов назад, выпустив ладони Хины из своих рук. Тогда Хина торопливо утёрла слёзы и, натянув улыбку на лицо, как можно бодрее воскликнула:

— А теперь давайте допьём чай, и я покажу вам здание!

Сёстры переглянулись, а затем улыбнулись друг другу. “Хина не меняется…” — будто без слов сказали они, а затем взглянули на младшую сестру и радостно кивнули в ответ.

***

Двери додзё тихо приоткрылись, и в помещение робко, практически нерешительно заглянула Хина. Однако увидев, что картина с прошлого раза не изменилась, она тяжело вздохнула и уже уверенно прошла внутрь.

Додзё было одним из тех мест в школе, которое Хиганбана не хотела менять совершенно осознанно. Наряду со столовой, библиотекой, игровой комнатой или одной определённой классной комнатой на четвёртом этаже, это помещение вызывало у Хины тёплые воспоминания, так что она решила оставить их в первозданном виде. К тому же додзё было красивым местом само по себе: по бокам отрезка помещения, предназначенного для тренировки стрельбы из лука, росли многочисленные вишнёвые деревья. Благодаря магии на смену отцветшим тут же приходили новые пышные шапки нежно-розовых цветов, так что лёгкие лепестки парили по помещению и устилали часть его деревянного пола круглый год… нет, всю вечность. “Идеальное место для неё, — думала Хиганбана, проходя вглубь додзё к своей цели.

Там, в центре помещения, на стуле сидела кукла. Она представляла собой единственное изумрудное пятно среди вихрящихся вокруг неё пастельных цветочных лепестков. В то же время она вовсе не выглядела лишней в этом царстве лёгкости и изящества: юбка её платья напоминала нежный белый цветок, растущий из зелёного стебля; выглядывающая из треугольного выреза белоснежная рубашка с нарядным воротником придавала образу утончённость; той же цели служили белые кружева на рукавах. Её лицо выражало безмятежность: глаза были закрыты, губы представляли собой мягкую линию. Спокойствием была наполнена и поза с руками, сложенными на коленях. Даже огненно-рыжие волосы не были лишними в этом лёгком гармоничном образе: их яркий цвет уравновешивала белая лента, поддерживающая высокий хвостик на затылке.