Стук тыгдымского коня

- Кто еще? Ты? - Уханов замахнулся на Петю. Тот инстинктивно вжал в голову плечи, и прикрыл ее руками. - Блин, тебя не могу. Ну вылитый Рожа. Как родной мне. Рыжая, да не переживай ты так. Нормально у тебя все. Эт я так. Каратиста подраконить. Во-от. В нечестном бою вам меня не победить, и поэтому последнему, кто покинет квартиру, я закручу яйца так, что он будет порхать, как детский вертолетик.

Никита осмотрел гостей, и почесал пятку об ногу. Спорить с ним никто не стал. Павшего в битве героя увели под руки. Остальные удалились самостоятельно. Уханов повесил половник на место, и вернулся в зал доедать оливье. Оксана села рядом.

- Обиделся?

- Вкусный салат. А там че? Икра? Передай мне. С утра хотел черной, а у нас кончилась.

- Я все-таки права была. Есть в тебе то, что отсутствует у этих мажориков. Тебя приодеть. Поднатаскать. Папу подключить. Мы с тобой будем отлично смотреться.

-Спасибо за икру и оливье. Мне пора. Дела давят.

-Ты слышал, что я тебе сказала?. Вот мой телефон. - Оксана протянула визитку. - Завтра после обеда звони.

Уханов визитку не взял.

- Не получится у нас. Эдик сразу просек.

- Что-о-о? - Она выскочила за ним в подъезд. - От меня никто не отказывается. Понял! Никто!

- Везет тебе.

Где-то внизу заурчал вызванный лифт.

- Я что, еще уговаривать тебя должна? Да ты кто? Посмотри на себя. В говне родился, в говне и помрешь. Я тебе шанс предлагаю. Теперь не те времена, чтобы гордо в грязи сидеть.

Каждое слово било, как пощечина. Оксана говорила жестко и правдиво. По-взрослому. Но не так, как те, кого Никита знал. Это было то новое, что приходило на смену. И от этого по спине шли неприятные мурашки. Это не хотелось принимать, и это давило. Он шагнул вперед, и обхватив девушку, поцеловал ее в губы.

- Прощай.

Потом скользнул в распахнувшийся лифт. Дверцы закрылись. Оксана зло пнула их ногой.

- Я найду тебя, и ты пожалеешь, - донеслось вслед.

Никита устало сел на пол. На душе было пусто. До общежития он добирался, как в тумане.

- К тебе друг твой Ветровский приезжал, - сообщил ему встретившийся в коридоре Фиолетовый.- Побитый весь. Просил домой срочно приехать.

Никита кивнул и зашел в комнату. Кленов нервно дернулся. Он пересчитывал деньги.

- Почти все собрали. А я сегодня пять баксов тоже заработал.

- А я Дункану морду набил.

- За что?

- Паскудная она у него.

- Вечно ты все напортачишь. Как день рождения?

- Как говна нажрался. Мне домой надо. За Олеськой гляди, чтобы не обидели.

Гл. 14

Никита, морщась, разглядывал себя в зеркало. Под глазом наливался здоровенный синяк, и, судя по ощущениям, он собирался разрастаться и дальше, все больше отсвечивая синеньким. Сестренка Даша,прислонившись к косяку, хитро прищурившись, наблюдала за его манипуляциями, изредка отвлекаясь на привезенный ей подарок - небольшого Пегаса, купленного Ухановым в привокзальном киоске.

- Ники-ит. Ты всегда теперь такой будешь?

- Надеюсь, что нет.

- На попугайчика моего похож.

- Слышь, попугайчик? Щас примеры решать заставлю.

- Ага. Прям разбежалась. У меня каникулы. Я отдыхаю.

Никита снова печально посмотрел на свое отражение. По морде он получил в электричке. Поначалу ничего не предвещало

неприятностей. В вагоне его окликнул Зазулин с приятелями, которые тоже возвращались домой. Все трое были на год старше, и учились в зооветеринарном институте, который народ прозвал "Рога и копыта".

- Уха, в трынку будешь? - спросил Зазулин, ловко тусуя карты.

Игра в трыну была излюбленным времяпровождением студентов во время пути. Все еще переживая дневные события, Никита согласился. Игра не клеилась. За полчаса он проигрался вчистую, и бросил карты.

- Млять! Ну что за черный непёр? Три короля не сыграли! Девяносто пяти процентный выигрыш!

- Бывает, - равнодушно отозвался Колесов. - Занять,может. Отыграешься.

- Не-е. В долг не играю. Стоп! А это что? - Уханов протянул руку, и вытащил из-под зада Зазулина даму пик. - Развели, что ли?

- Завалилась.

- Бабушке своей расскажешь. Вот мудрецы! Только хрен вы угадали!

- Ты на кого батон крошишь? - оскорбился Зазулин. - Нюх потерял или продуло тебя?

- Вот мозгач! - деланно возмутился Колесов.

- Не нарывайся, - посоветовал и Руденок.

Но Никита нарвался. После бурных препирательств его вывели в тамбур, и деловито настучали по морде. На этом наш герой не успокоился, и вторую порцию люлей отхватил уже на вокзале.

- К тебе Лепешка твой приходил, - прервала воспоминания сестренка, - тоже в фингалах весь. А еще звонили. Машка какая-то. Сказала, что больше не любит тебя. Наверное жениха себе нормального нашла.

- Очень рад за нее.

- А еще она сказала, что если ты хочешь.., - Дашка закатила глаза, вспоминая. - Если ты хочешь, то должен постараться и доказать ей, что хочешь. И тогда она поймет, что ты хочешь, потому что похоже на то, что не хочешь. А когда ты не хочешь, она терпеть не будет. Примерно такую муть сказала.

- Все новости?

- Не. Еще Лялька звонила.

- Лилька. Ну?

- Звонила и велела передать, что трындец какому-то детородному органу.

- Теперь все?

- Ага.

- Молодец, - Никита перестал созерцать себя, и пошел в прихожую к телефону. Сестренка не отставала.

- Невестам звонить будешь?

- Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Иди к себе. Нечего жалом водить над душой.

- Больно надо, - Даша надула губы, но уходить не собиралась. - Никит, а кто он?

- Кто?

- Ну, этот... детородный орган который?

- Я щас кому-то напорю, и заберу игрушку.

- Не заберешь, - сестренка спрятала коня за спину, и убежала на кухню. Слышно было, как она сопит, пытаясь устроиться так, чтобы удобнее было подслушивать.

Усмехнувшись, Никита набрал номер.

- Алло.

- Привет, Лилек.

- Кто это? Я Вас не знаю.

- Ну, хватит тебе дуться уже. Я тут звоню, весь такой на крыльях любви и соскученности.

- А ты, че, орел что ли? Крыльями размахался.

- Ага. Не просто орел, а орлан тире великолепный, - Уханов задел трубкой синяк и болезненно зашипел.

- Ты че там пыхтишь, орел? Не тот ли Вы орел, который болел постоянно?

- Не-е. Тот орел совершенно другой. Слушай, я к тебе хочу.

- Да ты чо! Вот счастья-то мне нападало. Полторы недели ни слуху, ни духу, а тут нате вам. Машка Пеструхина что ли отворот поворот дала?

- Кто это?

- Трубку положу.

-Подожди. Не надо ничего класть. Пеструхина - это совсем не то, что ты подумала. Это абсолютно левый момент в нашей истории. Я вот вечером тебе объясню, и ты поймешь, что не права. Ты главное только сразу не прогоняй. Не прогонишь, ведь? Нельзя, потому что. Пожалуйста. Я ведь каждый день о тебе. И только ты. Я рвался и горел.

Мечтал и витал. Но роковые обстоятельства чинили мне препоны и козни. Знаю. Скотина я. Хоть и не виноват, но да. Скотина. Пинайте меня все. Я трубку грызу в чуствах. Мне стыдно. Я плачу и каюсь. Только не говори "нет". Я молю и взываю к искрам.

- Врун, брехло и гад. Представила сейчас, какую ты невинную морду скроил. Если и встречусь, то только, чтобы заехать по ней.

- Лилечка, ты - чудо. Целую глазик и запястья. Пока. Пока.

Хлопнула входная дверь.

- Никит ты приехал? - спросила вернувшаяся с работы мама.

Блин. Уханов потрогал синяк. Валить надо, пока не заметили и не затеяли допрос.

- Мам, я ухожу. Мне срочно надо, - скользнув в коридор, он судорожно начал искать ветровку.

- Поешь сначала.

- Я ел.

- Что ел?

- Там, в холодильнике.

- У него фи-и-ингалище, - радостно вклинилась в разговор Даша. - И поэтому он сейчас с Лилькой пойдет бить морду какому-то детородному органу.

А-а-а. Вот казявка маленькая. Ладно, хрен с ней с ветровкой. Никита не стал дожидаться реакции, и, хлопнув дверью, убежал из дому. За калиткой поправил наспех одетую обувь, и дальше пошел уже не спеша. Напротив, возле дома на лавочке сидел сосед Руслан Мамаев с девушкой. Вокруг толпилась группа подростков. Никита подошел поздороваться. Мамаев пожал протянутую руку, и продолжил рассказ: