Венок Альянса

Отодвинув плотный полог, они прошли в дом. Между входом и собственно жилой зоной располагалось три тамбура, служащих кладовыми и шлюзами, защищающими дом от внешнего холода. Уильям скинул капюшон, снял очки – это оказался мужчина лет сорока с длинными вьющимися каштановыми волосами, с отрешённо-печальным взглядом карих глаз.

– Наш быт скромен, у нас мало мебели… Но мы украшаем наши жилища как можем, надеюсь, вам не будет тут слишком некомфортно.

Стены украшала роспись – прямо по льду, на полу лежал настил из термопокрывал, который не позволял в равной степени таять льду и мёрзнуть сидящим прямо на полу людям. Через арки видно было, что одно из соседних помещений – похоже, кухня, а другое – спальня, оно было перегорожено свисающими с потолка портьерами и на полу там, кажется, кроме термопокрывал, лежали подушки. Винтари слышал, что телепаты селятся коммунами человек по десять, не считая детей, чёткого деления на семьи у них нет, впрочем, есть устойчивые пары. Однако стремления к какому-то обособлению нет даже у них, и эти-то ширмы нужны больше затем, чтоб свет или шум от ещё бодрствующих соседей не мешал спать.

На звук голосов из других комнат в эту - видимо, своего рода гостиную - начали выходить ещё люди. Тихо, молча, словно бесплотные духи - в этом было что-то если не зловещее, то во всяком случае мистическое. Они не обменивались друг с другом ни единым словом, только взглядами и жестами. И при наблюдении этой картины Винтари вдруг пронзила внезапная догадка - кем были эти странные рейнджеры, его отдельная группа по изучению центаврианского. Те же взгляды и лёгкие прикосновения между собой, те же отрешённые голоса в общении с ним.

- Да, это так, - раздался над ухом голос Уильяма, - это юноши и девушки из нашего народа. Одни из первых, кто решили выйти…

- Что?! Почему я узнаю об этом только теперь?

- Но ведь они не доставляли вам проблем? Скажем так, упомянуть об этом сочли несвоевременным. Вам ещё многое предстоит узнать, ваше высочество.

Винтари, внутренне кипя, опустился, вслед за Дамиром, на пол. Несвоевременным… Интересно, а когда было б самое время? Ну да, действительно, проблем они не доставляли, учениками были прилежными и старательными, вели себя тихо. Слишком тихо даже… От чего, в самом деле, это вызывает такой мороз по коже? Наверное, они просто кажутся какими-то… ненастоящими. Или заколдованными. На взгляд центаврианина уж точно. Хотя и на взгляд многих землян… Правда, зная даже немногое из прошлого этого своеобразного маленького народа, ожидать от них открытости и весёлости и сложно…

Ухо уловило тихий шёпот. Одно слово в нём опознавалось уверенно: «центаврианин». Винтари обернулся и увидел в дверном проёме, ведущем в соседнее помещение, столпившуюся стайку детей, самое большее лет семи. Заметив, что на них смотрят, они быстро шмыгнули за косяк.

Как, наверное, любой бессемейный юноша, Винтари несколько побаивался детей, да и их тоже смущать не хотел, но любопытство было сильно. Когда он шагнул в соседнее помещение, оживлённый шёпот смолк, десяток пар глаз уставились на него.

- Приветствую. Мне кажется, если хочется познакомиться, лучше знакомиться напрямую, а не тишком из-за угла, а? Меня, по правде, жестоко мучают два вопроса. Первое - как вы догадались, что я центаврианин?

Несколько детей одновременно хотели, видимо, что-то сказать, но смутились, заозирались друг на друга и принялись мяться. Наверное, только то же сильное смущение мешало им сорваться с места и убежать. Бедняги… Конечно, когда живёшь в таком замкнутом поселении, посторонних очень стесняешься. На галёрке снова кто-то тихо перешёптывался.

- Учтите, любопытство для центавриан смертельно! И я уже прямо сейчас начинаю умирать!

- Значит, вы и правда центаврианин?

- Мы просто… Мы увидели ваши зубы!

- А вы очень наблюдательны.

Девочка, сказавшая про зубы, зарделась.

- Когда я болела, я очень плохо слышала. и училась читать по губам. Теперь я снова слышу, но всё равно смотрю на губы. При привычке.

- А ещё вы иначе говорите, чем земляне.

- О ужас! У меня акцент?

- Нет, не совсем. Просто вы говорите очень чисто и правильно. А земляне коверкают и глотают слова.

Ну да, распространённое явление, он и сам нередко так определял, на родном ли языке кто-то говорит…

- А второе что, что вы хотели спросить? - включился один из самых старших мальчиков.

- Ну, собственно - почему вы говорите. В смысле, почему вы между собой говорите речью, хотя большинство здесь живущих, как я понял, предпочитают вообще не раскрывать рта?

- Ну, это просто. У нас ещё не проявились способности.

- О, вот как…

- У кого-то они есть с рождения, у кого-то проявляются, только когда они становятся взрослыми…

- А бывало так, что у кого-нибудь здесь они вообще не появлялись?

Дети пожали плечами.

- Мы не знаем. Наверное, нет.

- Кому шестнадцать, вроде у всех есть.

- Может, в других селениях…

- Мы не слышали.

Ну да, пожалуй, рано задавать такие вопросы, с той поры, как эти люди здесь поселились, едва успело подрасти только одно поколение детей. Примерно ровесники Андо…

- А вы все живёте здесь, в этом доме?

- Нет. Я живу. И Лилиана, и Дженни с Глори.

- А мы просто в гости пришли. Мы часто друг у друга в гостях. Ну, иногда живём друг у друга. Но наши мамы в другом доме живут.

- А мы приехали в гости из Аляски. Семья наша приехала…

- Аляска? - слово было знакомое, и, как отчётливо казалось Винтари, связанное всё же с Землёй, а не с Минбаром.

- Это недалеко отсюда, за тремя холмами и…

- Странно…

- А, вы, наверное, слышали о таком же месте на Земле. Кто-то уже удивлялся так. Мы просто назвали наше селенье так. Ну, кроме вот этого, Йедора, у остальных всякие «холодные» названия с Земли.

- Интересно…

Кто-то окликнул его, и он вернулся в общую комнату. Женщина с длинными белыми волосами принесла чашки с чаем и сушёные фрукты, потом села возле Андо и осторожно, с благоговением гладила его по волосам.

– Кстати, в числе прочего мы привезли вам свежий чай из лепестков. Там голубая вишня, шиповник, есть смешанные чаи… На континенте сейчас весна… Жаль, что из всей весны мы можем привезти вам только чай…

– Ошибаетесь, вы привезли весну с собой. Мы видим её в ваших мыслях. Простите… может быть, вы против?

Дэвид помотал головой.

– Нисколько, смотрите, сколько хотите. Меньше всего я мог бы тут жадничать.

Двое детей, которые сидели там же - из тех, что выходили встречать вместе со взрослыми - с интересом разглядывали брошь, которой Винтари заколол шейный платок. Поймав их взгляд, он улыбнулся.

– Странно… Вообще эту вещь полагается носить так, чтоб все видели. А сегодня я совершенно автоматически просто застегнул ею платок, использовал за функционал, а не как украшение… И пожалуй, она впервые была действительно полезной. Она кажется тебе красивой, малыш?

– Она хранит много памяти.

– Ну, это верно. Мой отец преподнёс её как один из свадебных подарков моей матери, как в своё время его отец – его матери. То есть, это вообще мужская брошь, но дарится женихом невесте для будущего сына, как залог крепкого брака, продолжения рода и всё такое… Думается, конечно, если б мой дед не вручил её моей бабке – мало что это изменило бы…

Винтари осёкся. О чём он говорит при детях… Тьфу, о чём он думает при детях! Но не думать не мог. Как же страшно, когда безумцы оказываются правы… Сам он не видел свою бабку, сестру Турхана Виринью. В последние годы жизни она никого не принимала, кроме одной доверенной служанки, и для внука не сделала бы исключение тоже. Говорили, она была сумасшедшей, так что деду, осчастливленному браком с принцессой, по факту исключительно сочувствовали. Говорили, что она пыталась убить ребёнка в утробе, крича, что это чудовище, пыталась убить его младенцем, так что деду пришлось полностью доверить ребёнка заботам кормилиц, а жену поместить под строгий надзор врачей. Больше, понятное дело, он детей не завёл. И сам ушёл из жизни рано, оставив сына практически сиротой в семь лет… Мать ни разу не пожелала его увидеть и поднимала крик всякий раз, как слышала его имя. Тогда все ужасались этому, позже многие считали, что грешно винить принца в наследственном безумии, в последствиях действительно ужасного детства… Сейчас уже не каждый решился бы сказать, где причина, а где следствие. В роду Турхана было много провидиц, может быть, Виринья была одной из них? Кто может представить себе, что это такое – быть матерью Картажье?