Венок Альянса

– Ты считаешь, она вновь вышла замуж?

– Более чем уверен. Иначе держалась бы в стороне… Интересно, кто он… Женщины из знати у нас редко выходят замуж вторично, им, как правило, и одного супруга хватает за глаза, но уж если выходят… Рискну так же предположить, что она ждёт ребёнка от нового супруга, хотя тут уже не уверен, это вовсе не обязательно… В идеальном для них раскладе я, посидев под домашним арестом, покорно буду выполнять отведённую ими роль марионеточного правительства, в неидеальном – меня объявят сумасшедшим, благо, есть, в кого…

– Диус, ты на Центавр не вернёшься, они не посмеют. Ты гражданин Минбара, гражданин Альянса. Мы отстояли Амину Джани, тебя, что ли, не отстоим?

– Оставили б они меня в покое, а… Надо же, недопустимо я себя веду, недостойно. Пишу книги – о минбарской культуре для центавриан, о центаврианской для минбарцев, теперь вот о тучанкской для тех и других… Разбазариваю семейные деньги, помогая девушке найти своих родственников, выкупая своих, между прочим, соотечественников из рабства у чужаков… Работаю, как могу, на реабилитацию центавриан в глазах других рас…

Дэвид взял его руки в свои.

– Диус, брат мой. Как мне страшно и тревожно сейчас… Снова видеть, как тьма сгущается за тобой. Мы думали, что теперь-то нет тьмы в твоём мире, она не может тебе угрожать…

– В мире в целом – может, и нет… В остальном каждый сам за себя решает, что ему нести, тьму, свет или отборный бред. Мне тоже очень не по себе, Дэвид. Если она задастся целью отравить нам жизнь, она найдёт способ это сделать. Нет, есть и такой вариант, как принять пост… Хотя бы ей назло… Посмотрели бы, чья возьмёт… Но это было бы совсем уж детским и неразумным поступком. И несвоевременным. Я не хочу сказать, что против того, чтоб править когда-либо чем-либо вообще. Но я должен подойти к этому готовым. Я знаю, что моё прежнее желание дойти до верховной власти было в наибольшей мере страхом – впрочем, не я первый, не я последний. Когда-то я сказал, что когда я приду к власти, Республика узнает такую месть, какой и вообразить не могла. Это и сейчас так. Это более так, чем прежде… Как раз репрессиями их, после моего отца, не удивишь. А вот я нашёл бы, чем удивить. Упразднение сословных привилегий, выборное правительство на местах, смещение с унаследованных должностей – вот этого они бы не пережили… Но я прекрасно понимаю, что в том проигрываю Виру Котто, что сейчас слишком охвачен гневом и несдержан, и могу перегнуть палку. Я могу наворотить делов. Диктаторских замашек во мне всё же многовато. Мне следует ещё многому научиться, прежде чем принимать ответственность за чужие жизни.

– Какие ещё варианты у тебя сейчас есть?

– Пока сам не знаю. Я думаю, мне в любом случае стоит о многом переговорить с императором – что будет непросто, учитывая, что прежде наши отношения не отличались теплотой… Но надо когда-то начинать. В общем-то, время у нас ещё есть, давать ответ прямо завтра я не обязан…

Дэвид вздохнул. Ну да, не завтра, так послезавтра – немногим от этого легче.

– Ты на инаугурацию-то летишь?

– Куда я денусь… Она на Нарне будет проходить?

– Да, решили, так будет правильно. Потом уж все вместе вернёмся сюда.

– Что ж… В свете последних вон новостей лететь на Нарн – это кажется совсем каким-то не страшным… Забавно, да? Я с огромным удовольствием слетаю лучше на Нарн, чем в самое ближайшее время буду иметь ещё один задушевный разговор с матушкой. Надо будет ещё пересмотреть родословное древо Горгатто, чтоб определить, в чью пользу я могу отречься, не оказывая тем колонии Винтари совсем уж медвежью услугу…

Стоя у высокого узкого окна, На’Тот обозревала панораму вечернего города. Заходящее солнце очерчивало силуэты крыш, дробилось и плавилось во множестве окон. Совершенно невозможно поверить, что совсем скоро всё это придётся покинуть… Впрочем, грусти не было, грусть, если будет, придёт позднее. За эти годы сделано многое, может быть, не всё из возможного, но сейчас нужно делать другое, делать больше… Справится она или нет – она себя не спрашивала. Придётся справиться. Раз было так решено – значит, придётся справиться.

Когда совет Кха’Ри сообщил ей, что выдвигает её кандидатуру на пост президента, она долго не верила. Убедили… «Наш мир долгое время занимался лишь тем, что перебирался из одной беды в другую, прогрессом было то, что новая беда была меньше предыдущей. Никто никогда не смог бы представить, что нарны тоже могут представлять высшую власть в галактике. Больше так быть не должно. Из всех нас ты – больше всех достойна, хотя каждый из нас занимает своё место заслуженно и по делам, а не по словам. Но именно ты, как никто, являешься символом и олицетворением той большой работы, что была нами совершена. Мир должен видеть этот символ. Даже если не тебя выберут – имя твоё прозвучит, и это важно для Нарна. Даже дрази выставили своего кандидата, даже врии – неужели мы будем в стороне?».

На’Тот, конечно, понимала, о чём они говорили. Происхождение едва ли позволило бы ей в прежние времена занять место в Кха’Ри, хотя предки были и советниками, и главами провинций… Но в нынешнее время уже мало значения имело, кто были твои предки, война, как ничто, уничтожает сословия, единая потребность выжить и победить делает народ, на взгляд агрессора, единой массой бесплодно сопротивляющихся рабов, а на деле – единым крепко сжатым кулаком, способным сокрушить стену любой тюрьмы. Прежде символом был тот, кто происходил из семьи именитого полководца, вождя, но новому времени нужны были иные символы. Тогда, вернувшись из центаврианской тюрьмы, она пробыла в госпитале ровно столько времени, сколько врачи ещё способны были с нею справиться, и сразу включилась в работу. Сперва имя Г’Кара помогало ей в этом, потом уже собственное имя.

Сейчас случайный турист и вообразить не смог бы, как выглядела метрополия в те ужасные, чёрные дни. Любому захотелось бы, закрыв глаза, бежать отсюда прочь без оглядки, решив, что проще найти себе другую родину, чем что-то делать с этой.

«Но мы нарны, мы умеем возрождать из руин и пепла то, что никто другой восстановить не смог бы. Мы не боимся никакой работы, и наша родина будет жить, и ещё будет цвести».

Случайный очевидец, наверное, удивился бы, на каком подъёме, с каким энтузиазмом тогда всё делалось… Волонтёры от Земли, Минбара, Шри-Шрабы и Вриистана, впрочем, наверное, случайными не были, и если удивлялись – вслух этого не говорили. Земляне и минбарцы были преимущественно рейнджерами, доставляли гуманитарные грузы, помогали с их распределением, помогали налаживать связь, восстанавливать дороги. От хаяков прибыло много врачей, привезли много медицинской техники, которую можно было адаптировать под местные условия, а врии помогали с разбором руин и восстановлением зданий – по их словам, им надо было где-то испытать новые антигравитационные технологии. Общаться с вриями было очень сложно, их языка на Нарне не знал никто, и всё взаимодействие шло через землян. Но именно с помощью их машин было восстановлено большинство крупных городов. Сложнее было с аграрными районами, после удара масс-драйверов невозможно было определить, где прежде были поля, а где леса. Минбар предлагал использовать выкупленные у центавриан терраформеры – пусть бы на планете появилась и полезная центаврианская техника, вполне закон компенсации, но более выгодный, хотя и долгосрочный, проект нашёлся у хаяков…

Печально, пожалуй, будет оставлять детей… Но Куди подошёл к рубежу выбора имени, он становится взрослым нарном, а значит, все тревоги надо отставить в сторону и довериться врачам и учителям, а Оума пока нуждается в опеке отца, это его задача сейчас. В сущности, она вообще мало что может сделать здесь, приглашённые мастера с Аббы и телепаты из рейнджеров этим детям нужнее. С этими детьми не получится так, как с Андо…

Мысль эта неизбежно вызывала грусть. Когда доктора обратились с поиском добровольцев, она без колебаний вызвалась, хотя ей и говорили, что как Кха’Ри она сделала достаточно для народа. Ради памяти Андо, обещаний, данных Г’Кару, обещаний Г’Кара, данных Лите… На этом мальчике всегда было много завязано, гораздо больше, чем сам он, наверное, мог бы представить. Вождь всегда должен быть с народом, впереди народа. И ещё трое Кха’Ри согласились с ней, тоже приняв участие. И ни разу она не пожалела об этом, как, знала, никогда не жалел Г’Кар…