Советник

— Судья Монтанье? — теперь ее голос был едва ли слышен.

— Старый друг семьи. Видишь ли, в этом округе у потомственных наследников есть свои способы. Случилось так, что это один из них. Север, может, и выиграл войну, но рабство всегда было в моде в этих краях. Я не выбираю по цвету кожи. Это варварство. Я выбираю по конкретным факторам.

— Каким, например? Находишь кого-то, кто сделает все ради отца, которого любит? Отчаяние? Это ты ищешь, ты, конченый больной ублюдок! — огонь в ее глазах был живым, яростным.

— Не совсем. Но это все, что тебе нужно знать на данный момент. Но вот что мне нужно знать, так это согласна ли ты с моими условиями. Как видишь, судья Монтанье согласился отложить приговор твоего отца на год, пока ты остаешься моей. Если за это время ты нарушишь контракт, судья Монтанье тут же вынесет его твоему отцу и упрячет его в тюрьму, которую выберу я. Я бы предпочел Данвуди — никакого кондиционера, и место просто кишит крысами, — я подождал немного, чтобы дать ей впитать в себя мысль о том, что по ее отцу будут лазить крысы, пока он будет спать. Затем продолжал: — Так что, как я и говорил сначала, решать тебе. Выбор в твоих руках.

Я вернул ей контракт. Стелла взяла его, хоть я и не был уверен, не разорвет ли она его в клочья прямо на моих глазах. Ее злость была непредсказуемой, дикой. Я хотел испить ее, взять и насладиться ею.

— Выбор? Ты называешь это выбором? — она с яростью убрала прядь волос за ухо.

— Именно это он и есть. Не подписывай. Позволь своему отцу встретиться с судьбой. Или подпиши, и дай ему абсолютную отсрочку. — Я расслабился на своем месте, хоть и не сводил с нее взгляда.

Она прикусила нижнюю губу с такой силой, что пошла кровь. Кажется, она не заметила. Мне хотелось пробежаться пальцем по ее рту и попробовать.

Она уставилась сквозь меня в теплый желтый свет, падающий от ее дома.

— Я не могу решить прямо сейчас. Мне нужно убраться отсюда. Подальше от тебя.

— Боюсь, что это невозможно, Стелла. Я рано встаю, а с учетом того, насколько сейчас уже поздно, мне нужно ехать домой. Так что, ты или остаешься дома, и мы увидимся на вынесении приговора, или ты едешь со мной сейчас и оставляешь все неприятные мелочи судебной системы позади себя и своего отца.

Я улыбнулся.

Она сжалась. Превосходно.

Я не мог выпустить ее из машины, не сейчас, когда она была так близка к подписанию. Я мог сказать, что она стояла на краю своего обрыва, смотрела через край и раздумывала, прыгнуть или нет. Убьет ли ее падение ее отца? Возможно.

Она опустила взгляд на колени.

— Как ты можешь это делать? Ты обязан защищать закон.

У меня рука зачесалась ударить ее за такой глупый вопрос. За его чистейший наивный идиотизм. Но она еще не была моей.

— Государственные учреждения вроде моего — всего лишь остаток благородной знати. Это ничего не значит для меня или моей семьи. Нам было бы плевать даже если бы люди, вроде тебя, насиловали и убивали друг друга, или подсаживались на наркотики, или вредили своему собственному роду. Хватит вопросов. Какой будет твой выбор, Стелла?

— Люди вроде меня? — ее глаза блестели от слез, но она встретилась со мной взглядом.

Моя злость достигла своего апогея. Ее жалкое эмоциональное представление никак не изменит моих планов. Ничего не изменит.

— Блядь, ради Бога, Стелла, подпиши это!

Она попятилась от моих слов и повернулась открыть дверь.

Дерьмо. Я заставил себя оставаться спокойным. Мне хотелось схватить ее за волосы и притянуть к себе. Но я не сделал этого. Просто позволил ей наконец-то найти ручку двери и открыть, после чего она помчалась обратно в дом. Дверь захлопнулась за ней, уничтожая желтый свет и окуная все вокруг в кромешную тьму.

ГЛАВА 4

СТЕЛЛА

Я бросилась мимо библиотеки, едва не столкнувшись с Диланом, который вышел в холл.

— Что…

Проигнорировав его, я побежала наверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки, пока не оказалась в своей комнате. Я слышала его тяжелые шаги за спиной, но захлопнула дверь и повернула ключ. Прислонилась спиной к крепкой поверхности двери, но мое сердце таким громким стуком отдавалось в ушах, что я думала, оно разорвется от давления.

Раздался настойчивый стук в дверь.

— Дилан, уходи, — это больше было похоже на мольбу, чем на приказ.

— Что не так?

— Я не хочу разговаривать.

— Впусти меня, — он повернул ручку, но металлические части только защелкали и задребезжали, не сдаваясь.

— Нет. Просто уйди. Пожалуйста, Дилан.

— Кто был этот парень? Мне нужно что-то сделать?

Да, тебе нужно убить Синклера Вайнмонта.

— Нет. Просто уходи.

Половицы заскрипели, словно Дилан ходил кругами по ту сторону двери.

— Дилан, пожалуйста, просто возвращайся в дом своей матери. Мне нужно отдохнуть. Вынесение приговора завтра…

Скрип прекратился и прозвучал удар, когда его ладонь опустилась на дверь.

— Прости, Стелла. За то, что было раньше. Я просто думал, что это могло бы помочь. Я не хотел разрушать все еще больше.

— Ты не разрушил. Правда. Я просто… мне просто нужно отдохнуть, и все.

Еще один удар, но слабее.

— Ладно. Ты права. Я уйду. Увидимся утром. Я буду там для тебя.

Я выдохнула от облегчения.

— Спасибо тебе, Дилан.

Его шаги отдалились, когда я сползла на пол. Ноги были больше не в силах держать вес, который с каждой секундой становился больше. Я все еще прижимала контракт к груди. Страницы, созданные в аду, угрожали сжечь меня и превратить в не что иное, как в кучку остывшего пепла.

Я раскрыла страницы и уставилась на чернильные завитки букв. Они не имели значения в полумраке моей комнаты. Являли собой лишь рисунки на стене пещеры, рассказывающие о жестокости и деградации. Сложные элегантные узоры ничего от меня не прятали. Слова — холодные, жестокие, как и мужчина, написавший их.

Я бросила страницы, будто они обжигали мне пальцы. Соглашение зашуршало по полу и упало, словно было невинной бумагой. Мне было лучше знать. Я подтянула колени к себе и опустила на них подбородок. Как я могла отписать свою жизнь мужчине, который — я знала — принесет мне боль? У меня не было никаких сомнений по этому поводу. Его глаза, когда он смотрел на меня в машине, будто я была игрушкой, до сих пор преследуют меня. Я и прежде его боялась — боялась чего-то, чего не могла понять. До сих пор не в силах объяснить этого, но я испытывала ужас.

Слезы, накопившись, стекли вниз по носу, капнули на колени, и дальше оставили влажные дорожки на ногах. Я просидела так долгое время. Минуты, часы. Сколько бы времени ни прошло, я утонула в воспоминаниях о нас с отцом. Каким сильным он был, когда умерла мама. Насколько сильнее ему пришлось быть, когда я пыталась сделать то же самое. Могла ли я позволить ему отправиться к своей смерти, зная, что я могла спасти его?

Один год. Весьма недлинный срок. Мне понадобился год, чтобы восстановиться после своей попытки наложить на себя руки. Станет ли для меня большой утратой, если я исчезну на год? Я так и не окончила колледж. Мама покончила с собой в то лето, когда я собиралась отправиться в Нью-Йоркский университет. Моя жизнь приостановилась на неопределенный срок. Затем отец решил переехать сюда, чтобы мы решили, как нам жить дальше. Мать Дилана помогла облегчить боль папе на некоторое время, пока я задыхалась, запертая в своей комнате, рисуя темные картины мыслей, одна мрачнее другой, пока не становилось слишком.

Я содрогнулась от воспоминания о том, что сделала. Я поклялась больше никогда не быть слабой, никогда не позволять себе доходить до того момента, когда я желала забвения настолько сильно, что опрометчиво неслась ему навстречу. Я не могла снова попасть в то место. И точно так же, как я отказывалась спешить навстречу темной судьбе, я отказывалась отправлять отца в такой же мрак.