Советник

— Иди и трахни себя. Стелла, подойди сюда.

Она вышла из-за его спины и осторожно подошла ко мне. Она не боялась, но и не доверяла. Я сжал бумаги сильнее.

Люций провел рукой по ее предплечью. Я хотел бить его лицо, пока он не окажется настолько беспомощным, что не сможет даже умолять меня остановиться.

Ее страх вернулся. Мне нужно было это. Я питался им. Он напомнил мне, что нужно делать, и что я должен был сделать. Тем не менее, это разрывало мое сердце, оставив этот мой орган измельченным и изрезанным. Я хотел сказать, что никогда не причиню ей вреда. Никогда не дам ей повода бояться меня. Но это было бы ложью.

Я передал ей бумаги, а затем поднял руки, чтобы показать ей, что я не наврежу. Но я уже это сделал. Бумаги были кинжалом, который глубже вонзится ей в спину, когда она их прочтет. Она понесла их к одному из диванов рядом с зажженной лампой. Тьма заползала с улицы, окрашивая пол в мрачные оттенки серого.

Она прочла первую страницу, затем перевернула на вторую. Я увидел, когда она поняла. Точно знал момент, когда она прочитала те слова, перевернула на третью страницу и увидела подпись своего отца.

— Он продал тебя мне, Стелла.

Ее взгляд поднялся к моему. Ужас сверкал в ее глазах, наряду со множеством других эмоций — черных, болезненных.

— Перед тем, как ты вошла тем днем в комнату, где мы с ним сидели, он уже подписал контракт, который в эту секунду ты держишь в своих руках. Один миллион долларов. Я был так доволен своей удачей. Это были гроши за такую женщину, как ты. Он с рвением согласился, подписал документ и передал тебя мне. Он даже сказал мне, как озвучить свое предложение тебе, прежде чем ты вошла. Правда, это очень помогло. И сработало. О, и как сработало. Ты вышла к машине, как и планировалось. Затем пришла сюда, как и планировалось. Он знал, что ты пожертвуешь собой ради него. Единственный человек, который, как ты думала, любил тебя, на самом деле стал тем, кто продал тебя мне. И просто, чтобы ты знала, он был виноват в каждом обвинении, которое на него вешали. Я даю тебе слово.

Ее рука поднялась к лицу, накрывая рот, пока она задыхалась. Я не ударил ее, не коснулся ее, но я точно знал, что пока она сидела там, я уничтожил какую-то частичку ее души, спрятанную в глубине. Она была разорвана, испорчена, и ничто и никогда не сможет вырасти на ее месте вновь. Во мне росло отвращение — к себе, к ее отцу, ко всему.

Она уронила бумаги и встала, поворачиваясь ко мне и качнувшись перед темным окном. Люций бросился к ней, придержав за плечо. Я ничего не мог сделать, кроме как пожелать, чтобы он сдох, и она обрела спокойствие. После всего, что я сделал, и всего, что мне нужно было сделать, я все еще хотел, чтобы она снова посмотрела на меня как в домике в лесу. Это случилось всего несколько часов назад, но теперь, казалось, что прошла целая жизнь.

Мне почудилось, что я видел любовь в ее глазах или что-то в этом роде. Я ничего не знал об этой особой эмоции, не на самом деле. Но я не помню, чтобы кто-либо когда-либо смотрел на меня таким образом, с таким большим чувством. Его охраняли, но оно было там. Мне хотелось вернуть его. Я задушу любые новые чувства, которые у нее могли появиться после прочтения документа, который теперь лежал на полу, но я все еще хотел ее. Хотел, чтобы она пришла ко мне за утешением, за поддержкой.

Люций прижал Стеллу к себе, пока ее рыдания звучали то тише, то громче. Я хотел попросить ее оставить его и подойти ко мне, вернуться ко мне и обнять меня за плечи. Я бы держал ее, пока она плакала. Я бы шептал ей на ухо сладкие слова. Я бы успокоил ее и вывел из отчаяния.

Мое сердце пульсировало, словно упиваясь ее слезами. Я мог бы исправить это. Каким-то образом. Я бы попробовал.

Ее рыдания прекратились, а дыхание замедлилось. Она подняла голову, уставившись в темно-серую ночь.

Я бы сказал ей. Меня не волновало, что Люций услышал бы. Я сожалел, так чертовски сожалел.

— Стелла…

— Я выбираю Люция.

— Что?

Ее слова были ударом по мне — звуком за гранью реальности, ложью. Она не могла иметь это в виду, не после того, что мы пережили, что мы разделили в домике.

Она повернулась ко мне, выражение на ее лице, покрытом слезами, представляло собой смесь разбитого сердца и ненависти.

— Я сказала, что выбираю Люция в качестве моего хозяина вместо тебя, — произнесла она.

— Ты не можешь...

— Ты слышал ее, Син. — Люций обнял ее за талию. — Она выбрала меня. Теперь она моя.

Она отступила от него, отталкивая его руку с отвращением.

— Не прикасайся ко мне. Оставьте меня в покое, вы, оба.

Стелла бросилась из комнаты, убегая так быстро, словно демоны гнались за ней по пятам. Мы оба смотрели, как она уходила — один брат уничтожен, а другой взволнован.

Она не смотрела на меня, хотя сама была единственным, что я мог видеть. Стелла удалялась по коридору, исчезнув из поля моего зрения. Кажется, моя душа ушла вместе с ней. Мои ноги больше не были достаточно сильными, чтобы выдержать пустую оболочку, что осталась от моего тела. Я опустился на стул.

Что я наделал?

После нескольких минут молчания где-то в доме захлопнулась дверь. Ее дверь.

Звук заставил Люция сдвинуться, и он последовал за Стеллой, словно опытный охотник, ступая уверенно и сосредоточенно.

Я хотел остановить его, искупать его в той же жестокости, в какой искупал сердце Стеллы.

— Оставь ее в покое, Люций. — Хоть моей души не стало, ярость все еще горела во мне.

Брат оглянулся через плечо с торжествующим и злобным взглядом.

— Теперь она моя. Я знаю правила. Теперь я отдаю приказы, и у меня нет никаких намерений оставлять ее в покое.

— Я прикончу тебя, к чертовой матери. — Я заставил себя двигаться, и последовал за ним в коридор.

Он потянулся руками к своему паху, изображая гнусный жест, словно трахает кого-то, и пустился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

— Да начнется игра, старший братец.

***Конец первой части***