Смерть под Рождество

Она молча вошла в дом, едва взглянула на похабную картинку на стене и двинулась дальше. Очень быстро осмотрев гостиную и кухню, Гейл вошла в разгромленный кабинет и застыла у кресла. Глаза ее перебегали с предмета на предмет.

— И все же, старший инспектор. — Голос ее едва был слышен. — Вы считаете, что ночью никого из них в доме не было?

— Не было. Я действительно так считаю. Скорее всего они наблюдали за домом, дожидаясь, когда вы сбежите.

Он остановился и поднял с пола листок. На нем была изображена карта, видимо, пролива Ла-Манш. Несколько пунктирных линий соединяли английский и французский берега. Вряд ли это маршруты движения паромов. Вероятно, что это карта последнего морского боя корабля конфедератов «Алабама».

Хэлфорд положил листок на кресло.

— Мне надо спросить кое о чем. У вас были здесь какие-нибудь бумаги, что-то, над чем вы работали, что могло представлять для кого-то угрозу? Или что-то, что могло кому-нибудь понадобиться?

— Да, конечно. Разве вы не знаете, здесь все помешаны на Гражданской войне в Америке? — Она подняла с пола шариковую ручку и завертела в руках, затем с вызовом посмотрела на детектива и добавила: — Если тут что-то и было, о чем вы говорите, то три часа назад ваши люди это забрали. Они искали очень хорошо.

Он молча изучал лицо Гейл. Щеки ввалились, под глазами темные круги. Всего пять дней прошло, а как она изменилась! Голос ее, такой живой во время их первых бесед, теперь совсем потускнел.

— Ночевать вам здесь сегодня нельзя, — сказал Хэлфорд. — У вас есть где провести с Кэти Пру несколько дней?

Гейл посмотрела на него в упор.

— Неужели, мистер Хэлфорд, вы думаете, что мне есть куда в этом городишке пойти?

Он не доставил ей удовольствия: не отвел глаза.

— Нет, я так не думаю. Я скажу Мауре, чтобы она сняла для вас номер в гостинице.

Из гостиной донесся голос Бейлора.

— Сэр, идите сюда. Вам нужно на это посмотреть.

Хэлфорд поспешил в гостиную, оставив Гейл среди разгрома одну. Вначале он подумал, что Бейлор показывает ему на большой вязальный станок, который сейчас выглядел так, как будто с ним поиграл супербольшой и супердрянной кот. И тут Хэлфорд увидел, что констебль держит в руках несколько палок, перевязанных розовыми шерстяными нитками.

— Они лежали за станком, — сказала Гейл, глядя из холла. — Я ими не пользовалась. Иногда давала поиграть Кэти Пру.

— Да, но посмотрите сюда, сэр, — проговорил Бейлор. — Посмотрите на палку.

Он вытащил из связки одну, длиной чуть меньше полуметра. Поверхность ее была шероховатая, концы тупые.

Хэлфорд повернулся к Гейл, ругая про себя Бейлора за то, что тот обратил его внимание на палки в присутствии хозяйки. Она стояла сейчас прямо позади него.

— Этот станок вы сделали сами, Гейл? А еще кому-нибудь вы делали?

— Кому-нибудь? — эхом отозвалась она. — Нет, других станков не было.

Он посмотрел на нее с грустью и злостью. Какой этот Бейлор неосторожный! И какое же у Гейл бесстрастное, спокойное лицо! Как по такому лицу узнаешь, лжет она или нет.

Аниза только вернулась из церкви и еще не успела переодеться. Она стояла у окна в гостиной и увидела Эдиту Форрестер, которая направлялась к их дверям. Джилл с отцом остались в церкви, они захотели после службы пообщаться с несколькими приятельницами Лизы, очень переживающими ее смерть. Но Аниза ушла. Она устала и только хотела вынуть шпильки из волос, переодеться и немного полежать, как в дверь постучала Эдита в своем неизменном черном шерстяном пальто.

— Я знаю, дорогая, что зашла совсем не вовремя, но мне очень нужно с вами поговорить. — Не замечая неудовольствия Анизы, она ступила в прихожую. — При других обстоятельствах я со своими заботами пошла бы к жене викария, увы… у викария нет жены. Но вы, дорогая, жена издателя нашей газеты. Уверена, вы мне поможете.

Аниза еще не успела ничего ответить, а Эдита уже была в холле и сидела на одном из мягких стульев.

— Конечно, Эдита, — произнесла Аниза почтительно и села рядом на диван. — Если я могу вам помочь, то буду рада.

Гостья подалась вперед.

— Это касается Брайана Стилвелла. Мы уже обсуждали это, и все со мной согласны. Мальчику нужна помощь. Лучше всего, если бы его куда-то на время вывезти из этого дома. Но не в этом дело — ему нужен совет. Эдгар — плохой советчик. Мы думаем, что с ним должны поговорить вы.

Аниза беспомощно подняла руки.

— А что я могу сделать, Эдита? Что вы от меня ожидаете? Эдгар — его отец. Он должен решать.

Мясистое лицо Эдиты окаменело.

— Аниза, вы ведь знаете, что это неприемлемо. Вы же видели Брайана на заупокойной службе, видели его дома. Парень не в себе. По правде говоря, он уже давно не в себе, с момента ухода матери, и ни у кого не было времени им заняться. Но еще не поздно. — Она глубоко вздохнула, насколько позволял корсаж, и твердо посмотрела на Анизу. — Как члены общины, мы должны быть ответственны друг за друга. И поэтому позаботиться об этом ребенке.

Не зная, что сказать, Аниза начала озираться по сторонам. Глаза ее задержались на фотографии Джилл и Лизы.

— Он не ребенок, — мягко проговорила она. — Брайан взрослый и может принимать решения сам.

Эдита скрестила руки на груди.

— В данный момент, Аниза, никакие решения принимать он не способен. Может быть, в будущем, но не сейчас. Он даже не может сам одеться, умыться толком. Неужели вы не видите, что ему нужна помощь?

Аниза продолжала смотреть на фотографию, пока лица девушек не расплылись у нее перед глазами.

— Сейчас для всех тяжелые времена, — пробормотала она. — Это мне сказала Гейл, и она права. Надо дать Брайану время прийти в себя.

— Эта женщина! — фыркнула Эдита. — Могу держать пари, она и понятия не имеет о том, что такое семья и что такое ответственность. Посмотрите, какая она мать. Держит ребенка чуть ли не за семью замками. Хотелось бы знать, что она там у себя прячет. Хотелось бы знать, почему никому не доверяет.

Аниза моргнула. Девочки на фото снова оказались в фокусе.

— Я думаю, на это есть простой ответ. Ее предал муж.

Эдита встала и хлопнула пухлыми ладонями по своему животу.

— Как бы то ни было, но община порой должна действовать решительно. Брать дело в свои руки. И порой действовать приходится нелицеприятно.

Пуговица на черном пальто Эдиты треснула пополам. Аниза рассеянно посмотрела на нее и ответила.

— Да, вы правы, Эдита. Иногда мы вынуждены действовать очень нелицеприятно.

В номере гостиницы рядом с кроватью стояли два чемодана. Они стояли там, где их поставил Бейлор. Пока не распакованные. Прижавшись к ним, спала Кэти Пру. Она заснула в своей курточке, прямо на полу. Гейл только положила ей под голову подушку.

Сама Гейл сидела рядом. Сидела и думала. Хэлфорд тогда верно сказал: очень скоро у нее не будет никакого выбора. То, что это уже случилось, стало для нее совершенно очевидным, когда она из своего разгромленного дома вернулась в полицейский участок за Кэти Пру. Бейлор стоял спиной к Гейл, рядом с детективом Рамсден и что-то шептал. Детектив Рамсден помрачнела. Когда Гейл переодевала Кэти Пру, ей удалось услышать разговор Мауры Рамсден со старшим инспектором Хэлфордом.

— Почему ты ее не арестовал?

— А где улики, Маура? — В голосе Хэлфорда не чувствовалось никаких колебаний.

— Господи, а палка?

— Этого недостаточно.

Наступила пауза. Детектив Рамсден заговорила снова, и чувствовалось, что она раздражена.

— Надеюсь, хотя бы под наблюдение ты ее поставил?

Хэлфорд старался говорить как можно тише:

— Куда она сбежит с трехлетней дочкой?

— Но ты должен хотя бы что-то сделать.

— Маура. — Это прозвучало уже как предупреждение, и детектив Рамсден молча вышла за дверь.

И вот сейчас, здесь, в гостиничном номере, надо было что-то решать. Она подняла ножку Кэти Пру и проверила шнурки на ботинках. Они были туго завязаны поверх двух пар носков. Так туго, что Кэти Пру даже хныкала, что ботинки ей жмут. Она хныкала всю дорогу из полицейского участка в гостиницу, пока не заснула. Гейл ослабила шнурки. Старший инспектор был и прав, и ошибался одновременно. Детектив Хэлфорд был прав, когда говорил, что у Гейл нет выбора, но ошибался, полагая, что она ничего не может предпринять.