Страница 3 из 97
- Родион, - прищурилась я.
Он молча вскинул слегка подбородок. Я спустила ноги на пол и скрестила руки на груди. Он не пах сегодня ничем! Не стал пользоваться старым запахом, чтобы начать что-то новое. Новое между нами? Ох, слишком много он обо мне знает…
- Шеф? – нахмурился помощник и подобрался. Но борьба взглядов продолжалась.
- Ты… - я сжала губы.
Я вдруг вздохнула и приоткрыла рот, скользнула по нему взглядом, полным интереса. Следом разомкнула руки и подалась вперед, опуская локти на стол. Родион нервно сглотнул и слегка отпрянул. Еле заметно, но этого было достаточно.
А дальше последовала жирная точка – мой взгляд в обрамлении сдвинутых бровей, плотно сомкнутый рот. Откинулась на спинку стула, но ладони оставила равнодушно лежать на столе. И вот оно ожидаемое: Родион заполз на свою комфортную территорию, повесил себе мысленно табличку перед глазами «Придурок», стиснул зубы и потупился на свои руки, сложенные на коленях.
- Я покурю и вернусь, - произнесла холодно и поднялась со стула. – Готовь пока документы.
От собственного тона замутило, не успела я еще и сигарету даже закурить… Ну вот зачем, а? Или это я виновата и со мной что-то не так?
Я громко хлопнула балконной дверью и обернулась на залитый солнцем город.
В эти гляделки научила меня играть тоже мама. Надо ли говорить, что она была одна всю жизнь? Слишком сильная, чтобы позволять садиться себе на шею еще кому-то, кто не способен был выдержать ее взгляд. Один раз она решила, что у меня все же должен быть отец и пренебрегла своей психологической уловкой… Мы, кстати, до сих пор с ним общаемся. Глеб Владимирович очень хороший мужчина, мягкий, заботливый. Они расстались тихо-мирно, мама даже плакала.
Затянулась сигаретой, почувствовала привычный приступ головокружения, переждала, затянулась еще раз. Дождь бы пошел, что ли…
У меня тоже был один серьезный роман. И в гляделки я тогда проиграла.
Роман был с Романом. Долгий и мучительный. Роман (никогда не получалось назвать его Ромой) терпеть не мог мой несерьезный бизнес (ага, такой несерьезный, что я сейчас даже на балконе стою на самом дорогом бамбуковом полу). С мамой у них тоже не заладилось. Даже кошка моя, образчик терпения, и та цапнула его за ногу однажды. Ему много чего не нравилось во мне, а мне – вот беда – нравился его запах. Нет, он не пользовался каким-то сложным парфюмом, а просто чем-то из люкса. Но, смешиваясь с его природным запахом, получался просто наркотический коктейль для меня. В нем необыкновенно вкусно смешивались рычащие горькие древесные и цитрусовые нотки свежести, немного плоского жженого запаха метро, глубокого запаха дорогих новых авто, их кожаных сидений и смазки новеньких деталей… Я долго довольствовалась только этим. Меня не напрягало ничего больше. И это начало напрягать Романа.
Я спокойно слушала его претензии по поводу отсутствия у меня признаков обычной женщины и моих странностей до тех пор, пока к его запаху однажды не добавился шлейф приторных дворовых маргариток, навсегда оскорбивших примкнувшую к ним ноту благородного дикого ириса. И я резко, по мнению Романа, приобрела не самые лучшие признаки обычной женщины. Он только, помню, сделал шаг в мою квартиру, и тут же выпал из нее. Орал, что я психованная невротичка, прижимая прохладную поверхность айфона к своей горящей физиономии. А я вынуждена была проветривать квартиру пол дня и обкуривать ее смолой с эфирными маслами и кофе. С тех пор я люблю кофе…
Докурила сигарету и скользнула внутрь. Я знаю, что мужчины в большинстве своем терпеть не могут запах сигарет от женщины. Тем лучше.
Прошла за стол. Села. Родион посмотрел на меня из-под бровей. И, кажется, все понял. Хотя, скорее это произошло еще раньше - до того момента, как я вышла курить. От этого почему-то стало еще хуже.
- Шеф, что я могу еще сделать для Вас?
Как контрольный в голову. «Что я могу?» Ты мог бы не задавать этого вопроса, а просто сделать что-то.
Сцепила зубы.
- Я приеду завтра на работу… Нет, сегодня.
- Я с Вами.