Страница 2 из 97
Еще одна глупость: я не хотела ничего трогать и переставлять там. Кухня – мамино произведение искусства и ее любимое место в нашей квартире. Я пока не была готова проститься с ней. И не скоро буду.
Когда ее увезли в больницу, я перестала готовить и почти перестала есть. Мне с трудом удавалось что-то в себя запихнуть раз в день.
А вот ванная была нашей общей территорией. Втолкнув свое тело под струи воды, я намылила себя нейтральным гелем для душа, им же вымыла голову. Я не могла выбросить все ароматные флакончики, скрупулёзно подобранные мной и мамой для ванной. Но и пользоваться ими тоже…
Запахи связывают нашу память с прошлым сильнее всего. Они сопровождают наши самые дорогие моменты в жизни и потом безжалостно окунают нас в воспоминания спустя годы. Поэтому к ним нельзя относится безответственно.
Под струями воды в моей голове зашуршали слабохарактерные мысли о том, буду ли я из последних сил геройствовать и изображать Миранду Присли, как моя мама, или все же перестану усугублять свое положение и позволю себе помочь. К примеру, Родиону. То, что он пришел за этим, сомнению не подлежало…
Я стянула свои длинные светло-пепельные волосы в жгут, решив, что распущу их позже. Надо было хоть немного строже выглядеть. Усмехнулась: в пижаме, серьёзно?
С зеркалом мы не виделись давно, но наша встреча прошла также успешно, и отражение меня нисколько не огорчило. С внешностью мне очень повезло. С генетикой, кажется, тоже. В свои 27 я выглядела на 23, и даже две недели личного ада ничего непоправимого мне не нанесли. Лицо бледнее только стало, а от этого зеленые глаза показались больше и ярче.
Через четверть часа я грациозно, как мне показалось, вплыла в кухню в огромном махровом халате. Мамином.
Родион сидел за столом, положив руки на ноутбук, и буравил взглядом белое надгрызенное яблоко в серебристой каёмочке на его крышке. Он все же молодец: ни к чему не прикасался, только поставил кофе на стол.
- Шеф… - сказал он тихо, не поднимая на меня взгляда, - у меня мама умерла пять лет назад…
Я застыла, не зная, что дальше делать. Мы помолчали, переваривая сказанное. Наконец я села, схватила кофе, но тут же одёрнула руку.
- Горячий, - констатировала хрипло. Опять упрямо стиснула скрипнувший стаканчик, венец дизайнерского искусства с картонными кружевами цвета «тиффани».
Мама говорила, что я вижу в людях только хорошее. Вообще-то она сокрушалась по этому поводу… Вот и сейчас гляжу на Родиона и думаю, что он – хороший парень. Отзывчивый, трудолюбивый… Таких поискать же на самом деле.
И как я без нее? Без ее умения разбираться в людях… Отхлебнула кофе.
- Может, отпуск, а, Родион? Лето все-таки… – спросила вдруг.
Бедный мой помощник! Нет, к моим странностям он привык… кажется. Я могла отправить его в отпуск прямо с планерки. При чем, на которую он и не успевал дойти со всеми необходимыми бумагами и регламентом. Но сейчас, видимо, не ожидал.
Ну что я могла поделать? Мне нужно было возвращать жизнь. И я не хотела его втягивать в это. Так бы у меня работы было бы больше, и, соответственно, меньше времени на себя и свои скачущие мысли.
- Я тебя не брошу сейчас, Каролина, - прервал мой хаос в голове Родион.
Я некрасиво сглотнула большой глоток кофе, который сделала секундой ранее, и уставилась на него. Кажется, я даже голоса его не узнала. Он стал какой-то низкий и проникновенный. Не тот, которым он произносил свое обычное «Да, шеф!». Нахмурила брови и добавила выражению лица требовательного недоумения. Да, после такого взгляда он должен был начать сникать и болезненно кривится. Но он был спокоен. Лишнего не позволял, смотрел серьезно и по-деловому.
- Хорошо.
Решила не придавать значения. Ну, назвал меня по имени, подумаешь! Мне даже понравилось. Но галочку поставила. Не ему – себе. Как – то я недопустимо бурно на это реагирую.
- Рассказывай.
Подобрала под себя ноги крест на крест, стиснула слегка остывший стаканчик и вытянула шею, намекая, что пора бы уже разбудить третьего участника нашего импровизированного заседания. Краем глаза заметила, что Родион не сразу оторвал взгляд от моего лица, замешкался ровно дозволительную долю секунды, чтобы у меня не закралась мысль срочно искать нового помощника, и покорно выполнил мою просьбу.
- У меня с собой в основном только бумаги на подпись, - по-деловому сухо сообщил он, уставившись в ноутбук. - Позволите, я кратко пробегусь по всем статьям, что мы обычно проверяем?
Ага, мы снова на «Вы». Кивнула, позволяя. Пока Родион зачитывал статьи расходов, закупок и прочего, я было принялась открыто его рассматривать, но дальше мужественной морщинки между бровей дело так и не пошло. Я как будто застряла в ней! Даже и не думала, что она мне так нравится. Ну, не у Родиона конкретно… А вообще. Мужчины с морщинкой между бровей всегда казались мне такими надежными…
- Я что-то больше не могу…
Это мой голос был сейчас? Встретила обеспокоенный взгляд помощника своим смущенным.
- Простите, Каролина?
Морщинка стала еще более глубокой.
- Простите, - повторил Родион и опустил смущенный взгляд на экран. – Думал, это лучшее, что вам сейчас может хоть немного помочь.
Его голос так трогательно охрип в этот момент, что меня аж пробрала дрожь.
- Ты был прав, - пожала плечами как можно более равнодушно. – Это лучшее… Ты можешь мне оставить документы, я прочту и подпишу.
- Я уже все подготовил, - вскинул он брови, и мой объект пристального внимания разгладился, - так что…
Наши взгляды встретились.
И вот оно началось. Он дышал ровно, держался превосходно. Первая секунда, и вот сейчас он убежден, что вообще –то мужчина прежде всего. Вторая – и он начинает выходить из зоны комфорта и наших прежних ролей «шеф – помощник». Рискует и прекрасно осознает это, но идет дальше. Конечно, он же все обо мне знает! Что друзей нормальных у меня нет, только странные. Еще со времен Грасской Парфюмерной Академии, под стать мне. Один говорит на английском, другой – на французском, присылают мне многозначительные подарки на все известные праздники, соревнуясь друг с другом в оригинальности… Знает, что мне некому плакаться в жилетку. Что даже кошка от меня сбежала, а готовить я не умею. И что сейчас все наше с мамой дело вертится благодаря ему. Мгновения текут, а я смотрю и вижу все эти метаморфозы, как в калейдоскопе.