Сдвиг

— Прав был Павел насчет тебя. Твои мотивы слишком сложны. И запутанны.

— Не будь столь наивна, Сонг. Павел хотел убрать тебя еще раньше. Триумвираты никогда не заканчивались добром, особенно если двое в них — амбициозные мужчины, а третья — прекрасная женщина.

— Мельхиор, пожалуйста! — Она поднялась еще выше. — У меня есть деньги. Связи. Возможности. Этот самолет. Дома в…

— Павел раскрыл мне все. — Мельхиор покачал головой. — Тебе следовало составить завещание, Сонг. А теперь вся твоя собственность перейдет к твоему брату.

— Моему… — Сонг резко подалась назад, но, натолкнувшись на что-то загораживавшее вход, оступилась и едва не упала. Она повернулась и посмотрела на человека, стоявшего наверху. На ее бледном лице застыло выражение ужаса.

— Чул-му? Ты не… — Она снова повернулась к Мельхиору. — Он не мой брат!

Мельхиор пожал плечами:

— Личность и собственность, как, впрочем, и история, — это просто вопрос нужных документов. Чул-му — такой же твой брат, как и мальчик, погибший в Корее.

Чул-му вытащил пистолет, но Мельхиор жестом остановил его.

— Я должен это сделать сам, — сказал он и протянул руку Сонг, которая, как в забытьи, подала ему свою. — Я не могу отказать тебе в этом… Бальтазар, — добавил он, закалывая ее.

Нож еще продолжал движение, разрывая ткани блузки и плоти, но картина вдруг начала расплываться. Сначала исчез самолет, потом ангар, а за ним аэропорт и Даллас, а на их месте появились пальмы с мангровыми деревьями и мерный рокот прибоя. Чандлер чувствовал, как по пальцам Мельхиора струится кровь, но это были пальцы уже не Мельхиора, а его самого. Он заглянул в лицо Сонг, но лицо уже тоже оказалось другим.

Лицом Наз.

Ее черные глаза неотрывно смотрели в его, и самым ужасным было отсутствие в них удивления.

— Я всегда знала, что ты так со мной поступишь, — сказала она. — Ты делал вид, что отличаешься от других, но я всегда знала, что ты такой же, как и все остальные.

И она умерла у него на руках.

Звук выстрела заставил Чандлера очнуться.

Нет, это был не выстрел, а выхлоп мотоцикла. Президентский кортеж прибыл и поворачивал на Элм-стрит.

Чандлер вздрогнул и удержался на ногах только благодаря зонтику, на который опирался. Он все еще не мог прийти в себя, но не набросился на Мельхиора, а почти упал на него. Люди вокруг подались чуть в сторону и прикладывали ладони к глазам, чтобы рассмотреть приближавшуюся цепочку машин. В голове Чандлера пронеслись тысячи возгласов: «Едут!»

Он тяжело оперся на зонтик.

— Где она? — спросил он.

Перед глазами вновь возник образ умирающей Наз, и он потряс головой, чтобы прогнать его. Это была ошибка — если бы не Мельхиор, успевший подхватить его, он бы упал. Чандлер зло оттолкнул его и постарался выпрямиться, чувствуя, как бешено бурлит в жилах кровь.

— Ты… ты что-то добавил в ЛСД.

Мельхиор ухмыльнулся:

— Даже несколько «что-то». Псилоцибин для усиления галлюциногенного эффекта, пентотал натрия, чтобы сделать тебя более сговорчивым, и огромное количество метамфетамина, чтобы ехала крыша.

— Да я сведу тебя с ума изнутри!

— Это вряд ли. Я могу, конечно, поспешить и кое-что при этом потерять, но я никогда не совершаю ошибок. — Мельхиор залез в карман и вытащил пустой пузырек. — Пока ты копался у меня в мозгах, я принял лекарство. Теперь тебе придется дожидаться, пока не кончится его действие.

Чандлер тут же проверил, но как ни старался — все было впустую. Будто он пытался извлечь воду из губки с помощью одного шприца, а их требовалось не меньше десяти тысяч. Мельхиор чуть поморщился — он что-то чувствовал, но явно недостаточно, чтобы испытать боль.

— Я облегчу тебе задачу, — сказал он. — Она на Кубе. Можешь мне поверить, — добавил он, видя, что Чандлер готов повернуться и сбежать. — Я могу убить ее дюжиной разных способов еще до того, как ты покинешь страну, а тебе еще надо добраться до острова. Послушай, — прошептал он, наклоняясь к Чандлеру, — ты наверняка знаешь, что в этом здании, позади меня, — Каспар. Ты наверняка знаешь, что у него есть винтовка и что он собирается убить президента. Я хочу, чтобы ты ему помог.

Чандлер пытался справиться с новым приступом головокружения и с трудом понимал, что говорит Мельхиор.

— Помог?

— Каспар всегда был неважным стрелком. Помоги ему прицелиться. Сделай так, чтобы руки у него не дрожали. Нажми на курок, если придется.

— Помог? — повторил Чандлер, но его мозг уже действовал, будто слова Мельхиора оказались картой, на которой был проложен маршрут к сознанию Каспара.

— Но… почему? — спросил он, стараясь разорвать невидимые узы с Мельхиором, которые становились все прочнее.

— Почему? Да потому что за последние две недели ты мог тысячу раз обратиться в полицию, но не стал этого делать. Потому что твоим единственным желанием было вернуть свою подружку — девушку, с которой ты был знаком меньше недели и с которой спал всего один раз. Ради нее ты отказался не только от выполнения долга перед страной, но и от своих убеждений. А сейчас настало время платить по счетам за свой эгоизм. Сегодня утром я убил единственную женщину, которую любил, а теперь ты и все остальные узнают, что значит стать на моем пути. Поэтому помоги Каспару сделать этот выстрел, или — клянусь Богом! — я лично сверну шею Наз и съем ее мозги на обед.

Пока Мельхиор говорил, связь с Каспаром становилась все более тесной. У Чандлера было такое чувство, будто винтовка оказалась в его собственных руках, и он ощущал запах пыли тысяч книг, хранившихся в коробках. Бетон под коленями был жестким, и ему хотелось поменять положение. Чандлер напомнил себе, что это были колени Каспара, и поменять положение хотелось Каспару, а не ему. Это Каспар лихорадочно искал Мельхиора, разглядывая в оптический прицел не кортеж, а лица собравшихся. Чандлер видел их в перекрестии прицела. Мужчины и женщины, черные и белые — все они, прикрыв от солнца глаза, напряженно вглядывались в колонну лимузинов и мотоциклов, не подозревая о смерти, смотревшей на них с шестого этажа. Неожиданно Чандлеру пришла в голову идея. Он нашел в сознании Каспара то, что искал, и поместил перед его глазами. Ствол винтовки повернулся влево.

Каспару показалось, что несколько секунд, которые потребовались кортежу, чтобы повернуть налево, выехать на Элм-стрит и оказаться в тени деревьев перед книгохранилищем, длились целую вечность.

Он перестал искать Мельхиора и, подведя прицел к последнему дубу, принялся ждать. Мельхиор наказал вести себя так, будто все остается в силе.

В его голове промелькнула какая-то мысль. Сдвинув прицел чуть влево, он наконец увидел Мельхиора.

Тот стоял неподалеку от проезжей части и как ни в чем не бывало разговаривал с каким-то мужчиной, опиравшимся на зонтик. На окно он не посмотрел ни разу.

«Он ненавидит тебя!»

Эта мысль, казалось, возникла сама по себе, и от неожиданности Каспар едва не нажал на курок.

«Ты просто пешка в его игре, и он тебя сдаст».

Каспар оторвался от прицела и покрутил головой, стряхивая оцепенение. При вербовке в КГБ ему говорили то же самое. Что Умник послал его за линию фронта на заклание, что уже не раз проделывал с ребятами на Украине и в Корее. В то, что Умник на такое способен, Каспар еще мог поверить, но Мельхиор? Мельхиор был его другом!

Каспар вновь наклонился к винтовке и прильнул к прицелу. Мельхиор оставался на прежнем месте. Он мог это сделать! Мог выполнить приказ Конторы и затем, возможно, снова стать Ли. Просто Ли. Но для этого нужно убить Томми. Но… Томми уже мертв. Мельхиор сам так сказал. Как и то, что Ли тоже мертв. Теперь оставался только Мельхиор. Мельхиор и Каспар. Если Каспар убьет его, он останется один.

— Сделай это! — звенело у него в ушах. — Сделай это!

Чандлера похлопали по плечу, возвращая к действительности. Мельхиор по-прежнему улыбался, но говорил очень серьезно.