Страница 8 из 13
Указанный запрет вытекает из исламского представления о природе и функции денег в экономике, как было бегло упомянуто выше. Ислам не оспаривает общепринятого взгляда на деньги как средство обращения, меру стоимости и средство сбережения. Он также разделяет понимание денег как созданного человеческим сознанием механизма обслуживания хозяйственных потребностей общества, как абстрактной категории, являющейся социальным институтом в той же мере, в какой и экономическим феноменом. В этом смысле можно говорить о том, что деньги являются продуктом человеческой деятельности, но – только в этом. Это важная оговорка в исламском контексте, поскольку любой продукт при определённых условиях может стать товаром и, соответственно, предметом купли-продажи. Но только не деньги, за которыми ислам не признаёт товарного свойства, рассматривая их как исключительно служебный, технический инструмент, не имеющий самостоятельной стоимости. В этом смысле деньги ничем не отличаются от конторского оборудования, амортизированного в офисе фирмы, или бензина, потреблённого автомобилем её управляющего в процессе реализации того делового проекта, в который эти деньги были вложены.
Преобразование денег в капитал, то есть в фактор производства, претендующий на доход, требует, чтобы обладатель денежного ресурса подверг его риску некомпенсируемой потери. Исламская правовая максима гласит: «Право на доход обусловлено принятием риска», или буквально «трофеи по потерям» («аль-гунм биль-гурм»). То есть получение прибыли капиталистом оправдано, если он принимает предпринимательский риск проекта, на которое идут его деньги, не рассчитывая на фиксированное и гарантированное вознаграждение, известное как ссудный процент (риба)[20]. Вознаграждение определяется размером вклада, оцениваемого с точки зрения достигнутого прироста реального богатства. Стремясь к созданию экономической системы, основанной на честности и справедливости, ислам считает, что деньги не могут прирастать по стоимости сами по себе, как это происходит, когда они ссужаются под процент.
Процентная ставка имеет по меньшей мере четыре характеристики: (1) она заранее фиксирована; (2) она привязана к сроку и сумме ссуды; (3) её выплата гарантируется заёмщиком вне зависимости от исхода операции, для которой деньги были заимствованы; (4) государственный аппарат санкционирует её и принуждает к её выплате. Она как цена денег фиксируется относительно них самих, поскольку должна задать степень их прироста за единицу времени. То есть она не призвана и не может служить мерилом того вклада, который деньги как капитал реально вносят в производство новой ценности, поскольку не связана с величиной последней. Между тем исламская модель исходит из того, что вознаграждение каждой из сторон, участвующих в процессе создания новой ценности, должно быть сообразно её вкладу [А] и общему полученному результату [Б]. Если, при прочих равных условиях, [А] – величина изначально фиксированная, то [Б], напротив, не может быть известна заранее, кроме как в форме некоего прогнозируемого значения, заложенного в бизнес-план.
Дабы не нарушать имманентный исламской доктрине принцип справедливости, финансовый институт лишается своего привилегированного положения и наравне с предпринимателем может претендовать на вознаграждение только как часть прибыли бизнеса. То есть, по замечанию А. Мирахора, «[банковские] активы создаются в ответ на инвестиционные возможности в реальном секторе, поэтому именно реальный сектор экономики будет определять уровень доходности в финансовом секторе, а не наоборот» [28].
Сказанное выше обосновывает исламское представление о том, что наилучшей формой организации взаимодействия экономических агентов является та, которая предусматривает раздел прибыли и/или убытков. В англоязычной литературе она известна как profit and loss sharing, или PLS. На этот лад мы будем время от времени использовать аббревиатуру «РПУ».
Вообще-то в мире исламской экономики периодически возникает дискуссия о том, считать ли рибой «нормальный» ссудный процент или только процент, существенно превышающий рыночную ставку, то есть ростовщическую лихву. На это сторонники доминирующего мнения [29] отвечают, что понятие «чрезмерный» как основное свойство, отличающее второе от первого, то есть дефиниция ростовщичества как взимания чрезмерных процентов, – некорректно. Сегодняшний «нормальный» процент может считаться «чрезмерным», допустим, через 100 лет. Эта аргументация, правда, не кажется вполне убедительной, поскольку подобные сопоставления могут проводиться только в пределах одной «экономической эпохи». Поэтому в целом «диссидентские» мнения уместно проигнорировать и исходить из того, что понимание рибы как ссудного процента вообще является общепризнанным. Соответственно, общепризнанным является недопустимость процента[21] в хозяйственных отношениях. Поэтому слова «процент» и «риба» обычно употребляются как синонимы.
Однако если всякая «риба» есть прирост, не всякий прирост – риба. В том смысле, который слово «риба» нашло своё место в Коране, оно воспринимается как увеличение суммы долга против его изначального размера. Доисламская практика свободно допускала ситуацию, при которой кредитор мог предоставить отсрочку должнику, неспособному вовремя расплатиться, в обмен на обязательство возвратить сумму большую, нежели была отдана в ссуду. Собственно, речь не обязательно должна была идти о деньгах, одолжены могли быть и какие-либо товары, допустим, зерно [30].
Ислам, рассматривая рибу как грех и ставя её вне закона, воспроизводит этические воззрения более ранних по времени возникновения учений. Ссужение денег ради прибыли осуждалось Аристотелем, Платоном. В Ветхом завете также имеются неодобрительные высказывания по поводу этой практики. На аналогичных позициях до известной поры стояла и христианская церковь; Фома Аквинский учил, что процент подрывает стабильность денег как меры стоимости через придание денежному предложению стоимости, отличной от номинала и зависящей от временного фактора. Ростовщичество в христианском мире было впервые определено как завышенная процентная ставка, а «нормальные» ставки были «легализованы» лишь в середине XVI века[22].
В Коране запрет на процент закреплён в самых сильных выражениях, он приравнен к наиболее злостным грехам и осуждён как прямой вызов Аллаху. Об этом говорится в нескольких аятах (стихах) 2 суры (главы) «Корова»: «Те, которые пожирают лихву, восстанут, как восстает тот, кого сатана поверг своим прикосновением. Это – потому, что они говорили: “Воистину, торговля подобна лихоимству”. Но Аллах дозволил торговлю и запретил лихоимство. (275) <…> О те, которые уверовали! Бойтесь Аллаха и не берите оставшуюся часть лихвы, если только вы являетесь верующими. (278) Но если вы не сделаете этого, то знайте, что Аллах и Его Посланник объявляют вам войну. (279)» [31].
Поскольку люди в принципе не могут постигнуть божественный промысл, правоверный обязан признать ограниченность человеческого мышления. Таким образом, завет всевышнего не должен как-то разъясняться, он – предмет веры и только веры. Вполне естественно, что для среднего мусульманина не требуется «доказательства» неприемлемости такого финансового института, как процент, как не требуют рационального обоснования постулаты их религий для членов иных конфессий. Однако табуирование рибы аргументируется отнюдь не только ссылками на сакральные тексты.
Какие же доводы приводит исламская экономическая доктрина?
В капиталистической экономике заимодавец не принимает участия в использовании ссуды. К тому же под неё выставлены гарантии, обеспечения, а главное, обязательство заёмщика выплатить процент установлено законом. Конечно, кредитор всё равно несёт риск потери. Но он не отвечает за результат своего «капиталовложения» и, следовательно, получает прибыль просто как компенсацию за этот риск (накладные расходы по выдаче кредита несопоставимо меньше, чем абсолютный размер процентного дохода; исламский аргумент против концепции положительного временного предпочтения в применении к денежным транзакциям рассмотрен ниже).
20
Это воспринимается как норма и в сфере традиционных финансов, когда речь идёт о венчурном финансировании, фондах прямых инвестиций, текущих капиталовложениях в развитие бизнеса и т. д. Однако в исламской модели такой подход распространяется и на основную деятельность банков, состоящую – пользуясь обычной терминологией – в выдаче кредитов и привлечении депозитов.
21
Естественно, это не относится к проценту как математической категории.
22
Имеется в виду западное христианство – католичество, протестантизм. В православии, во всяком случае, в русском православии, не замечено сколько-нибудь значимое обсуждение такого рода проблем.