Страница 21 из 22
Нет, пожалуй, более противоречивого понятия в современном политическом дискурсе, чем «сионизм». Кто только ни удостаивается этого расхожего ярлыка: и русофобы, и масоны, и мондиалисты, и космополиты, и модернисты, и даже коммунисты. Воистину мы живем как при Вавилонском смешении языков, только современное смешение намного хуже – внутри самих языков слова потеряли свой смысл. Из-за этого даже в резолюциях ООН никак не могут решить, что собой представляет сионизм, а отсюда возникают бесконечные препирательства в дипломатических кулуарах по вопросам: следует ли осудить сионизм как политику, не соответствующую нормам международного права, а также, является ли сионизм формой расизма или нет.
Те, кто считает сионизм расизмом, аргументируют свое мнение достаточно ясным и очевидным определением, основанным на фактах, наблюдаемых в действиях современных сионистов: сионизм – это дискриминация в правах неевреев, этнические чистки, трансфер, апартеид. – Все это, безусловно, классический расизм самой чистой пробы и ничто иное. С другой стороны, защитники сионизма не хотят слышать аргументацию своих оппонентов и считают, что если кто-то из израильского руководства и замешан в военных преступлениях, то эти преступления не являются сутью сионизма, ибо сионизм – это любовь к Сиону, к Иерусалиму, что видно в самой этимологии термина. В таком случае мы все «сионисты», ибо любим Иерусалим и Святую Землю, даже батальоны мучеников Аль-Акцы по этому определению тоже «сионисты».
Не вдаваясь в особые тонкости, можно выделить три основных значения, в которых употребляют слово «сионизм».
Сионизмом, в изначальном смысле этого слова, называется политическое движение, направленное на создание еврейского государства, что, по мнению его основоположника Теодора Герцля, должно было положить конец еврейскому вопросу, сделав евреев нацией равной среди равных. Однако такая цель почти никогда не вызывала особых возражений антисемитов, даже палестинцы, особенно, христиане, поначалу отнеслись положительно к образованию Израиля, надеясь, что израильтяне примут их в состав своего государства как полноправных граждан, о чем в свое время писал Герцль и что было обещано в Декларации Независимости, провозглашенной в 1948 году.
Тем не менее сами сионисты в массе своей не особо спешили разделять и принимать такое толкование своих же обещаний, некоторые из них даже отреклись и от самого герцлевского учения, считая его особо изощренной формой антисемитизма. Так один мой оппонент однажды назвал меня «антисемитом» (против чего я, в принципе, не возражаю), но как вы думаете, за что? – за цитату из «Еврейского государства» Герцля: «Всякий может свободно исповедовать какую ему угодно религию, или вовсе никакой не исповедовать, подобно тому, как он ничем не связан с той или другой национальностью». На что «сионистом» было сказано: «Самый изощренный антисемитизм выглядит так: евреи, вот у вас уже есть государство, теперь будьте как все». Я не знаю, насколько такая позиция соответствует истинно «сионистской», во всяком случае, отметим здесь явный поклеп на антисемитизм. Ни один антисемит (и ваш слуга в том числе) никогда не требовал ни от евреев, ни от кого-либо еще, быть «как все», более того, собственно, евреи, т. е. забота об их личном моральном облике, никогда не входила и не входит в сферу интересов антисемитов. Евреи для них субъекты конфликта, а не объекты, и если субъект не посягает на принадлежащий другому субъекту объект, то никакого конфликта между ними возникнуть не может, а быть ли евреям «как все» или не быть – это уже их личное еврейское дело.
Однако, заметьте, этот еврей отлично понимает суть еврейства как субъекта еврейского вопроса в том плане, что еврейство здесь не может рассматриваться как все народы и, будь они «как все», ни один антисемит ничего бы против них не имел и не мог бы иметь в принципе, значит, уже отсюда следует, что в евреях есть нечто специфическое, причем, патологическое, но гоев оно, еще раз повторяю, не касается, все, что им нужно, это чтобы сей «особенный народ» своими «особенностями» не нарушал международные нормы межнационального сосуществования. Так и мой личный конфликт с вышеупомянутым оппонентом состоял вовсе не в том, что он «не такой, как я» или «не такой, как все» (я вообще не знаю, какой он, и знать не хочу), наши противоречия исходили исключительно из того, что он и ему подобные «сионисты» держат Израиль и весь Ближневосточный регион в состоянии перманентной войны, ибо поняли сионизм в чисто нацистском плане – в том, что вся страна Израиля должна принадлежать исключительно евреям, и если какой-то незначительной части не-евреев будет разрешено в ней проживать, то только на правах «шабесгоев» – граждан второго сорта с весьма ограниченными правами (и при этом они возмущаются, когда сионизм причисляют к расизму!). Но сейчас даже не об этом речь. Мы, конечно, относимся резко отрицательно к сему виду «сионизма», который еще профессор Иешаягу Лейбович в свое время называл «иудеонацизмом», дабы отличать от сионизма в первом смысле слова, однако ни сионизм в первом (герцлевском) смысле, ни его извращение в виде иудеонацизма, мы не можем считать причиной антисемитизма и фактором еврейского вопроса, к тому же и сам национализм как стремление к сепаратизму никогда не являлся характерным атрибутом еврейской парадигмы, о чем мы писали выше.
Но исторически случилось так, что сионизм обрел значение национального маркера еврея, как, например, кипа или маген Давид, а врага все привыкли отличать прежде всего по форме, обмундированию, знакам отличия, а не по его личному моральному содержанию. Сионист для антисемита – это еврей в форме, как красная тряпка для быка, потому, вступая с ним в совершенно не нужную ему борьбу, антисемит и не догадывается, что гораздо более опасен для него еврей замаскированный, враг, притворяющийся «своим». В свою очередь, замаскированным весьма выгодно отвести от себя внимание своих врагов на выбранных «козлов отпущения»: израильтян-националистов, «пейсатых», евреев-интернационалистов и демократов, кто не привык скрывать свою культурно-этническую принадлежность.
Вторая причина, почему сионизм стал объектом нападок антисемитов состоит в том, еврейский взгляд на вещи нередко распространяется и на тех, кто, казалось бы, противостоит еврейству. Так, некоторые антисемиты порой не замечают, как сами находятся в плену предрассудков еврейского дискурса. Сообразуясь с еврейской шкалой ценностей, они боятся или стесняются открыто признать себя антисемитами и стараются подобрать для своего антисемитизма более подходящий, на их взгляд, термин. И это не только замена одиозного термина «антисемитизм» на его «политкорректный» синоним «антисионизм», я, мол, против евреев ничего не имею, я только «сионистов» не люблю, но даже замена на менее «политкорректные», как, например, генерал Макашов, и многие другие антисемиты, не сковывая себя предрассудками политкорректности, и вместо «сионистов» употребляют термин «жиды», подразумевающий всех «плохих» евреев и даже не-евреев, но суть сего «дискурса» одна и та же: антисемит боится назвать вещи своими именами – себя антисемитом, а своих противников евреями. Нам совершенно непонятны причины, по которым вышеупомянутые антисемиты вместо того чтобы называть евреев евреями, называют их «сионистами», пожалуй, с таким же правом их можно было бы называть «велосипедистами». Похоже, кое-кто из российских идеологов поменял эти понятия местами и в таком перепутанном виде они закрепились в массовом российском сознании. Вопрос только в том, кому на руку сей «дискурс»?
Еврейский вопрос, как и антисемитизм, имеет историю в не одну тысячу лет, в то время такие явления, как сионизм и даже иудеонацизм относительно молодые, впервые возникшие, как мы писали, в XIX веке. Испокон веков (аж с утробы праматери Ривки, в коей человечество впервые разделилось на еврейство и гойство) гойство вело непрекращающуюся борьбу с еврейством, и вдруг теперь с еврейством ни с того ни с сего, без каких-либо особых поводов со стороны последнего, как бы заключается мир, и фронт борьбы поворачивается в сторону «сионизма». В результате у «антисионистов» получается абсурд: многотысячелетний глобальный конфликт, называемый «еврейским вопросом», они сводят к региональному спору на Ближнем Востоке, как будто от его исхода зависит судьба всех народов мира.