Страница 20 из 22
Здесь надо добавить, что понятие «нация» не является чем-то большим по отношению к понятию «народ» и чем-то меньшим по отношению к понятию «раса», наоборот, одна нация может включать в себя разные расы, например, американская нация, и в какой-то степени еврейская нация, хотя понятие «еврейский народ», как мы уже говорили, больше, чем понятие «еврейская нация», ибо не всякий, кто родился в еврейской семье, кто принимает еврейскую культуру и даже иудаизм как религию, принимает также и сионизм – т. е. еврейский национализм.
Теперь рассмотрим, что из себя представляет еврейская нация. Как мы уже говорили, нацию, в отличие от народа, объединяет общий политический интерес, что нередко приводит к национальным конфликтам, и такие свои корпоративные интересы у еврейства тоже, безусловно, имеются, что в действительности нередко приводило и приводит евреев к конфликтам с соседними нациями на националистической почве. Сейчас такого рода конфликты наблюдаются, в основном, в Израиле, где одна нация, а именно, еврейская, стремится к монопольному господству в этой стране, целенаправленно вытесняя за ее пределы коренных жителей страны нееврейского происхождения и всячески препятствуя развитию каких-либо инородцев. Однако за пределами Израиля такого явления практически нет. Евреи диаспоры чаще сами страдают от национализма, потому, как правило, там выступают поборниками интернационализма, космополитизма, равноправия и демократии, но при этом сохраняют свой расизм (не смешиваются с гоями и всегда держатся от них на определенной дистанции), а также и латентный национализм, который проявляется немедленно, как только евреи оказываются в своем государстве. Здесь они в точности повторяют поведение своих бывших угнетателей, что так страстно осуждалось ими в галуте. Также и со стороны гоев в странах диаспоры чисто националистических претензий к евреям почти не наблюдалось. Евреи не создавали проблем «инородцев», не стремились к сепаратизму, не вели национально-освободительных войн. Лев Пинскер даже видел причину «всех бедствий евреев» в «отсутствии в них стремления к национальной самостоятельности», наоборот, евреи сами ограждали себя в гетто, в кагалах и всячески противились эмансипации. Более того, многие исследователи отмечают рост антисемитизма именно тогда, когда евреи теряли свою национальную обособленность, а следовательно, их контакты с гоями становились теснее. Поэтому причины еврейского вопроса нужно искать не в национализме, а именно в этих контактах, связях, которые ни одна из сторон почему-то не может разорвать.
Пинскер вообще не считал евреев «нацией», в своей «Автоэмансипации» он пишет: «…Словом, следует доказать, что евреи должны стать нацией». Но что же он тогда называет словом «евреи», если не нацию? Само собой разумеется, что не было бы понятия «евреи» вообще, даже в лексиконе самого Пинскера, если бы этим словом не обозначали определенную общность людей, своими особенностями резко отличающуюся от всех других общностей – и такой общностью евреи, безусловно, являются. Однако чтобы считаться нацией, недостаточно одних только чисто этнических отличий: своего языка, особой культуры, обычаев, общей исторической судьбы и т. д. Недостаточно и расовых отличий, когда та или иная каста, клан, племя блюдут чистоту своей крови, избегая смешанных браков и прочих контактов с «чужаками». Для нации, прежде всего, необходимо иметь общую национальную идею, определяющую общие националистические интересы, обычно связанные с вопросом суверенитета на той или иной территории, где каждая нация стремится утвердить свое господство. Поэтому те народы, которые такого господства не имеют, но страдая от гнета других господствующих наций, борются за свою национальную независимость, за свой государственный суверенитет, вполне могут считаться нациями. Последний раз, когда евреи поднялись на такого рода борьбу, было восстание бар Кохбы в 135 г. н. э. при императоре Адриане. С тех пор евреи прекратили какие-либо попытки завоевать себе государственную независимость вплоть до возникновения сионизма. Однако это вовсе не значит, что во все эти прожитые в диаспоре без сионистов годы евреи не представляли собой нации. Да, у евреев не было своей суверенной территории, но у них было свое государство со своим правительством, своими законами и судами. Таким законом у евреев была Тора и на ее основе разработанная раввинами Галаха – система правил поведения, которые обеспечивали существование еврейства в странах диаспоры не только в качестве разрозненных религиозно-этнических общин, но и как единого глобального национального организма, даже не «государства в государстве», а государства в государствах – как мировой еврейской империи, что сами евреи не очень-то охотно признают, зато слишком убедительно это доказывают антисемиты, в частности, Генри Форд в книге «Международное еврейство». Без своей Торы евреи действительно нацией бы не считались, как сказано еврейским мудрецом Саадьей Гаоном (882–942): «Эйн Исраэль ума, эла бе-Торотейа» (Израиль не считается нацией, иначе как в его Торе, вероучении).
Его слова не потеряли свое значение и по сей день, по крайней мере, так принято считать у ортодоксального еврейства, что, впрочем, не всегда понимают и принимают евреи светские – о них недавно хорошо высказался в своем «Живом Журнале» Исраэль Шамир: «На мой взгляд, человек, заявляющий, что он- еврей, и не соблюдающий 613 заповедей, заблуждается, более того – он душевно нездоров. Ему кажется, что он – еврей, но на самом деле ему просто хочется принадлежать к расе господ…»[11]. Но «еврей» – «не еврей», сейчас это не важно, налицо мы имеем национальную идею, пусть хотя бы желание принадлежать к расе господ, и эта идея объединяет ее субъектов в единую нацию.
Таким образом, уже на основании одной Торы и наличия общих националистических устремлений еврейство вполне можно определить как нацию, причем, нацию во многом образцовую для других наций. Главное ее достоинство в том, что в еврейской среде почти никогда не было классовой борьбы. Еврей-богач (типичный) всегда относился к еврею-бедняку как к младшему брату[12], полноправному члену общей еврейской семьи, не возносился перед ним как какой-то недосягаемый аристократ, бедняк же мирился со своей функцией «младшего брата» и считал своим долгом всячески служить «старшим». В трактате «Авот» Мишны[13] сказано, что по принципу «Мое – мое, а твое – твое» жили содомляне – так они и живут по сей день, но у евреев по-другому: «Мое – твое, и твое – твое» – какая ж тут «эксплуатация», все еврейское – еврейское, богатство богача – оно на пользу всем евреям. Совсем другая картина у гоев: барин холопа никогда не считал за человека, простолюдины для него – что навоз. И вот этим противоречием евреи научились пользоваться, становясь то на сторону барина, то холопа. У гоев война, у евреев мир.
И все бы было замечательно, если бы евреи, особенно, ашкеназим, не начали массами отходить от своей религии, но, освобождаясь от мицвот (заповедей) Торы, светские евреи не хотели терять своих прав и привилегий как «расы господ», для этого-то им и понадобилось реформировать национальную компоненту, создав некий «иудаизм без Торы», «религию без Бога» – закономерный итог всякой религии, отвергающей идею международного братства, возводящей хулу на Иисуса Христа и на этические христианские ценности. Такой новой еврейской «религией» и стал сионизм, в коем еврейский национализм нашел свое наиболее полное выражение.
Как форма национального самосознания, выраженная в идее суверенного еврейского государства (а не государства в государстве) сионизм в той или иной степени занимал еврейские умы на протяжении всей истории еврейства как нации, но свою собственную историю сионизм начал приблизительно с конца XIX века, с деятельностью Пинскера, Герцля, Нордау, Ахад-Гаама и др. его отцов-основателей. Поэтому рассмотрим сионизм как особое явление в еврейском национализме отдельно.
11
http://israel-shamir.livejournal.com/3020.html.
12
Примечательно, что известная Евангельская притча о нищем Лазаре и злом богаче (Лк. 16:19–31) появляется только в Евангелии от Луки – единственного библейского автора не-еврея. Подобные истории куда более были характерны для гоев-язычников, нежели для евреев, которые в те годы как раз славились, особенно, в Иерусалиме, своими богачами-филантропами. Известный пример, о котором часто упоминается в Талмуде и Мидрашах – иерусалимский богач и тесть рабби Акивы по прозвищу Кальба Савуа (что значит «сытая собака», ибо всякий голодный, даже бродячий пес, утолял у него голод). Конечно, в еврейской среде встречались и скряги (камцаны), однако они осуждались ортодоксальным иудаизмом ничуть не в меньшей степени, чем христианством. Как бы там ни было, классовая борьба – это проблема больше гойская, нежели еврейская.
13
Мишна, Авот, 5, 9.