Двадцать один день

- А вы вот сами как думаете? – нахмурившись, ответил Тайга, проигнорировав предложение. – Хреново у меня дела.

- Как себя чувствует Куроко?

- Восхитительно, – рыкнул Кагами. – Если не считать того, что, опоздай я сейчас на три минуты с обедом, он мне устроит припадок с раскачиваниями и стенаниями. Так что я пойду, пожалуй. Если только вы не передумали и не дадите мне другого пациента.

- Увы, Кагами-кун, пока я ничем не могу тебе помочь. Но я продолжаю активно искать постоянного медбрата, – честно покивал Накатани. – Ты ведь не забываешь вовремя давать таблетки? – продолжил допрос главврач.

Кагами похолодел. Вчера он получил от медсестры дневную дозу препаратов в небольшой прозрачной колбочке и строгое указание давать таблетки после еды. Но поскольку подопечный почти весь день ничего не ел, в маленькой колбочке в его кармане по-прежнему осталось ровно три розовых пилюли. А сегодня утром Тайга развлекался добычей котлеты для этой мерзкой псины, поэтому утреннюю дозу дурик тоже не получил. Оставалось только надеяться, что док Такао вчера сориентировался и нашёл нужное лекарство после ужина.

- Делаю, как сказали, – скривился Кагами, скрестив два пальца за спиной. – Строго после еды. – Он ведь даже почти не соврал. После еды он с дуриком находился только один раз сегодня утром. А один раз забыть – не считается.

- Замечательно, – улыбнулся Накатани. – Давать таблетки вовремя очень важно, ты ведь помнишь об этом?

- Угу.

- Что ж, тебе, кажется, пора идти. Не стоит нарушать режим. Я искренне надеюсь, что скоро ты получишь свою справку и будешь свободен, – кивнул главврач и вернулся к кофе и собеседнику.

- Ага, так я тебе и поверил, – буркнул Тайга, отойдя от стола на приличное расстояние и пытаясь каким-то образом избавиться от неприятного ощущения, что его снова пристально рассматривают.

***

Дурик плескался уже с полчаса. Разумеется, Кагами был выставлен за дверь, потому что принимать ванну в присутствии посторонних «неправильно» и «совсем никуда не годится». Тайга сидел за столом и нетерпеливо постукивал пальцами по пустому контейнеру, который ещё предстояло занести на кухню и отдать Фукасаку-сан, которая оказалась милой женщиной и совершенно не заслуживала жесточайшей, по мнению привыкшего вести строгий учёт кухонной утвари Кагами, кары в виде потерянного контейнера.

Переодетый в пижаму Куроко вышел из ванной, аккуратно сложил в корзину для грязного белья сегодняшнюю рубашку и брюки и принялся стягивать с кровати покрывало.

- Отбой в десять вечера. В десять вечера надо быть в кровати, – проговорил он, не поднимая взгляда. – Уже без восьми минут десять. До отбоя восемь минут.

- Отлично, я ухожу, – спешно засобирался обрадованный Тайга.

Подопечный внезапно застыл, затем чуть качнулся вперёд, сжал в пальцах покрывало и проговорил своим пугающе ровным голосом:

- Я не конькобежец.

Тайга вылупился удивлённо.

- Я вижу, – ответил он.

- И не аквалангист, – добавил Куроко.

- Спасибо, что предупредил, а то я уж испугался, что ты воскресший Жак-Ив Кусто, – хохотнул Кагами, но тут же осёкся, поймав на себе расфокусированный взгляд голубых глазищ.

- Я не могу отбрасывать коньки и склеивать ласты, – продолжил дурик, отрицательно дёрнув головой. – Даже если не буду есть, не смогу.

- Эээ… – на несколько секунд завис Тайга, а затем громко расхохотался, заставив подопечного отступить на шаг и закрыть руками уши, выронив покрывало. – Ну ты чудик! Это же выражение такое! Так говорят про мёртвых. Коньки отбросить, ласты склеить, сыграть в ящик, дать дуба, окочуриться, – принялся перечислять он.

- Так не бывает на самом деле. Говорить так неправильно и непонятно, – уверенно проговорил Куроко, подняв покрывало, аккуратно сложив его и положив на стул. – До отбоя две минуты. Через две минуты надо спать.

- Ухожу. – Кагами натянул толстовку и прихватил контейнер. – Спокойной ночи, ду… Куроко.

- Чи, – отозвался подопечный, ровненько пристроив тапочки возле кровати и забираясь в постель.

- Чего? – не понял Тайга.

- Спокойной ночи, Куроко-чи. Спокойной ночи, Кисэ-кун, – пробормотал тот, натянув повыше одеяло. – Так правильно говорить на ночь. Вспоминай, Куроко-чи.

- Какой такой Кисэ-кун? – переспросил Тайга.

- Так как математическое ожидание случайной величины определяется как её интеграл Лебега по пространству элементарных исходов… – уже шёпотом произнёс Куроко, послушно закрыв глаза без одной секунды десять.

Кагами не стал слушать до конца, что же произойдёт с дурацким интегралом, и вышел, прикрыв за собой дверь и покачав головой. Спустившись в кухню, он обнаружил, что Фукасаку-сан уже ушла. Тайга вздохнул, решив, что отдаст контейнер завтра, и с лёгким сердцем отправился домой. Уже в метро, засунув руки в карманы толстовки, он нашёл там снова забытую им маленькую стеклянную пробирку, в которой гремела дневная доза таблеток подопечного.

***

Вчерашнего завораживающего запаха домашней пасты не было. По квартире стелился крепкий, насыщенный аромат кофе, что могло означать только одно – Химуро работал. Тайга разулся, бросил на пол рюкзак и тихонько заглянул на кухню. В помещении было темно, только экран ноутбука освещал противоположную стену с окном и приоткрытой балконной дверью, за которой на фоне тёмного неба белела рубашка курившего Тацуи. Рядом с ноутбуком среди многочисленных бумажек с записями и каких-то распечаток ютились сразу три разнокалиберных кружки. Кагами покачал головой, заметив, что на дне каждой из них оставалось по два-три глотка кофе. Химуро имел раздражающую привычку оставлять на донышке совсем чуть-чуть. Кагами не раз спрашивал, почему бы просто не налить себе поменьше, но в ответ неизменно получал пожимание плечами и ироничное: «Тебе что, жалко?»

Терпеливо переставив все три кружки в раковину, Тайга зажёг подсветку над разделочным столом и заглянул в холодильник: как он и предполагал, Тацуя весь день ничего не ел, как и всегда во время приступов вдохновения. Любивший вкусно и сытно поесть Тайга не понимал, как его приятель в периоды особенно интенсивной работы над статьёй мог несколько суток жить только на никотине и кофеине. Однако это во многом объясняло его бросающуюся в глаза худобу.

Выгрузив на стол куриное филе, лук, цуккини и сладкий перец, он поставил на плиту любимый вок и, пока в нем грелось масло, нашинковал овощи и замариновал курицу.

- Ты сегодня какой-то спокойный, – проговорил Химуро вместо приветствия, появившись на кухне и закрыв за собой балконную дверь. – Подружился с нервическим?

- Просто устал, а дома пожрать нечего, – буркнул Кагами, отправив кусочки курицы в шипящее масло.

- Прости, – отозвался тот, – фея-домработница – не совсем мой образ. – Он уселся за стол и пробежал глазами несколько строк на экране, затем захлопнул крышку ноутбука. – Кстати, мне удалось кое-что узнать о твоём припадочном, – проговорил он, собрав бумажки в неровную стопку и сдвинув ее на край. – Будет отличный материал для статьи, – продолжал Тацуя, разглядывая повернутую к нему и излучающую абсолютное безразличие широкую спину. – Тебе совсем не интересно?

- Не особо. А тебя, я смотрю, прямо-таки распирает, – проворчал Кагами, достал с верхней полки тарелки и, не глядя, протянул их приятелю.

- Так и есть. Моё журналистское чутьё, ну, или блестящая память, как тебе больше нравится, меня не подвели, – с воодушевлением рассказывал Химуро, накрывая на стол. – Представляешь, около двух лет назад в громкой автокатастрофе погибли господин и госпожа Куроко. – Тацуя покосился на замершего на долю секунды приятеля, однако Кагами тут же снова принялся подбрасывать стир-фрай в воке. – Они были довольно состоятельными людьми, как говорится, широко известными в узких кругах. Занимались фармацевтическим бизнесом. И знаешь, что самое интересное? – Он помолчал, но так и не дождался уточняющего вопроса, поэтому продолжил: – У них остался девятнадцатилетний сын, Куроко Тецуя. Ничего не напоминает?