Двадцать один день

- Ты думаешь, в Японии мало парней с именем Куроко Тецуя? – Кагами обернулся и снисходительно посмотрел на приятеля.

- Это неважно, – расплылся в улыбке Химуро, – ведь мне удалось достать фотографию бедняжки Куроко. – Он ловко выудил из приличной пачки бумаг распечатанный на обычном принтере портрет и показал товарищу.

Качество печати оставляло желать лучшего, но это совершенно точно был дурик. С чуть всклокоченными волосами и огромными, в пол-лица, слегка напуганными голубыми глазами.

- Ну, и что с того? – Кагами нахмурился и уселся напротив. – Можно подумать, его родители – единственные, кто погиб в аварии за последние два года. Я тебе как будущий спасатель могу сказать, что дорожно-транспортные происшествия – это чуть ли не основная причина смерти японцев!

- Вообще-то, основная причина – сердечно-сосудистые заболевания, – поправил Тацуя. – Однако это не имеет отношения к делу, – он отправил в рот кусочек курицы. - Важно другое. Представь: про аварию пишут в газетах, выдвигают разные версии, начинается расследование. А потом вдруг – бац! – и тишина. За один день. Как будто ничего и не было… – Химуро сделал загадочное лицо.

- Просто любители бульварных газетёнок нашли более интересную тему для обсуждения, вот и всё, – невозмутимо отозвался Тайга, тщательно пережёвывая пищу и избегая смотреть в глаза товарищу.

- Скажи мне, о, мой скептически настроенный друг, – Тацуя ткнул в сторону Кагами зажатыми в длинных пальцах палочками, – почему ты так упорно не хочешь видеть в этом ничего подозрительного?

- Потому что в этом нет ничего подозрительного, – не моргнув глазом, ответил Кагами. – Авария – обычное дело. Начали расследование, потом прекратили – потому что не нашли состава преступления. Писали в газетах и перестали – потому что нет повода создать шумиху. Вот и всё.

Договорив, Кагами встал и отправил свою тарелку в раковину.

- А мне кажется, что что-то тут нечисто, – упрямо поджал губы Химуро. – Задницей чувствую.

- Не имею ни малейшего желания обсуждать твою задницу, – скривившись, отрезал Тайга. – И кстати, сегодня твоя очередь мыть посуду, – бросил он, выходя их кухни.

========== День четвёртый. Пропавший предшественник и пицца на вынос ==========

Прежде чем отправиться к подопечному, Тайга решил заглянуть на кухню, предварительно достав из рюкзака тщательно вымытый контейнер из-под вчерашней котлеты.

- Псс. Фукасаку-сан, – негромко позвал он, протиснув вихрастую голову в жаркое кухонное помещение.

- Кагами-кун? – удивлённо отозвалась женщина, вытерев руки о передник и подходя к нему. – Сегодня прогулок нет, я не готовила…

- Я вчера не успел отдать. – Кагами протянул ей чистый контейнер. – Я, конечно, против того, что дурик кормит эту псину, но вы ж не виноваты, да и я сам жутко раздражаюсь, когда пропадают контейнеры для еды.

- Большое тебе спасибо! – улыбнулась Фукасаку-сан. – Кисэ-кун всегда забывал мне их отдавать, а иногда и вовсе оставлял в парке.

- Кто такой этот Кисэ-кун? – спросил Тайга, припомнив вчерашнее бормотание подопечного перед сном и нахмурившись.

- Кисэ-кун раньше присматривал за Куроко-куном, – ответила та, поспешно отводя взгляд. – Но потом он уволился.

- Почему? – на всякий случай уточнил Кагами, хотя на самом деле не был нисколечко удивлён, что при первой же возможности этот Кисэ сделал ноги и избавился от необходимости ежедневно созерцать неврастенические припадки и три раза в неделю кормить котлетами блохастых бродячих собак. Он и сам бы смылся, если бы не справка о практике.

- Честно говоря, я не знаю, – покачала головой Фукасаку-сан. – Он исчез за один день. Никого не предупредил, ни с кем не попрощался, даже со мной. Хотя это на него совсем не похоже – он очень вежливый и добрый мальчик, всегда здоровался, постоянно улыбался и даже пару раз приносил мне шоколадных конфет. Он со всеми тут успел подружиться, а потом просто пропал, и никто не смог его найти, наверное, номер сменил.

- Хм… – задумчиво хмыкнул Кагами, старательно отгоняя всплывший в памяти образ Химуро, тыкавшего в него палочками для еды и вопрошавшего, не кажется ли ему всё это странным. – Наверное, практика у него закончилась, вот и ушёл, – буркнул он скорее себе и воображаемому Тацуе, чем Фукасаку-сан.

- Кажется, он не практику здесь проходил, – пожала плечами та. – Он как-то говорил мне, что копит деньги на зарубежную лётную школу. Мечтал стать пилотом. А здесь вообще-то неплохо платят, вот он и устроился на подработку.

- Ну, накопил, значит, – кивнул Тайга.

- Вряд ли. Он проработал не больше года, – она прищурилась, вспоминая, – хотя, может быть, нашёл работу, где лучше платят. Он очень красивый мальчик, его даже несколько раз приглашали сниматься для журналов.

- Угу, – снова покивал Кагами. – Ладно, я пошёл. А то меня там это горюшко луковое уже ждёт-не дождётся.

- Кагами-кун, – с укором произнесла Фукасаку-сан.

- Да нет, это я так, – скривился Тайга, – любя.

Поднимаясь по лестнице, Кагами старательно пытался уговорить себя, что во внезапном исчезновении этого Кисэ не было абсолютно ничего подозрительного. Ровным счётом ничего. Подумаешь, парень решил подзаработать, присматривая за дуриком. Ну, сдали нервы, вот он и ушёл. Не попрощался, потому что пришлось бы всем объяснять, да и совесть бы заела. А телефон сменил, чтобы никому не пришло в голову его найти и вернуть, так сказать, к станку, то бишь, к дурику. Ничего необычного. Ещё немного, и Тайга сам сбежит куда-нибудь, утопив телефон в Сумидагаве*. «Тогда почему он терпел почти год, и только потом вдруг решил смыться?» – заботливо поинтересовалось подсознание, отчего-то снова ироничным тоном Тацуи. Действительно, почему? Если верить Фукасаку-сан, парень мог деньги грести лопатой, светя смазливой мордашкой в журналах… На кой чёрт ему сдался дурик? Привязался? А если привязался, то почему тогда ушёл? Кагами тряхнул головой, разгоняя в разные стороны сомнительные мысли. В конце концов, он никогда не совал нос не в своё дело. И теперь не будет. Ещё не хватало вляпаться во что-нибудь.

Подопечный, как всегда одетый в своём неповторимом подчёркнуто опрятном стиле, сидел на кровати с какой-то очередной книженцией по высшей математике. Как только Кагами появился на пороге, он отложил книгу и поднял на Тайгу огромные глазищи.

- Доброе утро, Кагами-кун, – проговорил он, поймав взглядом блестящее кольцо на цепочке, болтавшееся у того на шее.

- Здорово, коли не шутишь, – осторожно ответил удивлённый такой внезапной благосклонностью Кагами, пристроив рюкзак на кресле. – С чего это вдруг мы такие вежливые?

- При встрече принято здороваться, – размеренным тоном ответил Куроко. – Этого требуют приличия. Так правильно.

- Что-то до сегодняшнего дня они были у нас не в чести, – огрызнулся Тайга.

- Жак-Ив Кусто умер в Париже в возрасте восьмидесяти семи лет от инфаркта миокарда в результате осложнения респираторного заболевания, – выдал подопечный, продолжая отслеживать блики света на маленьком кольце.

- Я прямо даже не знаю, как переживу эту утрату, – хмыкнул Кагами. – Пойду завтрак тебе притараню.

Сосредоточенно нахмурив раздвоенные брови, Тайга вышел из комнаты и, сжав в кармане колбочку с таблетками, принялся твердить про себя, что после завтрака надо не забыть дать дурику лекарство.

***

В четверг у подопечного по расписанию были «занятия в помещении», которые, разумеется, сводились к решению зубодробительных задачек. Дурик уселся за стол, разложил свои тетрадочки, достал талмуд и принялся строчить, как пулемётчик, изредка вздыхая и что-то тихо бормоча. Кагами, справедливо рассудив, что не надо будить лихо, пока оно тихо, вынул из рюкзака планшет, предусмотрительно тиснутый с утра у спавшего Тацуи, и принялся самозабвенно рубиться во все подряд тупые игрушки. Так прошло около двух часов упорнейшей борьбы: Куроко с задачками, Кагами – с разномастными электронными противниками. И как раз в тот момент, когда Тайге оставалось набрать всего тридцать восемь очков, чтобы побить многомесячный рекорд Химуро во Фруктовом ниндзя, дурик неожиданно вскочил со стула и принялся расхаживать от стены к стене, нервно заламывая тонкие пальцы.