Новогодний номер

- Не знаю, не знаю, – напустил тумана Лео. – Ты же сам знаешь, все кадровые вопросы Сей-чан решает исключительно самостоятельно. А сегодня утром он психанул: сказал, что закрывает журнал и желает обедать с отцом, чтобы поставить крест на этом направлении деятельности издательского дома Акаши.

- Ого! – вставил Котаро. – Не припомню, чтоб Акаши добровольно принимал пищу в компании родителя.

- И я тоже, – согласился Лео. – Так что ничего нельзя сказать наверняка, кроме одного: Сей-чана не будет в редакции до четырёх часов, а потом, насколько я понял, он вернётся, чтобы подписать справку о практике для Куроко.

- Тогда к четырём я буду в редакции, – воинственно воскликнул Кисэ, решительно тряхнув чёлкой. – И раз нам всё равно в редакцию только к четырём, то почему бы нам не выпить кофейку? – Он вопросительно посмотрел на Лео.

- Я согласен, – с готовностью поднялся Котаро, пока Лео, недоверчиво прищурившись, изучал вспыхнувший на лице Кисэ румянец.

- Вообще-то, я имел в виду Лео-чи, – растерянно заморгал журналист, покраснев ещё больше.

- Вот всегда так, – Котаро упал обратно на стул. – Я его подобрал, обогрел, а как кофе пить, так с сестрёнкой.

- Три недели осады и слежки не прошли даром – я опытным путём выяснил, что в забегаловке на углу неплохой кофе и вкусный рисовый омлет, – не отступал Кисэ.

- Ты также должен был опытным путём выяснить, что там чаще всего сидят парочки, – иронично проговорил Лео. – И называется оно соответствующе.

- Это я тоже выяснил, – кивнул Кисэ. – И меня это не особенно смущает. А тебя, Лео-чи?

- Хм, – Лео чуть склонил голову, смерив блондина долгим взглядом, – пожалуй, нет.

- Кажется, я только что слышал, как ангелы поют «аллилуйя», – усмехнулся Хаяма, сделав вид, что прислушивается. – И по этому случаю я даже не стану обижаться на вас обоих за то, что прокатили меня с кофе. Но в редакцию я всё равно с вами поеду.

- Тогда тебе лучше приступить к уборке, – отрезал Лео, поднимаясь и накидывая пальто. – Иначе можешь лишиться обещанного зрелища. Идём? – спросил он у Кисэ, и тот с улыбкой кивнул.

***

Утро в доме Касамацу начиналось рано, хотя никто кроме Касамацу-сана не просыпался в такую рань добровольно. А утро тридцать первого декабря начиналось ещё раньше, ведь в этот день в доме Касамацу проводили предновогоднюю генеральную уборку. В отличии от младших братьев в этот раз Юкио даже наслаждался процессом. Ему было поручено пылесосить, и выполнение однообразных движений вводили его в некое подобие транса, что способствовало отвлечению от грустных мыслей. Пылесос шумел, поэтому звонок в дверь никто, кроме находившегося в непосредственной близости от неё Юкио, не услышал. Выключив аппарат и прислушавшись, он всё-таки распахнул дверь и в то же мгновение остолбенел на пороге, потому что на крыльце стояла Минори и за руку держала Ёширо.

- Привет, пап! – не растерялся сын, заметив, что родители подвисли, так и позабыв поздороваться.

- Доброе утро, – выдавил Касамацу, напряжённо изучая неуверенно переминавшуюся на пороге почти что бывшую жену и пытаясь сообразить, что теперь правильнее было бы сказать.

- Привет, – пробормотала она, натянуто улыбнулась, тут же отпустила руку сына и принялась рыться в объёмной сумке, одновременно давая пояснения. – Я… Мы пришли, чтобы передать тебе одну вещь. Это привезли сегодня утром, – она продолжала копаться в сумке, – из редакции. Сказали, что ты не оставил никакого другого адреса, а вещь надо было доставить непременно, поэтому… привезли нам, и вот, – она вытащила из сумки новогодний номер «Отоко» и протянула Юкио, тот уставился на нарисованную на обложке новогоднюю ёлку. – Я посчитала это важным, и вот мы…

- Зачем бы им доставлять мне журнал на дом? – удивился Касамацу. – Я же уволился.

- Да, этот человек сказал, что ты написал заявление об уходе, – кивнула Минори, нервно сцепив руки перед собой. – А ещё он сказал, что этот номер – лучший за всё время его работы в журнале и, вероятно, последний. – Она посмотрела на Юкио со странным выражением. – И он хотел, чтобы ты его получил и, может быть, сохранил на память.

- Это, наверное, Лео… – пробормотал Касамацу, пролистывая журнал.

- Ну, он сказал, что его фамилия Акаши, но разве Акаши – это не ваш главный редактор? Он не выглядел важной шишкой – был в куртке и обычных джинсах.

- И он не они-ёкай, – вклинился Ёширо, – он даже пожал мне руку.

- Это странно и совершенно не похоже на Акаши, – Касамацу нахмурился и потёр лоб ладонью. – Но не важно. Послушай, я как раз хотел обсудить с тобой кое-что. – Он оглянулся за спину, пытаясь понять, нет ли поблизости его родственников, затем с сомнением посмотрел на Ёширо и, наконец, взглянул в глаза жене. – Наверное, сейчас не самое подходящее время. И лучше нам поговорить наедине. Но я не хочу, чтобы ты волновалась из-за ипотеки, особенно теперь, когда ты знаешь, что я уволился. Я что-нибудь придумаю, родители обещали мне одолжить, пока не найду новую работу, я выплачу кредит. Вам не придётся переезжать.

- Я… – Минори попыталась что-то сказать, но Касамацу поднял руку, тем самым попросив дать ему договорить.

- И ещё, пожалуйста, если тебе будет нужна помощь, любая… по дому там, или ещё что… в общем, я всегда готов помочь. Пожалуйста, обращайся, я всё сделаю… И я хотел бы чаще видеться с Ёширо, потому что страшно по нему скучаю, и…

Касамацу говорил сбивчиво и горячо, как будто боялся, что жена, вернее, почти бывшая жена, прервёт его в любую минуту, и он не успеет сказать ей всё то, что хотел. Не успеет упаковать в слова пришедшие в его голову и отражённые в статье мысли. Чтобы не забыть ни одного тезиса, он сосредоточенно уставился себе под ноги, сунув руки в карманы джинсов.

- Я знаю, что обратного пути нет и того, что случилось, не исправить, – проговорил он в финале. – Но я буду очень стараться, чтобы…

- Я знаю, – вдруг мягко проговорила Минори, и её холодные дрожащие пальцы коснулись его руки, Касамацу вздрогнул и поднял взгляд. Минори едва сдерживала слёзы. – Я прочитала твою статью, – проговорила она. – Акаши-сан сказал, что твой материал поразил его до глубины души, и я обязательно должна прочитать. – Она с усилием сглотнула. – Я прочитала, – снова сказала она, как-то совсем по-детски жалобно всхлипнув. – Я и не знала, что ты можешь так писать, – тихо проговорила она.

- Минори, – он перехватил её пальцы, сжав в ладони, и вдруг понял, что с момента расставания не обращался к жене по имени, – я не смог стать тебе хорошим мужем, но я постараюсь быть неплохим бывшим, – он горько усмехнулся, – и я совершенно точно сделаю всё, чтобы быть лучшим отцом для Ёширо.

- Ты замечательный отец, я в этом никогда не сомневалась, – тут же горячо подтвердила она, сжав его пальцы в ответ.

Какое-то время они молчали, чётко ощущая, что их сейчас связывают не только сцепленные руки. Они чувствовали те сотни, тысячи нитей, которые пусть и растянулись теперь на километры, но всё ещё прочно соединяли их. И если ещё совсем недавно эти связи причиняли только боль, то сейчас по ним распространялось тепло.

- Знаешь, какой совет мой любимый? – Минори улыбнулась, в её глазах по-прежнему стояли слёзы, поэтому улыбка вышла болезненной. – Самый последний. «Сделайте всё, что в ваших силах, и сверх того, чтобы сохранить вашу семью».

- Это самый важный совет, – подтвердил Касамацу, поспешно опустив взгляд.

- Как думаешь, – снова заговорила она, чуть сильнее сжав его руки, чтобы привлечь внимание и заставить снова посмотреть ей в глаза, – мы сделали всё, что в наших силах, и сверх того?

Касамацу точно знал, что он сам готов бороться за них до последней капли крови, но думал, что Минори уже опустила руки. Однако сейчас в её глазах вместе со страхом и сомнениями он видел решимость. Он не был мастером объяснений и признаний, поэтому просто легонько потянул её внутрь дома, одновременно отступая назад. Находчивый Ёширо тут же бросился бежать по коридору, крича во всё горло: «Бабуля, дедуля, что на завтрак? Мы с мамой ужасно голодные!» И оба родителя невольно улыбнулись.