Страница 23 из 345
- Умолкни, а? – по возможности терпеливо ответил Гаара, понимая, однако, что это вряд ли поможет. С первого раза тануки никогда не удавалось утихомирить. – С самого утра не начинай… Без тебя голова болит.
- Проснемся, а здесь вместо противных деревьев прекрасные песчаные дюны, жаркий ветерочек… И кровища повсюду. Как мы любим, – гаденько хихикнул Шукаку. – А, мой блистательный?
- Вот неугомонный, – неожиданно для себя вслух произнес Кадзекагэ и тут же замолчал, услышав ворчание просыпающегося от его голоса Канкуро.
Ему показалось, или он снова вступил в диалог с этой психически неуравновешенной зверюгой?
- Уж кто бы говорил про психическое здоровье, – снова послышался из глубины подсознания издевательский тон.
- Да замолчи же ты, – Гаара потряс головой, пытаясь отогнать наваждение, но стало только хуже: в горле появился привычный комок, и стало нестерпимо душно.
Метнувшись к окну, он распахнул раму пошире, высунул голову и стал жадно хватать ртом прохладный утренний воздух. Дурнота начала медленно отступать, и он без сил упал в кресло.
- Нужно прогуляться, нужно подышать, – пробормотал Гаара и, быстро поднявшись, вышел из комнаты, не взяв с собой даже тыкву с песком.
Улочки Конохи были по-утреннему пустынны, изредка мимо него проходили к своим еще не открывшимся лавкам сонные торговцы с корзинами свежих овощей, фруктов или выпечки, наполняя воздух аппетитными ароматами. Теперь дышалось легко и свободно, дурные мысли оставили его и он просто шел, не разбирая дороги, наслаждаясь хотя бы минутой покоя.
После получасовой прогулки он сел на скамью в небольшом уединенном сквере в тени раскидистого дерева и откинулся на ее спинку, запрокинув голову и глядя в небо сквозь причудливые узоры ветвей. Головная боль вернулась от физической нагрузки и глотка свежего воздуха. Гаара пытался не концентрировать внимания на боли и раствориться в прохладной тени.
Из забытья его вывел громкий крик птицы, которая, видимо, чего-то испугавшись, вылетела из травы, задев его своими крыльями. От неожиданности он вскочил и стал озираться по сторонам: на узкой дорожке сквера стояла Макото Кайен с бумажным пакетом из кондитерской лавки и удивленно смотрела на Пятого Кадзекагэ, который появился в деревне совсем без охраны. Резкие движения только усилили его головную боль, и юноша схватился одной рукой за голову, второй – за край скамьи, чтобы не упасть.
- Кадзекагэ-сама! – воскликнула она, бросившись к нему и помогая сесть на скамью. – Кадзекагэ-сама, Вы в порядке? Я могу чем-то помочь?
- Голова, – пробормотал Гаара, стиснув руками череп. – Ужасно болит голова.
- Вы позволите мне? – Мако замялась, опустив глаза, и покраснела. – Вы позволите мне попробовать Вам помочь?
- Здесь вряд ли можно что-то сделать, – с грустной усмешкой проговорил он.
- Пожалуйста, не двигайтесь и закройте глаза, – Макото встала за его спиной и аккуратно запустила свои прохладные пальцы с исходившими от них тонкими струйками зеленой медицинской чакры в его огненные волосы, осторожно массируя активные точки на висках, затылке и за ушами.
Гаара сидел, замерев от смешанного чувства удивления и странного беспокойства. Ему было не по себе, потому что раньше никто, даже Темари и Канкуро, не прикасались к нему без крайней необходимости. И нельзя сказать, что эти прикосновения ему нравились, скорее, они были неприятными, вмешивались в его личное пространство, раздражая тем самым и без того воспаленное сознание. Однако мигрень отступала, как будто тонкие пальцы ее вытягивали. Через пять минут массажа головная боль немного утихла, позволяя открыть глаза.
- Вам лучше, Кадзекагэ-сама? – спросила Макото, склонившись над его лицом. – Как Ваша голова?
- Как… Как это получилось? – хриплым голосом спросил Гаара, осторожно подняв голову.
- Нет-нет, Вам лучше сейчас не говорить, – она осторожно прикоснулась к его плечам, юноша дернулся и отпрянул. – Я не сделаю ничего плохого. Ваши глаза… Сколько же Вы не спали?
- Неделю, может быть, полторы, – сбивчиво пробормотал Кадзекагэ, чувствуя, как тяжелеют веки и путаются мысли. – Нет, мне нельзя спать… – уже в полусне проговорил он, силясь открыть глаза, но его голова тяжело упала на руки Макото.
Девушка осторожно дотронулась рукой до его растрепанных волос, удивленно рассматривая красный шрам, неаккуратно выбитый над левой бровью. Обойдя скамейку, она присела на край и положила голову спящего юноши к себе на колени, продолжая вводить в виски зеленую лечебную чакру. Дыхание его стало ровным и почти неслышным, только по тихонько колеблющейся ткани кафтана на груди она понимала, что он дышит.
Удерживать Кадзекагэ в состоянии сна оказалось не так просто, как она думала, не так просто, как ей удавалось усыпить, скажем, Харуку, когда бессонница не давала ее учителю спать. Медицинская чакра будто отталкивалась от какой-то невидимой стены и просачивалась в усталое сознание лишь тонкими струйками. Она не знала, сколько они сидели так под деревом, но за все это время Кадзекагэ ни разу не пошевелился, его тело как будто замерло от неожиданности и жадно впитывало в себя сон, боясь, что скоро все прекратится. Макото тоже боялась двинуться, чтобы не разбудить его. Все, что ей оставалось, это рассматривать его умиротворенное лицо, размышляя про себя, могло ли быть правдой то, что рассказывали вчера Ино и Сакура, что этот человек – демон, хладнокровно уничтоживший столько людей.
>>>>>
Гаара стоял в очень темном помещении и, подняв руку немного вверх, крепко сжимал чьи-то теплые пальцы. От близости этих пальцев он ощущал спокойствие и защиту от страха и плохого предчувствия, поэтому он бессознательно сильнее сжимал их.
- Не бойтесь, Гаара-сама, скоро все закончится, – тихий голос, донесшийся откуда-то сверху, из темноты, показался знакомым и очень родным. – Сегодня будет недолго.
- Яшамару, – он слегка дернул дядю за пальцы. – Яшамару, зачем папа говорит мне делать это? Мне неприятно видеть этих людей. Они мне ничего не сделали…
- Кадзекагэ-сама хочет, чтобы Вы стали сильнее и научились контролировать свои эмоции, Гаара-сама, – со вздохом произнес Яшамару. – Эти люди – преступники. Они совершили предательство против нашей деревни, поэтому их судьба уже давно решена. Вы совсем ни при чем…
- Но почему именно я должен это делать? Их глаза… Они так смотрят на меня, мне от этого больно, вот здесь, – он почувствовал, что прижимает руку к груди. – Они мне снятся потом, они не дают мне спать.
- Яшамару, приведи его! – откуда-то издалека послышался низкий и требовательный голос, так знакомый с детства, голос отца, Четвертого Кадзекагэ.
- Пойдемте, Гаара-сама, – Яшамару потянул за руку, и они вошли в большой просторный зал, освещенный множеством свечей. В центре зала стояли двое шиноби: мужчина и женщина, на их руках и ногах были железные оковы. Рядом с ними за длинным столом сидели Кадзекагэ и пятеро советников.
- Вы приговорены к смертной казни за предательство, – прогремел один из советников, поднимаясь из своего кресла. – Прошу, приступайте, Кадзекагэ-сама!
- Сейчас вы увидите настоящую силу преданной вами деревни! – Кадзекагэ кивнул Яшамару, и Гаара почувствовал, что его снова тянут за руку.
- Все скоро закончится, Гаара-сама, потерпите немного, – шепнул ему на ухо дядя, поставив напротив заключенных и отойдя в сторону.
- Давай, Гаара! – приказал отец, выжидающе глядя прямо в глаза.
- Папа… Папа, я не…
- Гаара! – еще требовательнее произнес Кадзекагэ.
Он увидел свою маленькую руку, золотую волну песка, окружившую приговоренного мужчину, окутавшую его почти полностью и испуганно расширившиеся зрачки обреченной жертвы.
- Сабаку Кью, – сбивчиво прозвучал детский голос в гулкой темноте подземелья, и ладошка сжалась в кулак. Из глаз брызнули слезы.
- Бедный мальчик, – как-то по-матерински нежно произнесла оставшаяся в живых преступница. – Он ведь Ваш сын! – закричала она в лицо Кадзекагэ.