Страница 24 из 68
В апреле 1927 года И. В. Сталин инициировал вопрос о выработке самых радикальных мер по обеспечению максимальной конспиративности в работе и пользовании секретными материалами ЦК. На основе обмена мнений 7 апреля 1927 года в Политбюро в срочном порядке была создана комиссия по подготовке проекта постановления по пользованию секретными материалами. В комиссию вошли Н. А. Кубяк,
М. М. Литвинов, И. П. Товстуха, И. А. Пятницкий, Г. Г. Ягода, И. С. Уншлихт, Л. М. Карахан. В итоге 21 апреля 1927 года на закрытом заседании Политбюро был заслушан вопрос «О секретных материалах». Политбюро, рассмотрев предложения и, видимо, посчитав их недостаточно проработанными, вновь постановило создать дополнительную комиссию в составе теперь уже Н. А. Кубяка, К. Е. Ворошилова, Г. К. Орджоникидзе, В. М. Молотова и И. А. Пятницкого для переработки проекта. Через неделю Н. А. Кубяку поручался созыв комиссии. При обсуждении вопросов, касающихся НКИД и ГПУ, комиссии предлагалось вызвать ответственных представителей этих ведомств»[135]. Как видно, на этот раз состав комиссии был еще более внушительным. В скором времени Политбюро рассмотрело представленный комиссией окончательный проект постановления[136]. И, наконец, 5 мая 1927 года на закрытом заседании Политбюро рассматривался вопрос о секретных материалах. В результате Политбюро утвердило постановление «О пользовании секретными материалами».
Данным постановлением при пользовании протоколами Политбюро рекомендовалось знакомить с выписками из протоколов только тех товарищей, которым они были адресованы, а также регламентировались вопросы осуществления шифропереписки, рассылки, хранения, обращения и пересылки секретных документов. Особо отмечалась конспиративность по организации заграничных архивов и дипломатической почты, а также по отношению к закрытым заседаниям ЦК и сотрудникам, ведущих секретную работу. Особое внимание уделялось контролю за порядком проведения в жизнь настоящих мероприятий. Это постановление имело общегосударственное значение и касалось всех ведомств, учреждений и органов независимо от государственного, ведомственного или иного подчинения. Особо определялся порядок пользования шифроперепиской. При передаче строго секретных сообщений обязывалось пользоваться особым секретным шифром. Всем организациям, ведомствам и лицам, ведущим шифропереписку, предлагалось, наряду с шифром, использовать и определенный код. Директивные документы подлежали нумерации экземпляров, и рассылаться с надписью «лично» и вскрываться только адресатом. В целях наибольшей конспирации предписывалось всем учреждениям и комиссиям обсуждать наиболее секретные вопросы на закрытых заседаниях без секретарей и докладчиков, с ведением протокола самим председательствующим, а также предписывалось сократить до минимума количество информационного материала, рассылку которого надлежало производить только тем лицам, которым он необходим для работы. Секретному отделу ЦК поручалось урегулировать технику вручения материалов. В целях обеспечения максимальной конспирации в отношении пользования секретными материалами, ЦК опять же исходил из основного организационного принципа обоснованности доступа, — секретные дела должны быть известны лишь тем, кому это необходимо знать, т. е. служебной и политической необходимостью[137].
В 1927 году меняется порядок рассмотрения вопросов на заседаниях высших органов партии в сторону большего засекречивания информации. Выполняя постановление Политбюро, все вопросы НКИД, ИККИ, Военного ведомства и ОГПУ, проходившие через ЦК, слушались теперь, как правило, на закрытых заседаниях Политбюро. Оргбюро поручалось максимально сократить количество присутствующих на заседаниях Оргбюро и Секретариата ЦК. В отношении преступлений в связи с разглашением секретных сведений все сотрудники учреждений и организаций, ведущих секретную работу, подлежали ответственности во внесудебном порядке. ЦКК рекомендовалось вести решительную борьбу с лицами, распространяющими секретные сведения и всякого рода политическими слухами и сплетнями. Специальному отделу ОГПУ поручалось наблюдать за правильным пользованием учреждениями и лицами, имеющихся у них шифров, а также возлагался общий контроль за проведением в жизнь решений Политбюро по защите информации[138].
В 1927 году ЦК принимает решение о необходимости усиления мер по обеспечению режима секретности в партийных комитетах на местах… Назрела необходимость строго регламентировать деятельность партийных комитетов и секретных органов парткомов. 21 ноября 1927 года ЦК поручает Секретному отделу разработать и согласовать со Специальным отделом ОГПУ документ, определяющий порядок организации работы с конспиративными документами на местах. Работа продолжалась до марта 1928 года. Причем, 23 марта 1928 года, С. В. Косиору поручалось предварительно просмотреть подготовленную инструкцию и доложить на заседании Секретариата ЦК. Так, в марте 1928 года Оргбюро и Секретариатом были утверждены основополагающие для всех парткомов и действовавшие на всем протяжении рассматриваемых хронологических рамок «Правила ведения секретного делопроизводства и обращения с конспиративными материалами в партийных комитетах»[139]. Данные правила Секретный отдел разослал для руководства и использования в работе всем национальным ЦК, крайкомам, обкомам, губкомам и окркомам ВКП(б). Правилами 1928 года подтверждались, основные обязанности секретных отделов или частей парткомов по ведению практически всех организационно-технических мероприятий по защите информации, что говорит о функционировании данных партийных подразделений как режимно-секретных органов по типу государственных. Кроме того, общее наблюдение за постановкой секретного делопроизводства в парторганах осуществлял Спецотдел при ОГПУ и его спецотделения на местах. В 1928 году было принято решение о разделении секретного и шифровального делопроизводств. В 1929 году были подтверждены функции ОГПУ по контролю за соблюдением требований секретного делопроизводства. Была принята новая «Инструкция местным органам ОГПУ по наблюдению за состоянием секретного и мобилизационного делопроизводства учреждений и организаций». Таким образом, в данный период в связи с обострением международной обстановки вокруг СССР, большевики, посредством своих государственных и партийных структур, приняли адекватные превентивные меры по защите информации и обеспечению режима секретности как в государственных органах, так и в партийных комитетах.
Усиление внутриполитической борьбы со сторонниками Л. Д. Троцкого, также требовали от Политбюро, усиления конспирации. К примеру, на Политбюро, а затем на Пленуме ЦК и ЦКК, 23 апреля 1929 года был рассмотрен вопрос, а затем принято постановление «О конспирации». Пункт «ж» резолюции данного постановления прямо указывал «О внутрипартийных делах». В постановлении Пленума говорилось: «Установить специальные меры — вплоть до исключения из ЦК и из партии, — могущие гарантировать секретность решений ЦК и Политбюро ЦК и исключающие возможность информирования троцкистов о делах ЦК и Политбюро». В связи с этим членам ЦК и ЦКК было предложено «безусловно выполнять» постановление о том, что «секретарями членов ЦК и ЦКК, получающими секретные документы, могут быть лишь люди проверенные и обязательно коммунисты». Членам ЦК и ЦКК
было предложено обязать всех своих секретарей «строжайше соблюдать правила секретности», а И. В. Сталину поручено «произвести тщательную проверку секретарей членов ЦК и ЦКК и других товарищей, получающих секретные материалы».
Постановлением 9 мая 1929 года Политбюро обязало Секретариат принять меры к строжайшему исполнению постановления Пленума ЦК и ЦКК от 23 апреля 1929 года «О конспирации»[140]. Окончательно постановление «О конспирации» было утверждено 16 мая 1929 года. Во исполнении данного постановления, в целях наибольшего обеспечения конспиративности документов ЦК, был проведен ряд организационнотехнических мероприятий. В частности, был ликвидирован институт доверенных по 2-ой категории, т. е. получавших секретные документы ЦК без права вскрытия. Секретариат ЦК рекомендовал всем лицам, получавшим документы через доверенных, получать и хранить секретные документы лично и возвращать их либо лично, либо через специально выделенного сотрудника Секретного отдела ЦК. Секретному отделу ЦК, в свою очередь, предлагалось максимально упростить порядок возврата секретных документов. Доверенных с правом вскрытия, хранения и возврата документов оставили только у членов и кандидатов в члены Политбюро, членов Оргбюро и Секретариата ЦК, Президиума ЦКК, выделенных для присутствия на заседаниях Политбюро и Оргбюро. Комиссии в составе Б. А. Ройзейнмана, В. И. Полонского, Г. И. Бокия, Я. С. Агранова, И. П. Товстухи (с заменой А. Н. Поскребышевым),
135
См. Там же. Ф. 17. Оп. 3. Д. 629. Л. 1.
136
См. Там же. Ф. 17. Оп. 3. Д. 633. Л. 4.
137
См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 4. Л. 123.
138
См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 633. Л. 11–16.
139
См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 608. Л. 99-113.
140
Цит. по О. В. Хлевнюк, А. В. Квашонкин, Л. П. Кошелева, Л. А. Роговая. Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 77.