Под моим крылом

– Даже Дениса?

– Его особенно. Измотал мне душу в клочья.

– Понимаю. Я просто не привыкла, что ты так долго ни с кем не встречаешься.

– Я тоже, – я могу даже улыбаться, видишь? – Но ничего, не померла. Не хочу ни с кем даже знакомится. Мне это кажется очень утомительным. И так нормально.

Раз ты, Мая, лезешь ко мне с такими вопросами, я тебе тоже наступлю на больную мозоль.

– Какие новости от Алисы?

Это я еще не спросила, планируют ли они с Захаром ребенка. Я умею быть сукой, да.

– Мы разговаривали недавно, говорит, все у нее хорошо. На английском так классно разговаривает. Договорились, что в конце весны встретимся.

Ну я и дура! Необязательно нападать и бить по больным местам в качестве защиты. Прости, Мая.

– Мая, извини. Это такая сложная тема.

– Ничего. Мы с этим живем и говорим об Алисе уже спокойно. Она в безопасности, о ней заботятся, выглядит она здоровой и счастливой.

Мы зашли в мой любимый Котэ. Но по пути тщательно обходили стороной ЗАГС, я Маю попросила не гулять возле него. А то как бы случайно замуж не выйти. Знаю я одних, пошли перед Новым годом за покупками и неожиданно поженились. Ну, у них все прекрасно, а мне туда – в смысле, замуж, – сто лет не надо. А с другой стороны, выйти замуж за Маю мне не грозит, с ней можно ходить вокруг ЗАГСа кругами. Во-первых, она уже замужем, а двоеженство в нашей стране запрещено. Во-вторых, она не мужского пола, а совсем наоборот, а однополые браки, опять-таки, в нашей стране запрещены. Так что, как не крути, а гулять мне с Маей можно хоть возле ЗАГСа, хоть вокруг ЗАГСа, хоть по самому ЗАГСу.

Хотя Мая очень хороший кандидат для замужества. Надо бы внимательнее к ней присмотреться.

– Что ты на меня так смотришь? – Мы вышли в переулок и скоро будем возле Котэ, а там глинтвейн, вкусная еда и десерты.

– Да вот думаю, что при таком раскладе с мужчинами, не заделаться ли мне лесбиянкой? – Я игриво вскидываю бровь и складываю губы бантиком. – А вдруг с женщинами мне больше повезет!

– Вот ты смешная! – Мая поскальзывается, и чтобы не упасть цепляется мне в руку. – Какая из тебя лесбиянка? Ты создана для мужчины!

А вот не забыл ли создатель сотворить и моего мужчину?

– Смотри, какой дом! – Мая остановилась и некультурно показывает рукой в сторону старого мрачного дома, вокруг которого стоят строительные леса. Ремонтируют, наверное. Это старый район города, ничего удивительного, дома здесь старинные и часто требуют реконструкции.

Присмотрелась.

– Знаешь, а это тот самый дом, который мне Гаврилыч ночью показывал, помнишь?

– Ага, – Мая задрала голову и рассматривает что-то над большой входной дверью. То ли герб, то ли символ какой-то. Круг, а в него вписанный квадрат. В каждом углу квадрата – треугольник. В квадрат вписанный еще один круг, а в него – шестиугольная звезда.

– Так это же дом князя Вулка!

Это открытие меня поражает. Я и думать уже забыла о старой легенде из деревни в горах. И вот у меня перед носом очевидное доказательство, что этот мерзавец, который извел столько женщин, жил в нашем городе, ходил по этим улицам, дышал этим воздухом. Ужас.

Кому нужно делать здесь ремонт? Разве не страшно жить в таком доме?

Хорошо, что эта история давно закончилась. А то мы с Маей оказались бы в опасности из-за своего Дара.

Отвожу Маю подальше от этого страшного дома и перевожу разговор на другую тему.

– Как тебе Кира? Я слышала, она вам денег предлагала за помощь?

– Ага. Первый раз. Видимо, она привыкла все проблемы решать деньгами. Сначала она была очень закрытой и скованной, а потом немного оттаяла. Мне кажется, она очень осторожна с людьми и не каждого подпускает близко к себе. А еще она очень одинокая.

Значит у нас сложилось одинаковое мнение о Кире.

Мои подруги прониклись к ней симпатией. Это я вожусь с ней из-за противного чувства вины, а они воспринимают ее иначе. Говорят, прикольная тетка.

Позвонить ей, спросить, как дела, что ли?

И именно с телефонного звонка от Киры последнее время начинаются все мои неприятности.

Вот сегодня, понедельник, разгар рабочего дня, пять заказов сделала, сижу, принимаю товар. Уже под горячую руку начальницы попала, потому что кто-то накатал жалобу на плохое обслуживание в нашей аптеке. А я тут совсем не при чем, я в тот день была выходная, но ей фиолетово, ей бы поорать.

У Вали сегодня леопардовые крылья. Даже у меня такого белья нету.

И вот сижу, зубные щетки пересчитываю, когда звонит Кира.

– Извини… – все наши разговоры начинаются и заканчиваются этой фразой.

– Кира, что случилось? – Если она звонит, значит случилось что-то серьезное.

– Кажется, я заболела.

– Что болит? – Деловито спрашиваю я, одновременно сверяя количество щеток с накладной.

– Температура. Высокая.

– Ага. Лакто… лакто – как его там? Лактостаз? – Не знаю, что это такое, вроде связано с грудью и молоком. Мы уже это проходили. – Вызвать Катю?

– Нет, не похоже, с грудью проблем нет. Тошнит сильно и живот болит справа.

Если уж эта королева мне звонит и посвящает в такие подробности, значит, ей действительно очень плохо.

Вот сейчас все брошу и поеду опять ее спасать!

– Надежда Антоновна, простите пожалуйста, мне нужно отпроситься на сегодня. Нужно подругу везти в больницу.

Надежда аж взбеленилась вся! Как это так, куча товара приехала, работать некому, а я опять свалить надумала? А я плевать хотела на ее визги, форму сняла и сумку собираю. Раз так, говорит Антоновна и крыльями грозно машет, труха из них так и сыплет, – напишешь за сегодня отпуск за свой счет, никто тебе платить за этот день не будет!

– Хорошо, до свидания, – спокойно отвечаю, чем бешу ее еще больше, и ухожу. Точнее, убегаю.

Мне надо спешить к Кире, а волноваться о крыльях начальницы я больше не буду. Она уже тетка взрослая, как наживет, то и будет иметь.

Звоню Гаврилычу, он домчит меня быстрее, чем другое такси. Еще зову на подмогу Катю и Маю. Прямо развернула спасательную миссию. Пора уже нарисовать на лбу красный крест, чтобы соответствовать ситуации.

Первой к Кире доехала Катя, она была недалеко от нее, смогла оценить серьезность состояния Киры и вызвала скорую помощь.

Я приехала второй, и сейчас смотрела на сине-зеленую Киру, в испарине, с больными глазами, на Льва, который испугано вжался в кресло и Катю, которая одновременно держала на руках Гошу и Ангелину. Гоша на правах собственника пытался выковырять Ангелине глазик.

– Дай мне Ангелину. Спасибо, что приехала. – Уж этого ребенка я могу держать на руках без полуобморочного состояния.

Гаврилыч не мог пропустить такую заварушку и пришел со мной. Сейчас он присел возле Льва и что-то ему говорит. Хорошо.

Мая врывается в квартиру на перегонки с бригадой скорой помощи. Через несколько минут доктора решают, что Киру нужно срочно госпитализировать.

– Подозрение на аппендицит. – Вердикт врача меня обескуражил. В больницу? Возможно, операция? А с детьми что делать?

– Кира, кому можно позвонить, чтобы присмотрели за детьми? – Спрашивает Катя, пока Киру осторожно укладывают на носилки.

– Они никому не нужны, – тяжело отвечает Кира. – Фима, присмотри за ними, пожалуйста. Там, в тумбочке, деньги, возьми сколько нужно.

Опять за свое! Деньги.

Я? Я – присмотреть за детьми? Два месяца и пять лет? У них даже инструкции нет!

Пока я растеряно щелкаю клювом, Мая едет с Кирой в больницу. Это было правильное решение. Через два часа Киру прооперировали. Действительно, аппендицит.

– Катя, что мне с ними делать? Может, ты к себе возьмешь Ангелину и Льва. Где трое, там еще двое? А я тебе помогать буду,

– Фима, да мы в моей квартире не поместимся даже. Не бойся, это всего-навсего дети. Ты справишься, а я тебе помогать буду.

Это же дети, это же дети…

Это же дети!!!

И я.

Я была категорически против всего этого, но вечером в моей квартире появилось много чужеродных и пугающих меня предметов. Коляска, переноска, детский шезлонг, ванночка, пачка подгузников, целая сумка детских приблуд, множество детской одежды, игрушки, банка детского питания, бутылочки, соски. И два напуганных, не меньше чем я, ребенка.