Под моим крылом

Третья моя сестра Кристина, родилась еще через три года. Папа очень хотел мальчика. Бабушка была вне себя от гнева. Пока мама была в роддоме, приходила к зятю с большими ножницами, сделать необходимое хирургическое вмешательство, чтобы он больше не плодился.

Трое детей в одной семье – это в три раза больше любви, но и в три раза больше расходов. Вещи передаются от одного ребенка другому, донашиваются и перешиваются до тех пор, пока совсем не превратятся в тряпку. Это научило моих сестер ценить новые вещи и самостоятельно зарабатывать с юных лет.

Через шесть лет после рождения младшей дочери, в 31 год, мама осчастливила папу долгожданным сыном. Бабушка сначала симулировала инфаркт, потом опять достала свои ножницы, папа еле успел сбежать. В то время родить после тридцати считалось большим позором. Всех детей рожали от двадцати до двадцати восьми – тридцати максимум. Если женщина родила первого ребенка в двадцать четыре, ее называли старородящей. Раньше восемнадцати – малолетней потаскухой. Это сейчас можно начинать рожать не раньше тридцати и это считается не только модным, но и самым оптимальным вариантом.

Неудивительно, что бабушка, мягко говоря, негодовала.

А через одиннадцать месяцев после рождения брата, родилась я, большой сюрприз даже для мамы. Она кормила грудью сына, восстанавливалась после родов и тяжелой беременности, и не сразу поняла, что опять беременна. Месячные после родов так и не начались. Живот никак не хотел уходить, иногда что-то тянуло справа и она пошла к своему врачу, который вел все ее беременности. А там подарочек!

Бабушка Серафима еще от рождения внука не отошла, а тут опять эти ненормальные плодятся, как кролики!

– Краснов! – Кричала бабушка, – ты уймешься наконец или нет? Как ты их всех прокормить собираешься и на ноги поставить?

– Не волнуйтесь, мама, а то опять давление подскочит. Справимся.

Еще она говорила, что некоторым так неймется, что зачинают детей сразу после родов. Этим некоторым причинные места надо узлом завязывать.

– Ты если бы сильно постаралась, то родила бы их еще и в один календарный год! Одного в январе, а вторую в декабре! – Отчитывала она Софию.

Две беременности подряд с таким маленьким перерывом между ними дались маме очень тяжело. После роддома она почти три месяца не могла вставать с кровати. Папа взял в одну руку большие ножницы, в другую меня и сам пришел к бабушке сдаваться.

– Мама, делайте со мной что хотите, только помогите! София лежит, малой лазит по всей квартире, три девки в школу ходят, надо собрать, отвести, уроки проверить, еду приготовить, постирать, а эта орет все время. Мне же на работу ходить надо, кто будет деньги зарабатывать?

Серафима была женщина боевая, с сильным характором. Она, не стесняясь, отходила зятя деревянной ложкой. Потом отчитала его по матери, так, что даже соседи зареклись размножаться. Ножницами огромными по традиции щелкала, конечно же. И забрала меня себе на воспитание. Мне тогда было вроде две недели.

Назвала меня в свою честь, тоже Серафимой, а то эти бестолковые даже не удосужились ребенку имя дать. Но, чтобы не путаться, ее сокращенно звали Симой, а меня Фимой. Я не знаю, как Сима справлялась с младенцем, но факт остается фактом – я выросла воспитанной, умной, начитанной и очень жизнерадостной. Бабушка всегда меня учила, что от слез и нытья никакого толку. Я жила с ней почти до школы, приходила к родителям в гости каждые выходные. Потом бабушке стало тяжело со мной справляться, и она вернула меня папе с мамой, а те решили, что проще будет отдать меня в первый класс вместе с братом Русланом. А то, что я самая маленькая в классе – так потом догоню! Ну я и догнала, и перегнала, только аж в выпускном классе. Парни тогда все резко захотели со мной встречаться, а девчонки дружить. Типа, если мы с ней дружим, то ее парень меня вдруг не заинтересует.

Никто меня не спросил, как это быть самой маленькой в классе и быстро учиться делать то, что другие уже умеют. А бабушка еще и тщательно прививала мне перфекционизм, поэтому я должна во всем быть лучшей. Думала сдохну, пока отучусь. Ниче, не сдохла.

Симы не стало, когда мне было 10 лет, она тихо ушла во сне. Я потеряла не только бабушку, как ее остальные внуки, но и самого дорогого мне человека. Того, кто был мне мамой.

К маме Софии я долго привыкала. Как и к тому, что в доме постоянно много народу и тебя не то что комнаты своей нет, но и даже своего постоянного угла, куда бы кто-то не влез. И вещи мои вдруг стали не моими личными, а общими, а я этого не люблю. Я постоянно отбирала свои книжки и игрушки у сестер, они жаловались маме, и мама учила меня делиться и не быть жадной. Мои сестры и брат тоже привыкали ко мне. Брат вдруг стал не самым младшим в семье. Но так, как мы учились в одном классе и много времени проводили вместе, мы подружились. Карина, та, что с носом, старше меня на 14 лет, когда я пришла жить к родителям, уже два года была замужем и воспитывала дочь. Для нее я осталась навсегда мелкой и бестолковой. Она постоянно меня учит, как мне жить. Две другие сестры Ирина и Кристина дружили между собой и против меня, потому что мама поручала им за мной следить, помогать с уроками. А сестричек тогда больше привлекали мальчики, чем мой букварь.

Тяжелее всего мне было наладить контакт с мамой. Она чувствовала вину, что пришлось оставить меня бабушке. А я держала на нее обиду, почему больше никого не отдавали – только меня? Я что, самая плохая? Или ненужная? Почему меня не любили так, как остальных? Помню, как лет в двенадцать, в период длинных худых рук и ног, и первых прыщей – почему у других растет грудь, а у меня только прыщи на роже? – я кричала маме обидные слова:

– Зачем надо было вообще меня рожать, если сама воспитывать не можешь?

Тогда я отгребла от всех – и от папы, за то, что маму до слез довела, и от сестер.

Мы помирились с мамой. Я попыталась понять, почему она вынуждена была так сделать. Сначала по состоянию здоровья, потом отдала Руслана в детский сад, и сама вышла на работу, чтобы помочь папе содержать семью. Я в детский сад почти не ходила, пробыла там неделю, схватила ангину, бабушка меня еле выходила и постановила, что сама будет со мной заниматься до школы.

Мне всегда казалось, что я была лишним ребенком в этой семье. Даже для папы. С тех пор, как у него наконец-то появился сын, ему других детей и не надо было. А тут появилась я и отодвинула наследника на второй план.

Мы только успели кое-как наладить нормальные отношения, как все поменялось.

С папой случился инсульт прямо на работе, скорая даже не успела доехать. Мне тогда было четырнадцать. Через три года ушла и мама. Беременность и роды сильно подкосили ее здоровье, а потеря мужа и мамы ввели в такую тоску, что мы боялись оставлять ее одну, установили дежурство и заботились о ней. Я находилась с мамой больше всех, готовилась к поступлению, не вылезала из книг, мечтала поступить в мед. Мы много разговаривали с ней. Она часто говорила о том, как любит всех нас – и детей, и внуков.

– Вы все мои дети! Мое богатство! Мое счастье!

Она правда всех нас любила. У нее было большое сердце. Только не очень здоровое.

Мама ушла так же, во сне, как и бабушка. Только слишком рано.

Надо мной, как над несовершеннолетней, взяла опеку старшая сестра. Тогда у нее уже было четверо своих детей, и она не собиралась на этом останавливаться. Я покорно дождалась своего 18 дня рожденья, выпила с братом и сестрами бокал вина и потребовала ключ от своей взрослой жизни. В прямом смысле слова – бабушка завещала мне свою маленькую квартиру. В квартире родителей жили Руслан и Кристина с мужем и ребенком. Ирина жила у мужа, а я больше не хотела жить в доме Карины, под одной крышей с ее бесхребетным мужем и шумными племянниками.

– Я имею полное право жить самостоятельно! Бабушка этого хотела!

После большого скандала было принято решение, что через два месяца квартиранты съедут и я получу ключ от своих законных метров.