Скипетр всевластья

Яркая вспышка в сознании воскресила сон. Нина в голубом бальном платье плела венок и слушала байки старого дракона о первом короле Лигурии. Восседавшая на древесном троне Савана подарила Ксавьеру Астери Скипетр Всевластья. Рассказ Ариадны напомнил описания чешуекрылого друга.

— Кресло из сосны? Это дом богини, — она сжала зубы, — да и Астрих просил не покидать имение. Я лучше потерплю, чем попаду в ловушку.

Деревья сердито зашелестели, словно упрекнули Нину в трусости. Или это был вздох разочарованной драконницы? И пусть. Так легко она не победит. Исцеляющий ключ течёт в логове безумной красавицы!

На небе замерцали серебряные звёзды. От кружки исходил пар, будто вечер сдался под напором весенних заморозков. Глаза защипало.

— Пойдём. Я приготовила тебе кровать.

— А ты? Нам лучше не расставаться.

— Согласна. Прилягу на соседнем диване, — женщина смахнула с перил сухие листья, — столетия изрядно потрепали дом, но большая спальня сохранилась на удивление хорошо. Завтра займусь генеральной уборкой. На потолок первого этажа без слёз не взглянешь. Пора отвоевать особняк у пауков и прочих захватчиков…

Нина улыбнулась. Надо хотя бы попытаться уснуть и не думать об интригах и заговорах. Тревоги отнимают энергию и мешают выздоровлению. Так или иначе, от судьбы не уйти, но сдаваться на милость покровителей девушка не станет.

Закрывая дверь на балкон, инспектор чувствовала, как настойчиво ветер рвётся в дом, но с помощью Ариадны защёлкнула замок. И, на всякий случай, задёрнула шторы, чтобы боги не подглядывали. Пусть ищут других жертв.

Ночью Ракитина не видела снов. Прилегла на спину, сомкнула веки и не заметила, как рассвело. Пальцы раненой руки плохо гнулись, зато боль не затуманивала мысли. Лечебная мазь Ариадны оказалась поистине волшебной. Края шрама срастались, сукровица капала с середины. Коллега предположила, что спустя два-три дня об ударе кинжалом будет напоминать бледно-розовая полоса. Но было ли у хозяек имения это время?

После завтрака чаем и сухим печеньем (из единственной уцелевшей кладовой особняка) жена Астриха занялась уборкой дома. Достала из чулана швабры, тряпки и порошки, принесла в вёдрах воду и принялась сметать паутину и грязь. Нине Ариадна запретила помогать: «Побереги себя, силы понадобятся».

Бездействие тяготило девушку. Мыши изгрызли книги, свитки выгорели, и Ракитина не нашла, что почитать. В задумчивости она бродила по дому, смотрела на почерневшие люстры, касалась тусклых, пахнущих плесенью гобеленов, слушала, как ветер гудит за посеревшими окнами, и представляла былое величие дома. Без серебряных и золотых украшений, мраморных изваяний, зато с подставками для цветочных горшков и камином жилище Хедлундов казалось островком уюта и спокойствия. Наверное, господа проводили торжества редко, но приглашали самых близких, родных. Не походил Астрих на человека, способного за вечер промотать состояние. Скорее, семья жила в достатке, но обходилась без излишеств.

Инспектор оправила складку на шторе, расшитой лентами и бусинами, коснулась разбитого кашпо и будто окаменевшей земли. К чему гадать на кофейной гуще, лучше прямо спросить о минувших днях у хозяйки. Заодно успокоят друг друга и скоротают день. Всё полезнее, чем тревожиться за судьбу автоматизатора.

Когда Нина спустилась в гостиную, Ариадна выметала из углов паутину. Тряпки сохли на подсвечниках, вода в тазиках казалась чернее смолы. Хлопья пены лопались, наполняя зал звуком, похожим шуршание насекомых.

— Как себя чувствуешь? — улыбнулась коллега.

— Нормально. Ваша мазь творит чудеса, — невольно девушка дотронулась до повязки, — можно присесть?

— Конечно.

Ракитина опустилась в старое кресло. Потрёпанное, зато целое: ножки уверенно стояли на отмытом каменном полу.

— Расскажи о доме, — она закуталась в платок, — старинный, но уютный. Не похож на музей или картинную галерею. Как вы жили?

— Тихо, — Арианда смывала с тряпки кружева серой паутины, — муж работал в службе безопасности Его величества, я училась в магистратуре. Балов мы не устраивали, в гости принимали опекуна Астриха, Грега Фонтейна, мою бабушку, керру Катрину Кантур, и Его высочество, принца Фаррела. Наследник прибывал на тренировки по самообороне, — она отжала ткань, — остальной свет Лигурии нас не признал.

— Почему?

— Я вышла замуж против воли царственного дяди, — рассказчица подтянула перчатки, — по согласию отца меня хотели отдать за иностранного чиновника, но Астрих помешал сделке. Сказал: либо я остаюсь с ним, либо он всем расскажет о тёмных делах герцога. Отец предпочёл второй вариант, чему я была только рада. Жизнь с тираном из Акмеллы меня не прельщала. Его жёны погибли при странных обстоятельствах.

Нина вспомнила сказки о Синей бороде и вздрогнула.

— И вы обосновались тут.

— В наказание король отнял две трети богатств. Имение в чертоге столицы, в том числе. Мы побывали в трёх оставшихся домах, и я выбрала этот. Недалеко от Фалькона, окружён тихими фруктовыми садами — чем не рай для семьи?

— От былой красоты остались крохи.

— Ты права.

Сжав губы, женщина тоскливо оглядела зал и высыпала порошок в тазик с чистой водой. Размешала шваброй и опрокинула на мраморные плиты. Пока пенная жидкость растворяла грязь, инспектор сняла перчатки и присела рядом с Ниной.

Пахло мылом и цветами.

— Что будет, когда миры разъединятся? — тихо спросила девушка.

— Придётся решать: Лигурия или та, вторая грань.

— Твой выбор очевиден.

Ариадна грустно улыбнулась:

— Наше счастье оборвалось внезапно. Пять лет по меркам той реальности — как горсть песка на берегу. Судьба отводила нам двести пятьдесят — триста лет, и в преклонном возрасте мы не выглядели дряхлыми, какими люди становятся здесь. Я была молодой и, считай, только-только покинула отчий дом… демон разрушил страну в мгновение ока. Если судьба подарит второй шанс, то я буду безмерно рада.

Мощный раскат грома сотряс окна. Стёкла дрожали, на потолке раскачивались люстры, посыпая вымытый пол мусором. В сад ударила молния, и послышался голос:

— Ты меня слышишь.

В рокоте Нина узнала герцога. Не сговариваясь, инспекторы побежали во двор и устремили взоры в лиловое небо. Сиреневые, будто чернила спрута, облака проецировали Хазарда Астери, который обращался к врагу:

— Астрих Дориан Хедлунд, я вызываю тебя на поединок, — образ чеканил слова, — признаю, первый бой ты взял хитростью, но последнее слово останется за мной. Ты прячешься, потому что боишься, я — нет. До рассвета следующего дня ты должен прийти к восточной границе Фалькона и принести маховик. Если не появишься, то я уничтожу Скипетр, и миры останутся скрещенными навсегда. Пусть я не освобожу могущественного слугу, но с помощью Вальды доберусь до твоей семьи в заброшенном имении и предам жестокой смерти. Выбирай. Я претворю угрозу, когда первый луч солнца коснётся леса богов.

Подул ветер, и фигура герцога распалась на облачные перья. Вновь светило солнце, щебетали птицы, лютики в саду роняли лепестки.

— Что это было? — Нина до боли стиснула пальцы.

— Отец ищет Астриха, — побледнела Ариадна, — но я уверена, у мужа есть план.

— Да, конечно.

Инспектор повела плечами. Озябла, словно выбежала на улицу в тонкой сорочке. Или это солнце не грело? Проливало на особняк ледяное золото и равнодушно наблюдало за трагедией в трёх актах. Часть первая: разрушение страны в другом измерении, вторая: забег мышек в бетонной клетке под названием фонд, последняя: грызня за власть.

— Пойдём, — женщина обняла Ракитину и увела в дом.

Девушка чувствовала себя как во сне. Тревожном и бесконечном, липком и вязком, когда шевелит губами и пытается произнести слово, но понимает, что связана незримыми цепями. Вокруг все бегут, кричат, а Нина стоит в оцепенении и молчит. Выпадает из реальности, чужая посреди интриг и суеты.

Хозяйки имения снова присели в кресла.