Страница 15 из 126
Вылетев из окна, она должна была угодить в стену точно такого же нового соседнего дома на уровне второго или третьего этажа и упасть куда-то во двор, юркнуть в метровый снег, который все идет и идет, вынуждая местного дворника сдаться перед силами природы и покорно ждать конца снегопада. Я спрыгнул со стула и вышел из квартиры № 9. В коридоре я наобум позвонил в соседнюю квартиру - никто не ответил. Из следующей квартиры была слышна громкая музыка, на мой звонок в двери показалась толстая девушка в свадебной фате.
- Извините, - сказал я ей. - У вас не найдется бинокля!
- Чиво? - изумилась невеста.
Но в четвертой по счету квартире лично из рук внука бывшего министра морского флота Бакаева я получил цейсовский бинокль и даже детскую подзорную трубу. Я вышел на улицу.
У подъезда стояла служебная «Волга», выделенная мне на этот вечер дежурным помощником Генерального прокурора. В машине, слушая «Маяк» сидел молодой голубоглазый водитель - Саша Лунин. Я велел ему въехать во двор дома и светом фар осветить кусок стены противоположного дома между вторым и третьим этажами.
То была непростая задача. Саша почесал в затылке, но справился с ней: въехав во двор, он закрепил задние колеса «Волги» парой камней, а передок машины поднял домкратом. Дальний свет мощных фар «Волги» осветил мне стену напротив окон квартиры Мигуна. Подойдя к ней вплотную, я стал в бинокль пристально осматривать стену.
И я нашел то, что искал, - на белой стене дома черную выбоину.
Под этой выбоинкой я мысленно очертил себе квадрат снега и приказал Саше опустить передок машины и посветить мне. И вслед за этим я, к Сашиному удивлению, стал рыться там в снегу голыми руками.
Очень скоро руки замерзли, и я уже клял себя за поспешность. Конечно, все это можно было сделать завтра и куда профессиональней: вызвать роту солдат и просеять тут весь снег. Но в каждом деле есть азарт, когда отступать кажется не по-мужски. Саша глядел на меня иронично, желтые пятна окон соседних домов дразнили меня всплесками домашнего смеха, мерцанием телевизионных экранов и громкой музыкой. Там, в приятном тепле нестандартно-барских квартир этих новых многоэтажных домов, построенных на тихой улице Качалова специально для правительственной и научной элиты, люди пили чай и вино, слушали музыку, гуляли на свадьбе или смотрели по телевизору очередную серию военного детектива «Семнадцать мгновений весны» с Тихоновым в главной роли. А я копался в этом снегу у них под окнами. Но чем больше я злился (на кого? на самого себя?), тем упрямей запускал окоченевшие, красные уже руки в снег и шарил там, будто проверял свой характер. Лишь когда сердце уже заходилось от мороза, я выдергивал руки, отогревал их дыханием, а потом заставлял себя снова шарить в этом снегу. Ноги давно промокли, намокли и штанины брюк и рукава пальто, пиджака и рубахи - не закатал их, конечно, по глупости, - но когда собрался сдаться и плюнуть на это дело, - именно в этот момент левая рука, не веря самой себе, вдруг ощутила меж растопыренными указательным и безымянным пальцами нечто гладко-металлическое и холодно-скользкое. Пуля! Я вытащил ее так, как она мне попалась, - зажав растопыренными окоченевшими пальцами. Вытащил и чуть снова не уронил, потому что пальцы правой руки, которыми я хотел перехватить пулю за ее сплющенное свинцовое рыло, уже не сгибались. Так, даже не осмотрев пулю, я сунул ее вмеcте с левой рукой в карман и быстро, теперь уже как мог быстро, почти бегом ринулся со двора в дом. Не потому что спешил осмотреть пулю, а просто потому, что промерз до костей.
- Все! - сказал я на ходу водителю. - Гаси!
У подъезда под красивым бетонным козырьком стояла юная пара в импортных дубленках и пыжиковых шапках. Они посмотрели на меня с удивлением, как на бродягу или жулика, который вынырнул из темного двора, но мне было не до них. С трудом попав в замок наружной двери подъезда, я даже не стал дожидаться лифта, а бегом взбежал по лестнице на третий этаж, в квартиру № 9. Здесь, оставляя на коврах мокрые следы, я напрямую прошел к бару. Я вытащил первую попавшуюся в руки бутылку финской водки, зубами - поскольку деревянные пальцы не слушались - свинтил ее металлическую пробку и прямо из горлышка хватанул большой емкий глоток. Один, второй, третий. И перехватил воздух открытым ртом, чувствуя, как отпускает, отпускает, отпускает мою окоченевшую душу…
Согревшись, я снял трубку, набрал домашний номер Светлова. После трех длинных гудков услышал голос Оли, жены Марата:
- Алло!…
- Привет, - сказал я. - Это Игорь. Как жизнь?
- Привет, - ответила она натянутым, выжидательным тоном.
- А где твой? Можно его?
- Хм, - саркастически хмыкнул ее голос. - Он уже час, как у тебя. По его словам. Вы б хоть сговорились сначала! - И тут же короткие гудки отбоя. Бросила, значит, трубку.
Так. Подвел я Светлова. В который раз уже. Я набрал номер своего домашнего телефона, ожидая, что скорей всего там вовсе не ответят, что Ниночки уже нет в моей холостяцкой квартире, а вместо нее меня ждет записочка типа «А пошел бы ты!…»
Но трубку там сняли сразу, и веселый Ниночкин голосок, сопровождаемый какой-то громкой джазовой музыкой, которую она явно силилась перекричать, сказал:
- Алло! - и, видимо, в сторону: - Тамара, сделай потише! - и опять мне: - Слушаю.
- А что там за Тамара такая? - спросил я.
- Это ты, Игорь? - музыка на том конце провода, то есть у меня в квартире, стала потише. - Ты где? У нас гости!
- Какие гости?
- Ну как - «какие», Марат Светлов.
- А что за Тамара?
- А Тамара - это моя подруга из циркового училища. Марат попросил пригласить для него. Давай, приезжай быстрей! А то вся закуска кончится…
- Дай мне Марата.
Короткая музыкальная пауза, голос Светлова:
- Привет, старик! Ты где?
- Я на месте происшествия, на улице Качалова. Значит так: бери девочек в охапку и подваливай сюда, срочно!
- Зачем? - изумился он.
Я не мог сказать ему этого по телефону: и телефон этой квартиры, и, я думаю, мой домашний, были уже «на кнопке» в КГБ. Поэтому я не мог сказать Светлову, в чем дело, и принялся ломать комедию:
- Ну, я тебе говорю! Тут есть и виски, и бренди - как раз под вашу закуску, - и прервал его возражения: - Не обсуждаем!