Противостояние

— Пап, чувствуешь, как вкусно пахнет? — прервала его размышления Василиса.

— Конечно, чувствую! — отозвался Андрей.

— У нас сегодня утка с яблоками, а еще мама такой торт испекла!

— Я никогда не сомневался в ее способностях.

Закончив с приготовлениями, Мила зажгла в центре стола свечи.

— Теперь можно садиться, — удовлетворенно произнесла она.

— Красота! — Андрей налил в бокалы вино и предложил тост: — Проводим старый год, и пусть все плохое останется в прошлом…

Из коридора подул ледяной ветер.

— Мам, у нас что, на кухне окно открыто? — вопросительно посмотрела Василиса. — Закрыть?

— Я ничего не открывала.

— А откуда тогда так сильно дует?

Налетевший порыв ветра потушил новогодние свечи.

— Ума не приложу! — Мила зябко поежилась.

В коридоре испуганно заскулил Оппи и попятился, с поджатым хвостом, в комнату. Его остекленевший взгляд не отрывался от чего-то невидимого.

— Мне страшно, — прошептала Василиса, придвигаясь поближе к матери.

— Не бойтесь, девочки, я вас в обиду не дам! — Андрей пересел на диван и обнял жену и дочь.

Леся, спокойно лежавшая до этого рядом с хозяйкой, выгнула спину и злобно зашипела. Ее огромные зеркальные глаза нацелились на дверной проем. В следующее мгновение она грациозно спрыгнула на пол и крадучись приблизилась к растерянному терьеру. Слегка потершись о его бок, кошка выдвинулась вперед и глухо, по-собачьи, зарычала, сотрясаясь всем телом.

— Что с ней? — удивился Андрей.

— Пугает, — тихо ответила Мила.

— Странно…

Квартира огласилась низким утробным воплем. С отчаянным визгом Леся прыгнула в пустоту, широко расставив лапы с выпущенными когтями.

На Милиных глазах в проеме двери возникли неясные, колеблющиеся очертания человеческой фигуры, которые вскоре материализовались в Антонину Павловну, изо всех сил пытавшуюся оторвать от себя кошку.

— Вы это тоже видите?! — спросила она, завороженная фантастическим зрелищем.

— Да, прямо цирк, — ухмыльнулся муж, — висит в воздухе…

— Пап, а такое разве бывает? — недоумевая, обратилась к отцу Василиса.

— Значит, нет! — заключила потрясенная Мила.

— Как же «нет», если Леся висит? — не согласилась дочь.

— Да неужели вы не видите Антонину Павловну?!

— Кого?! — одновременно воскликнули Андрей и Василиса. На их лицах отразилось изумление.

Вспомнив про подаренные иерусалимские свечи, Мила открыла буфетную дверцу. «Хорошо, что спички не унесла», — мелькнуло в голове. Едва загорелось пламя, ледяной ветер бесследно исчез. Оппи удалился в коридор, а Леся, спрыгнув на ковер, принялась тщательно вылизывать лапки.

— М-да, — смущенно заметил Андрей, не зная, что еще можно произнести в подобной ситуации, — в жизни бы не поверил, если бы мне про такое кто-нибудь другой рассказал! Уже без пяти двенадцать! — спохватился он, торопливо откупоривая шампанское. По телевизору передавали поздравление президента Ельцина с наступающим Новым годом. — Девочки, подставляйте бокалы, быстрей!

— Ты же дочери наливаешь! — задержала Мила руку мужа.

— Мам, я уже давно не ребенок! — обиделась Лиса.

— А кто? — поинтересовался отец.

— Девушка!

— Ах, девушка! — Андрей рассмеялся: — Значит, посуду мыть, ты маленькая, а шампанское пить…

Их спор прервал бой курантов.

Раз, два, три… — сосредоточенно считала Василиса, спеша загадать желание, — с Новым годом! Ура!

Ее радостный крик подхватили родители. Зазвенели хрустальные бокалы, знаменуя собой начало 1996 года.

На Крещение ударили сильные морозы. Утром, двадцать первого января, Мила посмотрела на градусник и не поверила своим глазам: термометр показывал минус тридцать четыре!

— Лисенок, может, ты сегодня школу пропустишь? — крикнула она зашедшей в ванную дочери. — Такой дикий холод!

Василиса выглянула в приоткрытую дверь:

— Не могу мам, сегодня контрольная по геометрии!

— Вот чудеса! Я в твоем возрасте боялся геометрии, как огня, — признался Андрей, — а ты души в ней не чаешь!

— Ты это ты, а Василиса пошла в папу. — При воспоминании об отце голос Милы дрогнул: — Он всю жизнь вычислительной технике посвятил.

— Умная, значит, дочь, не в меня, — желчно заметил муж.

— Напрасно ты обижаешься! Когда я заканчивала восьмой класс, то умоляла родителей, чтобы они позволили перевестись из математической в школу с гуманитарным уклоном. Отец ужасно расстраивался: рухнула его надежда сделать из дочери программиста! Зато я смогла заниматься любимой литературой и была необыкновенно счастлива! Кстати, хотела с тобой серьезно поговорить о поступлении Василисы в институт. Она призналась мне, что мечтает учиться в Плехановском.

— Ничего себе! — присвистнул Андрей. — Какие амбиции! Только туда, по-моему, обычным смертным дорога заказана!

— Ты так думаешь? Я разговаривала с руководителем курсов, деканом, и он мне дал понять…

— Твои курсы, Мила, совершенно бесполезная затея! Неужели ты не понимаешь?

— Обычные да, но не эти!

— Чем же они отличаются?

— Многим. С Василисой будут заниматься преподаватели из института, по специальной программе, французским индивидуально, а математикой и русским в группах из пяти человек. Договор предусматривает гарантированное поступление либо на бесплатный факультет, либо, в случае недобора баллов, на платный. Причем три года учебы в вузе оплачиваются фирмой!

— Занимательно! И сколько же стоит такая сказка?

— Двенадцать тысяч.

— Чего?

— Не рублей, конечно, долларов.

— Ты сошла с ума?! Даже если мы отдадим все наши сбережения, этого не хватит!

— И не нужно отдавать, — постаралась успокоить мужа Мила, — сумму разрешено выплачивать частями, в течение двух лет.

— Я смотрю, ты уже готова платить!

— Девочка мечтает там учиться!

— Да мало ли о чем она мечтает?! — возмутился муж. — Я тоже, может быть, мечтаю! Почему мы с тобой поступали без всяких денег?! И ничего, как-то поступили!

— Пойми, сейчас другие времена! Требования к абитуриентам стали настолько высоки, что подготовиться самостоятельно практически невозможно!

— Невозможно… Посмотрим! — неопределенно буркнул Андрей и, подойдя к ванной, раздраженно забарабанил в дверь: — Василиса, ты там не заснула?!

Расстроенная, Мила вышла на улицу и направилась по занесенной снегом дороге к трамвайной остановке. Вьюжило. От встречных порывов ветра перехватывало дыхание, лицо обжигало густым, колючим снегом. На перекрестке, движимая смутным предчувствием беды, она обернулась. Прямо на нее, по пешеходной части тротуара, неслись красные «Жигули». Еще пара секунд, и случилось бы непоправимое, но тут неведомая сила буквально смела Милу с места и с силой швырнула в большой рыхлый сугроб. Неподалеку раздался оглушительный удар. «Пятерка», изо всей силы, врезалась в припаркованный грузовик.

— Вы целы? — спросил мужской голос.

— Кажется, — не сразу отозвалась она и застонала.

— Что с вами?! — встревожился незнакомец.

— Нога подвернулась…

— Я вам сейчас помогу!

Мила встала, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Ну как? Идти можете?

— Не знаю…

— Попробуйте сделать несколько шагов!

— Не волнуйтесь, на ногу я наступаю, скорее всего это ушиб или легкое растяжение!

— Уверены?

Звук голоса, сам вопрос и интонация, с которой он был произнесен, показались знакомыми. Внимательнее присмотревшись к мужчине, Мила воскликнула:

— Постойте, я вас узнала! И не вздумайте говорить, будто оказались здесь случайно!

Ангел-хранитель улыбнулся:

— Даже не собирался. Я все объясню, но сначала нужно помочь водителю!

— Да-да, конечно…

Незнакомец поспешил к искореженным «Жигулям» и, рванув заклинившую дверь, вытащил на снег пожилого мужчину с залитым кровью лицом.

Из остановившегося «Москвича» выглянул молодой парень:

— Живой?

— Да, дышит!

— Сейчас вызову «скорую»!