Картограф

- Умная попалась, - сказал Витя сдобным тоном и любовно огладил лягушку. - Кушает хорошо, только бы не разжирела.

Не зная, что на это сказать, Филя отвернулся к окну и спросил:

- Когда за пергаменом поедем?

- Не торопись, еще только утро. Надо все как следует подготовить. Я тут подумал, монастырь грабить грешно, и поймают нас быстро. Поедем к молоканам. Те, конечно, крепкие ребята, ну, мы потихоньку - ужиком, ужиком, глядишь, и получится. Ты замки вскрывать умеешь?

- Нет! Не пробовал никогда. А как это делают?

- Я только слышал, сам тоже не делал. Берешь шпильку - я уже у Верки одну увел - сгибаешь этаким зигзагом и в замке подцепляешь язычок. Давай, потренируйся!

И Витя подал ему шпильку. Филя принялся за труды. Дело оказалось несложным: за час он вскрыл все двери, сундук с выходными нарядами, Верин несессер (где, к слову, оказались жемчуга и белый порошок), нижний ящик горки и даже сломанный уже давно ларь для картофеля.

- Да у тебя талант! - сказал Витя и жахнул кулаком по столу. От неожиданности лягушка на его коленях испуганно квакнула. - Тебе и карты рисовать не обязательно, так заработаем.

Филя посмотрел на него с укором:

- Воровством заниматься не буду.

- Милый друг, а как же ты книги божественные добудешь? Сами по воздуху прилетят? Демону на Новый год закажешь? Нет, без воровства никак.

- Один раз украдем, и будет!

- Ладно, ладно! - весело сказал Витя и подмигнул. - Как скажешь. Вот какого гостя я в дом привел! Хо-хо!

Филя едва удержался, чтобы не сплюнуть. Витя вдруг стал ему противен. Лягушка тем временем запрыгнула на стол и угощалась червями прямо из коробки. Она открывала широкий, как карман, рот и выстреливала оттуда длинным липким языком. Филя ощутил на себе ее взгляд - неожиданно осмысленный, человечий. И еще у лягушки были густые ресницы, которыми она кокетливо похлопала, заметив, что Филя на нее тоже смотрит.

После обеда, наевшись щей, Филя и Витя отправились на машине в город.

- Я покажу тебе Бург! - торжественно сказал Витя. Он картинно оторвал руки от баранки и взмахнул ими, как будто собирался воспарить в неожиданно синее пятничное небо.

Филя приободрился. Это именно то, чего он больше всего бы хотел, если бы не краб, не Настенька, не арест и не вся эта кутерьма с картами и демоном Додоном. Рассматривая отцовские фотоальбомы у себя дома, в Гнильцах, он уносился мечтами в Бург и гулял по его мощеным улицам, гранитным набережным, многолюдным паркам. Он рвался сюда всю свою жизнь, он хотел стать своим для каждого, кому посчастливилось здесь родиться. Что может быть лучше, чем разделить судьбу с буржцами, известными чистотой нравов и помыслов?

«А так ли уж они чисты? - зашептал голос внутри Филиной головы. - Кого ты почитал, чем восхищался? Уж не придумал ли ты все это себе, дурень? Фантазер, жалкий мечтатель в чесучевых брюках. Езжай, смотри свой Бург, наслаждайся».

Не в силах заткнуть этому голосу глотку, Филя сжал бугорок под большим пальцем. Он не хотел сейчас думать ни о чем, и голос со змеиным шипением отступил в глубины сознания. Гул мотора убаюкивал, Витя насвистывал польку, задвинув шапку на затылок.

Они выехали к набережной Великой реки Нави. Филя вне себя от восхищения попросил Витю остановиться. Они вышли. Огромная гладь воды разделялась на несколько рукавов, по берегам высились дворцы - нежно зеленые, розовые, желтые, с колоннами и без. Вдали вспыхивал на солнце шпиль Военного корпуса, из-за спин домов грузно поднимался Сорочинский собор, седой от вчерашнего снега. Навь блаженно текла меж пологих берегов, над ней кудрявились мосты.

- Как тебе? - самодовольно спросил Витя, как будто он лично за ночь выстроил это великолепие.

- Красота! - выдохнул Филя и почувствовал, как грудь его наполняется новым воздухом, ядреным, терпким, разгоняющим стылую провинциальную кровь. Ради этого стоило жить! Дышать и никогда не надышаться этим городом!

Не жалея времени, они пешком обошли стрелку Петроострова, трепетно коснулись Царского камня, перебрали ногами камни мостовых, заглянули в Императорский сад, где об эту пору было безлюдно. Дивные греческие статуи были заколочены в короба, по узким тропинкам жилками простреливал лед.

- На императорский дворец желаете-с посмотреть? - гнусавым голосом спросил Витя, отвешивая шутовской поклон.

- С превеликим удовольствием! - в тон ему ответил Филя, и они прошагали по Речному проспекту до Триумфальной арки, за которой высилась громада дворца. Парадные двери, увитые золотыми лозами, были плотно закрыты, перед ними стояли навытяжку два гвардейца в медвежьих тулупах.

- А что это у них в руках? - поинтересовался Филя.

Витя замялся:

- Эта... ну, сестра говорила, белиберда какая-то.

- Может, алебарда?

- Точно, она! Чего ж ты спрашиваешь, если сам знаешь?

Императорский дворец, мощный, великодержавный, подавлял Филю. Он не тянулся к небу, а будто наваливался водосточными трубами, выступами, огромными и оттого грубыми эркерами. Филя подумал, что императору, должно быть, тяжко жить в этой крепости, которая сминает хрупкого человека в своих беспощадных челюстях.

Последним пунктом в экскурсионном маршруте стало посещение знаменитых грифонов, выставленных на берегу Воронки, речки-спутницы.

- Из Египта привезли, - по-хозяйски пояснил Витя, поглаживая грифону золотые крылышки.

- Из Сирии, - машинально поправил Филя. Он с любопытством заглянул грифону в пасть и неожиданно обнаружил там монетку - медную полушку.

- Не трожь! - предупредил Витя. - Это на память кладут, чтобы вернуться.

- Давай и я положу, - и Филя полез за кошельком. От щедрот он кинул грифону на язык гривенник. Витя недовольно фыркнул.

- Все, хорош, поехали домой.

- Постой, мне Вера наказала съездить в магазин.

- Вера наказала? - удивился Витя. - Ты чего ее слушаешь? Наказала она, ишь ты! Знакомы без году неделя, а ты уже у нее, как рыбка, на посылках?

- Она помочь хочет. Где у вас тут лакейскую одежду продают?

- Лакейскую?! Кем себя эта шалава возомнила, царицей? - бушевал Витя всю дорогу. Он резко кинул машину на обочину, обдав проходившую мимо старушку грязным снегом. Та заругалась и с неожиданной силой стукнула по капоту костылем.

Филя опрометью кинулся в магазин, не желая больше слушать, как Витя поливает сестру отборной бранью. Долго примерял то одну ливрею, то другую, копался в ящике с перчатками, подробно расспрашивал продавца, какие штаны лучше брать - со штрипками или без, пока в магазин не ввалился заждавшийся злой Витя.

- Чего так долго? - спросил он. - Закругляйся, домой пора.

Филя расплатился, подхватил сверток с покупками, и они покатили в Малярово. Пока они прохлаждались, Витина лягушка выбралась из дома и ускакала в сарай, где ее с трудом нашли в прошлогоднем сене.

- Ты зачем это сделала? - причитал Витя, отирая лягушачью спинку от сенной трухи. - Я с ног сбился, тебя разыскивая!

Лягушка склонила голову на бок и с любопытством посмотрела на него. Филе показалось, что она самодовольно ухмыляется. Витя бросился обратно домой. Он стиснул лягушку в кулаке, натянул сверху рукав и натужно дул туда, образуя тепловой кокон. А Филя решил внимательно осмотреть сарай: что-то говорило ему, что лягушка неспроста туда подалась. С виду все было обычным: вот клетка с курами, рядом поросячий хлев - вонь, хрюканье, запах похлебки, в углу лежит старый, уже давно ненужный хомут, под ним вожжи и седелка, в другом углу навалено сено. Оно слежалось, сопрело, выцвело до седины, почти перегнило. И все же лягушка в него закопалась - вот видна ямка. И как она ухитрилась, не имея ни когтей, ни зубов, пробиться сквозь эту толщу? Филя полез в сено, жесткие травинки царапали кожу. И вдруг он наткнулся на что-то твердое. Вытащил - стрела! Точнее, не вся стрела, а только наконечник. Он хорошо сохранился, не проржавел, острие сходилось в иголку. Филя вертел его так и сяк. По краю шла красивая вязь - изящная и немного неуместная.