Дар памяти

Господа, почему бы вам не спросить у Северуса? – спокойно говорит Дамблдор. – Он сам вам расскажет, где был сегодня утром.

Я был в Запретном лесу. Собирал вьюжник, - я произношу это тихо, но медленно и четко. – И последнее зелье для «Горбина и Бэркса» я делал до падения Темного Лорда.

А вечером? Вечером ты где был? – бросает Грюм.

И я не успеваю ответить, потому что Альбус стремительно спускается по лестнице, встает рядом со мной, берет меня за руку и переплетает наши пальцы.

У меня, Аластор, - спокойно говорит он. – И вечер, и всю ночь. Мы – любовники, - он бросает быстрый взгляд на Шеклболта, и затем поворачивается ко мне. – С какого времени, Северус?

С двенадцатого ноября 1982 года, - отвечаю я машинально.

Да, староват я стал, даты уже не помню, - улыбается Альбус. – Но зато помню, что это была пятница. - И засунув за щеку засахаренный орешек, вынутый из кармана, обращается ко всем присутствующим: - Хотите сладкого?

Проводив авроров через камин гостиной, мы садимся с Альбусом на диване, и он молча обнимает меня. Мы сидим так минут десять, и я просто наслаждаюсь теплом его руки на моем плече, его тела, в которое вжимается моя спина. Я чувствую какое-то отупение, мозг словно отказывается переваривать все происходящее. Альбус наколдовывает вина, но я отвожу бокал и достаю восстанавливающее зелье. Что мне нужно, так это поспать еще пару дней. Но такой отдых, конечно, мне не грозит. Мне еще сегодня проверять контрольные сразу двух курсов Рэйвенкло и Хаффлпаффа, и одного Гриффиндора и Слизерина.

Откуда они узнали про Сектумсемпру? - бормочу я.

Откуда они узнали, что ты там был, вот это вопрос, - говорит Альбус.

Меня прорывает.

Я рассказываю ему о засаде, про бой, включая появление таинственной Риты, про то, что рассекретил навыки полета, про то, что отправился в дом друга, защита которого настроена на меня, и про то, как мне утром рассказали, сколько народу там погибло. Альбус слушает внимательно, ни на секунду не выпуская меня из объятий, наши головы склонены друг к другу. Когда я упоминаю, как связывал барьерное заклинание с магией раненых, его лицо темнеет, но вслед за этим он стискивает меня еще крепче.

Почему ты не прислал Патронуса? – спрашивает Альбус, когда я заканчиваю.

Времени не было, - честно отвечаю я.

Он берет меня за руку и заглядывает мне в лицо:

Северус?

Мои мысли прочно закрыты ментальным блоком, но, видимо, Дамблдор находит во всем этом что-то свое, потому что в следующую секунду кричит яростно, до хруста костей стискивая мою руку:

Никогда не смей сомневаться во мне, слышишь?!! Не смей во мне сомневаться! Никогда!

Разве вы не дали мне повода? – восклицаю я, вырываюсь и вскакиваю. – Разве вы не закрыли для меня камин, который открыт для любого преподавателя школы, кроме меня? Разве вы не отправили меня на встречу под каким-то чрезвычайно сомнительным предлогом? Разве вы не давили на меня так, что я не смог отказаться?

Альбус смотрит на меня так, как будто я несу чушь несусветную.

Я не закрывал для тебя камин, - говорит он, когда я резко обрываю себя, и между нами падает тишина.

Как не закрывали? Или – пообещали и не закрыли? Решили, что это будет хорошая шутка?

Северус, я не обещал таких вещей. Зачем я стал бы закрывать от тебя камин? Ты можешь прийти ко мне по нему в любое время.

Ну, это уже слишком! Я рычу и бегу в кабинет, бросаясь к шкафу с думоотводом. На дикой скорости вытаскиваю его и накрываю блокирующим выплескивание жидкости заклинанием. Затем левитирую его в гостиную, где он чуть не врезается в живот вставшего с дивана Альбуса, вытягиваю ниточку воспоминания и сливаю его в испещренную рунами чашу. А потом практически опускаю голову Альбуса в думоотвод. Через несколько минут он выныривает оттуда со словами: «Этого я и боялся!»

Потом поясняет:

У нас с тобой разные воспоминания, Северус.

Как это понимать? – спрашиваю я. – Покажите мне ваше воспоминание!

Он качает головой.

– Там ничего значительного. Будто бы ты хотел меня поцеловать, и я тебя отверг. Но я не понимаю, как… - бормочет он, отводя глаза.

Оборотное?

Дамблдор мотает головой:

– Исключено.

Почему вы так в этом уверены?

Для тебя недостаточно того, что я в этом уверен?

Он вынимает палочку и проводит ею надо мной. Кивает самому себе:

Так я и думал.

Что вы думали? Что?!!

Не ори, - холодно говорит Дамблдор.

Альбус, да это же тролль знает что такое! Что вы позволяете делать с собой?!

Не твое собачье дело! – кидает он так резко, что я невольно отшатываюсь к окну, спотыкаюсь и падаю, ударяясь головой об угол стола.

Когда я прихожу в себя, Альбус стоит на коленях надо мной и, дрожащей рукой поддерживая мою голову, произносит заживляющее заклинание. Его лицо – бледнее мела.

Потом он ложится на пол рядом со мной, и обнимает меня. Из всего этого я понимаю только одно – что кто-то из нас двоих сходит с ума. Может быть, это я? И не было никакого боя, ни Риты, ни Ричарда, ни Берилл, ни знакомства с Хенриком Маршаном? Может быть, я ударился головой еще раньше, накануне Рождества, или вообще в начале декабря свихнулся оттого, что Альбус бросил меня? А мой воспаленный мозг выстраивает одну теорию за другой, чтобы оправдать происходящее…

Северус, - спрашивает Альбус тихо, - ты знаешь хоть одно заклятье, которое бы меняло память, кроме Обливиэйта, Мемория Верса* и заклятий окклюменции?

Я молча качаю головой.

Это не Обливиэйт, - озвучивает он то, что я и так знаю. – И не Мемория Верса.

Есть еще темномагическое заклинание Мемория Альената**, - вспоминаю я. – Произносится одновременно с приемом зелья и ритуальной жертвой.

Альбус перекатывается на спину, и я вслед за ним, наблюдая, как он вытягивает руку и лениво водит палочкой над нашими головами.

Нет.

Это вмешательство в память напрямую, - говорю я спокойно.

Альбус смотрит в потолок.

Ты полагаешь, это возможно? – спрашивает он через некоторое время.

Ты величайший волшебник мира, который совершил такое, о чем никто и подумать не смел. До тебя никто не применял драконью кровь в обычных зельях, только в темномагических. Ты победил Гриндевальда. И ты спрашиваешь меня, возможно ли это.

Альбус фыркает:

– Драконья кровь. Это получилось случайно. Я порезал палец и схватил первый попавшийся пузырек со стола, думая, что это заживляющее, а это оказалась драконья кровь.

Я поднимаюсь на локте и разглядываю его:

Ты экспериментировал с темными зельями?!!

Он кивает. Прикрывает глаза. Я смотрю на крошечную родинку в углу его глаза, мечтая ее поцеловать. Альбус молчит. А потом резко меняет тему.

Как ты думаешь, не уволить ли нам Рэнделла?

Я вздрагиваю. Какого тролля он говорит о нем сейчас?!

Пока мы с ним ждали Кингсли и Аластора, я имел сомнительное удовольствие побывать в его голове, и мне там не понравилось.

Ты украл мою идею, - усмехаюсь я, присаживаясь и опираясь головой о витую ножку стола. Зимнее солнце нагло смотрит на меня сверху вниз сквозь директорские окна и слепит уставшие глаза. Прикрываю их.

Почему ты никогда не рассказывал мне?

Я вздрагиваю. Еще раз. И еще. Отпуская тело на волю, вывожу из него все, что мне пришлось пережить в кабинете Дамблдора:

– Это?

Альбус притягивает меня обратно к себе.

– Это, - говорит он тихо. – Ты должен был мне рассказать.

Но это же… унизительно… стыдно, - бормочу я, утыкаясь ему носом в ухо.