Дар памяти

Щас ему зададут, - Эрнесто отсалютовал очередным кубком. - Какие-то Ферейра! Знай наших!

Но задал наоборот Фернандо. Он быстро вывел Макса из строя, уколов его в руку, и хотя тот пытался продолжить, Фернандо сделал взмах рукой, явно отсылая его к Эрнесто, а затем сосредоточился на Пиппе.

Макс выругался, потом сделал вид, что будто бы так и надо, и пошел к столу. Эухения спрятала ухмылку. Впрочем, порез был пустяковый, Эрнесто сразу же залечил его, и Макс, с независимым видом отхлебнув из горла бутылки, медленно пошел обратно к мельнице. Впрочем, скорость его шага никого не обманула. Было видно, что он едва сдерживает нетерпение возобновить бой. Однако Фернандо снова остановил его. Он и Пиппе явно сражались на равных, и, наверное, каждому хотелось выяснить силу противника один на одни.

Не уступая друг другу, они не опускали шпаги с четверть часа. Один вынуждал другого отступить, но тут же уступал сам.

Неизвестно бы, чем все кончилось, но Эрнесто крикнул, что так не по правилам и он объявляет тайм-аут. Действительно, по правилам показательных дуэлей нужно было устраивать перерывы каждые шесть минут.

Фернандо и Пиппе оба пошли к столу, но не дошли нескольких шагов и расселись на траве, завязав оживленную беседу. Макс сидел рядом с Эухенией, бросив шпагу, и она гадала, не показалось ли ей, что Фернандо так весело болтает с Пиппе для того, чтобы не встречаться взглядом с кем-то другим. И в конце концов, что это только что было вообще?

Она потянулась мысленно к бутылке, отсылая к ней стакан, и тут же вскрикнула – рука словно горела огнем. Макс за спиной выругался и застонал. Эрнесто и Пиппе вскочили с места, хватаясь за запястье и тревожно переглядываясь друг с другом.

Вызов! – догадалась Эухения.

Вассальный вызов, - мрачно подтвердил Макс.

К ним уже подбегал Фернандо, и Мартина протягивала руку Эухении. Все случилось в мгновение ока. Только что Эухения слышала хлопки дизаппарации Эрнесто и Пиппе, и вот она уже во дворе вместе со всеми, бросается к Ромулу, стоящему в дверях.

Что случилось? – заговорили они все наперебой, но Ромулу не отвечал. Он не отвечал и смотрел на нее. И тогда Эухения поняла.

Гжегож? Хуан Антонио? – воскликнула она. Волна ужаса, паники накрыла ее с головой. Ноги моментально сделались ватными.

Да что ж вы делаете, придурки? – рявкнул чей-то голос, кажется, Макса.

Кто-то подхватил ее на руки. Голова кружилась.

Сейчас, сейчас, - зашептал Фернандо на ухо. – Все будет хорошо.

Эухения вцепилась в его колет, пытаясь встать, но он так и внес ее в замок на руках.

В библиотеку, - глухо выдавил Ромулу.

Да что случилось-то? – допытывался Эрнесто, но ему никто не отвечал.

В библиотеке была толпа народу, но первый, кого увидела Эухения – Хуан Антонио. Он полулежал в кресле у зашторенного окна, с перебинтованной головой, и Соледад водила над ним палочкой. Полина Инесса, Рита стояли у стола баронессы, чуть поодаль подпирал шкаф барон. Баронесса с запрокинутым лицом лежала на диване, выставленном поперек библиотеки – на другом краю его сидела грузная графиня Лидия Санторина, португальская родственница, и придерживала ее за ноги. В руке у баронессы был платок с подозрительными красными пятнами.

Мама? – Эухения вырвалась из рук Фернандо и кинулась к ней, хватая за лицо и за руку. Но рука оказалась горячей, и баронесса сама зашевелилась и сделала попытку привстать. Барон тотчас же бросился к ней, подкладывая подушку. – Мама?

Гжегож… - баронесса выдохнула и закашлялась.

О боже, - Эухения встала на колени, все еще держа мать за руку. – Нет! – сказала она. – Нет! Господи, нет! – Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Он просто не мог умереть. Не сегодня. Не сейчас.

Конечно, нет! – раздался ворчливый голос графини Санторина. – Хватит уже вести себя как размазни, и объясните, наконец, ребенку, что ее женишок, к сожалению, пока еще на этом свете, вот только под венец он собрался не с ней, а с ее младшей сестрой, с этой недоделанной сучкой Вероникой Алехандрой. Да еще прихватил при этом все семейные деньги из сейфа в Гринготтсе. Хорош женишок.

Ой, блядь, - сказал Эрнесто.

Я убью его, - пробормотал Макс.

Эухения молчала, пытаясь осмыслить то, что сказала тетка. Слова были такие знакомые, но они никак не складывались во фразы. Кто-то взял ее за руку, отцепляя от маминой, она подняла голову и увидела, что это отец. Он помог ей встать и осторожно подвел к креслу у окна, загораживая от братьев. Эухения вцепилась теперь в него. Она боялась, что он отойдет, и тогда все… будут смотреть.

Может, уже кто-нибудь расскажет толком? – спросил Эрнесто.

Барон хотел было заговорить, но баронесса перебила его жестом. Она поднесла ко рту платок:

Этот мерзавец соблазнил Нику и заставил Хуана Антонио отдать им все твои деньги, Эухения. Твои, Максима, мои, наши, - поправилась она, взглянув на мужа, - и его собственные. Все, что находилось под его управлением. После этого они бежали неизвестно куда.

Господи, - Эухения обернулась посмотреть на Люкса. Тот отвернулся.

Империо? – уточнил Эрнесто.

Нет. Я вообще не помню, что произошло, - убитым голосом сказал Хуан Антонио. – Я очнулся в лодке на реке, с раной на голове. Вместо воспоминаний – черная дыра.

Как же ты узнал, что он заставил тебя отдать все деньги? – спросил Фернандо. Он подошел к Эухении и, протянув ей стакан воды, отступил к окну.

У нас двойное управление счетами, - ответила Мария Инесса и посмотрела в сторону стола. – Мне прислали уведомление.

Это и было то важное, что я забыла тебе сказать, - послышался вдруг тихий голос Полины Инессы. – Я видела, как аура Ники вспыхивает в его присутствии, но он как будто заставил меня забыть? – добавила она с недоумением.

Да потому что он ота! Гребаный чертов ота, - воскликнула баронесса. – Он подчинил себе весь дом! Он мог бы заставить нас есть друг друга, а мы бы и не заметили!

Ота? – переспросил Пиппе. – Это все объясняет. Но почему… - он оборвал себя, и Эухения поняла, что это было что-то, связанное с ней.

Так, - протянул Эрнесто. Он подошел к столу и, покопавшись в кармане мантии, что-то выложил: - Ключ от моей ячейки в Гринготтс. Моя доля осталась нетронутой, так что…

Эухения оглянулась на Соледад, лицо у Эрнесто было несколько виноватое. Но Соледад кивнула и, прервав лечение Хуана Антонио, с деловитым видом тоже вытащила ключ.

У меня осталось кое-что от наследства. Я перевела все деньги в галлеоны, - сказала она.

Рита взяла ее ключ и, присовокупив свой, посмотрела на Ромулу. Тот опустил голову.

Я… потратил деньги, - пробормотал еле слышно.

Рита задержала взгляд на его лице.

Эухения вспомнила про дом.

Разве этого не должно хватить? – спросила она.

Этого хватит на несколько месяцев, - подхватил Хуан Антонио. – И мы могли бы продать один из заводов, и…

Нефтянка? – воскликнул Макс. – Сейчас? Когда цены ползут вверх?!

Тогда можно попытаться взять еще кредит…

Эухения оглянулась на Фернандо. Тот кивнул, как будто только и ждал сигнала от нее, обошел кресло и подал руку, помогая встать. Если их кто-то и пытался остановить, то Эухения этого не увидела.

За пределами библиотеки дышалось как-то свободнее. Фернандо помог Эухении подняться по лестнице.

Оставь меня, - попросила она перед дверью своей комнаты.

Не поворачиваться и не смотреть в глаза.

Тебе нечего стыдиться, - сказал Фернандо.

Просто оставь меня.

Хорошо.

Его руки отпустили ее, и только когда внизу захлопнулась дверь библиотеки, Эухения наконец повернулась. Она села прямо на лестнице, прислонившись головой к двери, подтянула колени к груди. Закрыла глаза. В голове была душная, звенящая пустота.