Дар памяти

Это было необходимо, - говорит Альбус мягко и берет ее за руку.

Она кивает, соглашаясь, но смотрит на меня настороженно, как будто ожидая, что я выкину еще что-нибудь в том же духе.

Может, тебя утешит, что ты спасла жизнь и мне тоже? – спрашиваю я с опаской: предсказать реакцию рассерженной Минервы очень сложно. И хмыкаю: - Так что я твой вечный должник.

У нее на лице сменяется целая гамма эмоций. Неприязнь, и отвращение, и обида, и стыд. Очень хорошо понимаю, каково это – когда тебя под заклятьем заставляют делать что-то. Лорд как-то решил поразвлечься. А его Империус так быстро не сбросишь, как мой. Меня передергивает от воспоминания, мы с Минервой встречаемся глазами, и ее лицо разглаживается.

– Все в порядке, Северус, - говорит она чуть срывающимся голосом. – Главное, что вы с Альбусом живы. – И поворачивается к нему: - Вы знаете, кто это сделал, Альбус?

Он сидит, поглаживая бороду. Думает, что соврать, улавливаю я. И тут меня охватывает совершенно дикая, практически неконтролируемая злость.

Думаю, что Северус разберется с этим. Северус?

Это он ко мне за подтверждением обращается. Ну уж нет, Альбус. Хотите в детский сад играть – играйте. Только не ценой моей шкуры.

Ваш любовник, вы и разбирайтесь с ним сами, - говорю я с ледяным презрением в голосе, поворачиваюсь и ухожу в сторону кабинета. И закрывая за собой дверь в гостиную, слышу, как мне в спину потрясенно ахает Минерва.

Что ты себе позволяешь?!!

Позвольте представить: директор школы чародейства и волшебства Хогвартс Альбус Вульфрик Брайан Персиваль Дамблдор. В страшном гневе. Объект страшного гнева – преподаватель зельеварения и бывший любовник директора Северус Снейп. Место действия: лаборатория последнего. Третий акт драмы «Отворотные зелья и чары». Автор произведения: таинственный незнакомец в темном плаще.

Я не поворачиваюсь и продолжаю методично разделывать слизней. Стою я так, что Альбус просто не может обойти меня, и ему приходится выдавать свои яростные тирады за моей спиной.

Что ты себе позволяешь?!! Твоя ревность переходит всякие границы! Ты пользуешься тем, что я не могу тебя уволить, что я вынужден пользоваться твоими услугами… Не испытывай мое терпение, Северус! Не вынуждай меня напоминать тебе…

Да уж, лучше заткнуть его, пока он не напомнил. Я молча стаскиваю перчатки, беру толстую книгу в сиреневой обложке, которая лежит на противоположном краю стола, раскрываю на нужной странице и подсовываю Альбусу:

От сих и до сих, директор.

Тон у меня такой, что он понимает: в данный момент лучше со мной не спорить. Наверное, из меня бы тоже хороший директор получился.

Через несколько минут мне говорят в спину:

То есть, это не ты слишком сильное отворотное зелье сварил?

Мерлин, ну конечно же, нет!

Северус, мальчик мой, - потрясенно ахает он.

Я уже опять в слизнях, так что оборачиваюсь через плечо, чтобы посмотреть на него: Альбус сидит в кресле, закрыв лицо руками.

Что же ты натворил, думаю я, закусывая губу. Что же такое тебя держит там? Пусть буду не я, кто-то другой, но только, пожалуйста, без таких последствий. И, интересно, насколько сильным магом нужно быть, чтобы наложить отворотные чары на Дамблдора. Да еще, чтобы они остались необнаруженными продолжительное время. Чары, с которыми сам Дамблдор боролся с таким трудом. Смог бы я наложить такие? Однозначно, нет. Вот Лорд наложил бы, да. Внезапно я холодею. Волшебник сильнее Темного Лорда, подчиняющий себе Альбуса. Я сдергиваю проклятые перчатки, подхожу к Альбусу, и останавливаюсь над ним.

Альбус, он знал, что я готовлю для вас отворотное?

Он отнимает руки от лица и качает головой. Лицо непроницаемое.

Когда вы стали с ним встречаться?

Он связался со мной четвертого декабря.

Четвертого декабря. Там, на столе в его гостиной мы занимались сексом шестого. Значит, он уже знал тогда, что это в последний раз. Я на миг прикрываю глаза. Отчего-то больно векам. Под ними странно жжет. Наверное, сок от слизней попал.

Как он узнал, что я ваш бывший любовник? Вы ему сами сказали?

Нет. Северус, я не представляю, как он узнал, – Альбус ударяет ладонью по подлокотнику. Сейчас он кажется спокойным, просто размышляющим, и этот жест можно отнести всего лишь к желанию что-то понять. У моего бывшего любовника – великолепное самообладание. Даже сейчас, после всего, я смотрю на Альбуса с восхищением. И очень хочется поцеловать его.

– Я ему не говорил ничего. И он не очень сильный легиллимент. Слабенький легиллимент. Понятия не имею, как, - ясные голубые глаза смотрят куда-то в стену.

Альбус задумчиво грызет дужку очков. Всегда любил эту его привычку.

Сильный волшебник, но слабый легиллимент?

И волшебник не сильный, - Альбус грустно улыбается чему-то далекому.

Воспоминания. О нем. Наверное, в другом случае меня бы передернуло, но сейчас отпускает. Все-таки хватит с меня одного Темного Лорда.

Не сильнее Шеклболта, - говорит Альбус и опять улыбается. Не мне. Прошлому ему.

В таком случае, как он на вас отворотные чары такой силы наложил?

Этого я сам не могу понять, Северус. Я буду думать.

Но сказать, кто это, вы по-прежнему не хотите?

А ты бы сказал, Северус? – Альбус смотрит на меня строго. Прежний Альбус. Не мой. Больше не мой.

Он встает с кресла, разминая затекшее тело. Да уж, сегодняшняя «пьянка» дорого нам обошлась. Я вот уже два успокоительных в себя влил, а у него, наверное, все мышцы болят.

Кстати, - Альбус лезет в карман, достает оттуда что-то маленькое и невербально увеличивает его.

Передо мной в воздухе зависает большой том в темно-желтой, приятной даже на вид обложке. Редкая книга. По зельям. Семитомник Дженнингсона в одной. Книга, которая зачарована на то, чтобы самой отыскивать и увеличивать нужные страницы. Я ее видел только однажды. Даже «Флориш и Блоттс» заказали ее в одном экземпляре: на то, сколько она стоит, можно целый год жить безбедно.

– С днем рождения, мой мальчик, – Альбус отодвигает книгу прямо в воздухе в сторону и, привлекая меня к себе, целует в лоб и отпускает.

Я потрясенно смотрю на него. Он же пришел сюда в диком гневе? Я, если бы такое выкинули со мной, вообще бы убил. А он мне еще и подарок принес.

Спасибо, - говорю я и осторожно провожу ладонью по парящей в воздухе книге – на ощупь она шершавая, это приятно.

Альбус печально улыбается:

– Не за что, Северус.

И уходит. Перед самым камином в гостиной я его окликаю.

Он поворачивается, и в его глазах – сосредоточенность, и ничего более.

Альбус, этот человек знает, что делает, - тихо говорю я.

Он молча кивает, зачерпывает из пиалы летучий порох и исчезает в зеленом пламени, оставляя мне на память непонимание, острую боль и тягучую нежность.

Ночью, уже засыпая, чувствуя щекой прохладную ткань подушки, я бережно перебираю в памяти его прощальные прикосновения. Мерлин, как хорошо все-таки быть живым! Надо будет послать оборотню в подарок новую мантию, что ли? Главное, чтобы он не догадался, от кого.

Конец POV Северуса

========== Глава 13 Ромулу ==========

В ночь на понедельник 10 января 1994 года Ромулу Вильярдо Севера лежал в своей спальне в родительском доме в Толедо, досадуя на посапывающую рядом жену. В комнате было темно, холодно и одновременно душно. Снаружи шел снег, и ветка старой, давно не плодоносящей оливы, росшей во внутреннем дворе, нетерпеливо постукивала в стекло, как будто просилась переночевать. Был уже четвертый час утра, но сон не шел. В голове гнездились тревожные, тягучие мысли, и хотелось быть где-то, но не здесь. Неясные и совершенно неуместные сомнения мучили его, не желая оформляться в слова.

С кем и хотелось поговорить Ромулу, так это с сестрой Эухенией, но когда он навещал домашних в последние дни, она ни разу не была одна. Зная сестру, достаточно общительную, но в то же время часами остававшуюся в одиночестве во время варки зелий в дедушкином подвале, он недоумевал, как долго она сможет терпеть постоянное присутствие. Сам он после нового года был занят тем, что проектировал дом для дальней родственницы графа Ферейра. И это дало ему возможность остаться на неделю в Лондоне – в Толедо, несмотря на толстые стены старинного дома и, стало быть, хорошую звукоизоляцию, было слишком шумно.