Узы крови

Осознав безнадежность дальнейшего сопротивления, многие падали ниц и умоляли о пленении. Волк, понявший все без лишних прелюдий, стремительно отклонился от острейшего лезвия и, развернувшись, ринулся в противоположном направлении. Не обращая внимания на призывы соратников о помощи, он доказал свою трусость, тем самым подтвердив слова проклятого дорнийца. Изумленный государь остановился в недоумении, глядя вслед беглецу. Именно тогда Мартелл, разделавшийся с врагами короны, заметил пробегающего мимо ублюдка и, превозмогая боль в покалеченном колене, накинулся на него и вонзил маленький кинжал в бок. Зарычав, проповедник отбросил напавшего к скале и, вытащив глубоко погрузившиеся в плоть острие, тут же зажал кровоточащую рану. Жажда убивать взыграла с невиданной силой. Быстро сокращая расстояние между собой и безоружным оппонентом, истязатель застыл в нерешительности, стоило появившемуся из ниоткуда Вэйту перегородить ему путь. Времени в обрез. Не стоит тратить его на глупцов.

Опомнившийся первородный начал преследование, убивая каждого, кто осмелился с преданностью защищать цареубийцу. Погоня, к несчастью, оборвалась. Скрывшись в другом конце недлинного ущелья, захватчик попытался вскарабкаться на пригорок, откуда открывался вид на всю местность. Он оказался уязвимым на мгновение, но Клаус не успел настигнуть его, поскольку из-за угла вынырнул чудом выживший сир Клэнт, размахивающий двумя клинками. Как ни странно, но при всей свой мерзкой и откровенно вероломной натуре, он не был предателем. Трусом – да. Но и загнанный в ловушку олень начнет выставлять рога вперед. Слизав с губ явно не свою кровь, он улыбнулся, приглашая составить компанию в предстоящем смертоносном танце. На нем красовалось немерено ран, но какая разница, если представился шанс отомстить за прошлое?

– О, вот мы и встретились, Ваше величество, – насмешливым тоном произнес лорд с дьявольской ухмылкой, под стать слуге Люцифера. – Опасная это привычка – летать со скал подобно птице. Впрочем, убивает не падение, а приземление. Падение – это как полет. Разве что с более ожидаемым концом.

– Ты сумасшедший, – констатировал напрягшийся монарх, мысленно прикидывая в голове всевозможные приемы мерзавца.

– Только что догадался? – рассмеявшись, Рисвелл на мгновение оцепенел, усиленно вглядываясь в неспешно идущую к ним фигуру. Слезившиеся от омерзительного запаха глаза наконец узнали старого знакомого и засверкали от удовольствия. – А я уже и не надеялся увидеть тебя. Живым. – Круто повернувшись, Ланнистер заметил в двух шагах от себя закованного в черную броню рыцаря. Он попал в ловушку. – Все, что я хотел сказать, вы уже угадали.

– В таком случае, ты, вероятно, угадал и мой ответ, – Мандерли перестал направлять орудие на затравленного короля, переводя его на удивленного еретика. Вся понятно. – Ваша милость, если вы поторопитесь, то сумеете положить конец этому кошмару. Я задержу нашего общего друга.

– Что же, это прискорбно, – беспрепятственно пропуская ценного заложника, Клэнт с наигранным сожалением поклонился будущему противнику. Их непрекращающийся поединок в узком пространстве шел не на жизнь, а насмерть. Два разных правителя, две разные идеи, в сущности, ничем друг от друга не отличающиеся. – Это, увы, твоя слабость – ты всегда хочешь, чтобы все было по-умному. – Навалившись на неповоротливого солдата, Всадник прижал его к каменной стене. – Ну что, полетим вниз вместе, а? Нам же нельзя разлучаться. В конце мы должны быть вдвоем – ты и я.

– Милорд, если не возражаете, я попросил бы отойти от моего друга, – раздавшийся из ниоткуда голос, принадлежавший третьему сеятелю хаоса, заставил сражавшихся вздрогнуть и отступить. – Мне кажется, его немного раздражает ваша назойливость.

– Это нечестно! Вас двое! – театрально испугавшись, северянин лишь усмехнулся. Не без интереса он наблюдал за сердобольным Бореллом, солгавшим об убийстве Льва.

– Мы всегда вдвоем. Ты разве не помнишь, кто вытаскивал тебя из реки? – рычание с примесью смеха вырвалось из груди демона, бросившегося на бывших соратников. В порыве неконтролируемого гнева он пропустил удар, оставивший красную метку на плече.

Но излишне самоуверенный Теодор, предвкушавший скорую победу и потрясающий финал, допустил грубейшую ошибку – не вовремя повернулся. Даниэль, отражавший все наскоки, стал свидетелем того, как один из мечей пронзил незащищенное бедро, пройдя насквозь. Раздался приглушенный стон. Белый краб на панцире окрасился в багровые оттенки. Клэнт, в свою очередь, намеревался отрубить ему голову, но лорд Трезубца рубанул его по руке, отрубив пальцы. Отпрянув назад с душераздирающим воплем, Рисвелл почувствовал смертельную хватку на собственной шее. Вырываться бесполезно. Любая попытка пресекалась сильными ударами затылком о скалы. Рука сжала горло, царапая плоть. Стиснув зубы, Отшельник, несмотря на противоборство, засунул кольчужный кулак в рот трепыхающегося врага, после чего сдавил череп с такой нечеловеческой силой, что тот попросту раскололся. Отшвырнув тело, рыцарь подбежал к раненному товарищу, прислонившемуся к камню.

– Ты прикончил его. Молодец, – прохрипел умирающий, вымученно улыбаясь. Не без помощи расчувствовавшегося изгнанника он освободился от неудобных доспехов. – И что-то мне тоже не хочется двигаться. Поспеши. Ты должен завершить начатое. Я пока тут полежу. – Медленно сползая по глыбе, он оставлял на ней кровавый след. – Я знал это. Где-то в глубине души я знал, что так и будет. Но, встретив тебя, понял – не мне суждено помочь мальчику. Не мне ему служить. Иди…

– Не сдавайся, – упрямо проговорил Мандерли, отказываясь верить в случившееся. В этом и заключается Божья кара? Тогда пусть будет проклят такой Всевышний.

– Я просто устал, – выплюнув кровавую слюну, Борелл тяжело вздохнул. Дышать все труднее. Пора заканчивать. – Если ты не пойдешь сейчас…

– Хватайся, – бродяга протянул испачканную руку, надеясь на лучшее. Но упрямец не стал даже смотреть на нее, лишь одним резким движением оттолкнул.

– Да иди же, давай! – прорычал Теодор, вглядываясь в темную щель шлема. Никакого промедления. Время беспощадно ко всем. Провожая одинокого скитальца, сын Вудро постепенно закрывал потяжелевшие веки. – Мы все встретимся на Той Стороне.

Еле подволакивая дрожащие ноги, Даниэль услышал характерный звон металла. Не все еще кончено. Осталось отправить к праотцам того, кто должен был умереть еще четверть века назад. Того, кто гнил во мраке и должен был догнивать там. Но судьба распорядилась иначе. Неважно, каким будет окончание данной истории, но Горный Приют, а точнее – Каньон Смерти, не станут могилой Божьего помазанника. Он резво взобрался на возвышенность – своеобразную арену для последнего акта трагедии. В который раз Лев выживал при совершенно безнадежных обстоятельствах. Значит, его заранее готовили к такому исходу. Вопрос заключался лишь в том, пошлют ли его на бойню или разрешат дожить остаток дней где-нибудь в заново отстроенной столице? Старк поджидал жертву, ходил кругами и яростно колотил себя в грудь, в результате чего из раны вытекало больше крови, чем требовалось.

– Миром править буду только я, – едва слышно прошептал Гэбриэль, глядя на своего врага. Слабый ветер колыхал волосы. Здесь закончится игра, длившаяся слишком уж долго.

– Я тебе не позволю, – не обращая внимания на многочисленные царапины, государь разваливающегося королевства поморщился. В голосе сквозила уверенность. Ничто не выдавало волнения, кроме бешеного сердцебиения, которое слышал только он.

– Почему же? – поинтересовался Антихрист, разминая пальцы. Шрам горел, требовал действий. – Разве мы оба не монстры? Не безжалостные убийцы? Ты и я – две стороны одного и того же. Кто бы из нас не правил миром, он от этого не изменится.

– Ложь! – прорычал Цербер сквозь плотно сжатые зубы. Он мог потерять сознание в любой момент, но стоически держался. – Ты принесешь в этот мир одну только тьму!

Итак, началось. Бежать некуда. По обеим сторонам чернели пропасти. Каждый шаг причинял невыносимую муку, но разгоряченные дракой воины не замечали этого. С каждым новым выпадом Волк все чаще поглядывал то направо, то налево, то вперед, на гору, увенчанную остроконечными скалами. Споткнувшись о собственные ноги, Никлаус вовремя увернулся от вонзившегося в песок лезвия, перекатившись на другой бок и вновь оказавшись в выигрышном положении. Повязка мешала ориентироваться, но он не собирался выслушивать насмешки по этому поводу. Инквизитор не переставал колотить себя по панцирю с изображенным на ним крестом. Какая ирония. Лат у них не было, что помогало двигаться быстро и ловко. Порой Льву казалось, что его взор проникает в душу соперника и видит все происходящее. Он мог ошибаться, но узрел в израненном сердце такое черное отчаяние, такие муки, такой страх перед смертью и тем, что за ней последует, что никакие ухищрения человеческой мести не смогли бы превзойти эту пытку.