Узы крови

– Ты говорил, что Эндрю выбросил свою шпагу в море, – неожиданно напомнил Рекс, не прекращая изучать змеиное тело на изящном эфесе. Ручная работа. Первородный сдержанно кивнул. – Я этого не сделаю. Он жив. Я чувствую. И это значит, что мне все понадобится для того, чтобы уничтожить его окончательно.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я солгал, когда сказал, что твои мать и брат здесь? – робко задал вопрос принц, на что получил такой же сдержанный кивок. Забавно.

Юго-Восточное направление.

Он осторожно выводил последнюю линию, стараясь не нарушить общие пропорции. Бумага тряслась с непривычки, а карандаш часто выскакивал из дрожащих пальцев и падал на пол. В очередной раз усмехаясь из-за своей неизвестно откуда взявшейся неловкости, Клаус наклонялся и подбирал неизменный атрибут художника. Больше года он не практиковался. Расположившаяся на постели девушка, прикрывшая свою наготу шелковым одеялом, стала его музой, его вдохновением. Роскошные черные волосы рассыпались на подушке, прекрасно оттеняя темно-синие глаза. Их никто не тревожил. Полураздетый живописец щеголял рельефными мышцами, украшенными многочисленными шрамами. Не прекращая смеяться, он умышленно долго выводил каждую черточку, чтобы подольше наслаждаться интимностью момента. Прошло не больше недели с того дня, как они отвоевали центральную крепость во всей области и восстановили порядок на этих землях.

Ежедневные праздничные гулянки начинали утомлять, хотя и заканчивались самым желанным образом – уединением с возлюбленной. Только они и бесконечная ночь с миллиардами ярчайших звезд. Отрицать бессмысленно – это чертова любовь. Но вот можно ли расценивать это как предательство в отношении той, что погибла, унося с собой непорочное чувство? Не единожды задаваясь подобным вопросом, Ланнистер обычно фыркал и отгонял неугодные мысли. К сожалению, образ Анны затмил все остальные. От природы красивая и обаятельная, искушенная во всех рыцарских забавах, не по-женски смелая наездница, страстная охотница, она уже внешностью и глубоким внутренним миром пленила сердце пылкого венценосца. С нескрываемой гордостью Лев наблюдал за тем, как эта дочь грациозных Птиц поутру выезжает во главе пестрой кавалькады.

Что-то светлое и радостное, что-то трогательное и романтичное наполняет сурового и не привыкшего к простым радостям жизни полководца. Появление этой королевы – словно живительный бальзам на израненную душу, словно согревающие солнечные лучи юности и красоты. Несмотря на перенесенные страдания, Никлаус остался все тем же мальчишкой, нуждающимся в любви и ласке. Ему, слегка очерствевшему из-за бесчисленных военных походов, внушала невольное уважение ее мужественная отвага. Целыми днями способна эта молодая женщина в бешеной скачке мчаться без устали впереди всей свиты, при этом одаряя замешкавшегося короля насмешливым взглядом, что распаляло еще больше. Под чарующей приветливостью, несомненно, таится железная, непоколебимая гордость.

Нежное, легкое, женственно-округлое тело скрывает необычайную силу и энергию, способную противостоять резким припадкам уныния одноглазого затворника. Ее уже не смущало отсутствие, в сущности, не жизненно важного органа. Леди Сванн могла развеять печаль своего неутомимого спутника. Бесстрашные приключения всегда ее притягивали, даже неотразимо манили неким неведомым очарованием чего-то дикого и опасного, ибо отдаваться чему-либо всеми силами своего существа, всем пылом любви, всей необузданностью страстью – сокровенное призвание энергичной натуры. Неприхотливая, выносливая, точно воин, точно охотник, во всех этих гонках на берегу и похождениях, она умеет быть совсем другой рядом с угрюмым монархом. Повелительница во всеоружии, самая очаровательная юная особа, способная легко и непринужденно разжечь внутри давно погасший огонь, возбудить умершие желания и пробудить дремлющего зверя.

Совершенная противоположность своему бесстрастному и невозмутимому старшему брату, который основывался на практичности собственного ума, нежели на тщетных эмоциональных порывах. Две абсолютно разные личности, связанные родственной связью и, на удивление, глубокой привязанностью. Рано потеряв родителей, Дориан заботился о сестре, всячески защищая ее от нежелательных кавалеров. Тем не менее, он не стал препятствовать ее связи с новоявленным правителем Беленора. Конечно, он внимательно следил за стремительным развитием их отношений, но предпочитал не вмешиваться открыто. Лишь изредка, будто невзначай, задавал нужные вопросы, после чего менял тему разговора. Аристократ осознавал заманчивость такого союза и не имел ничего против места при дворе. Честолюбивые планы отнюдь не плевали на мнение Анны – ей было хорошо, а значит опасности нет.

Недавно Оленьи Рога потрясло из ряда вон выходящее событие. Вильгельм, никогда не любивший демонстрировать истинные эмоции на публике и придерживавшийся образа ярого ненавистника окружающих, сделал предложение своей любовнице – Лилит. Не обращая внимания на изумленные взоры, он просто опустился на колено и спросил, не желает ли единственная дочь легендарного Винсента носить не менее именитую фамилию. Разумеется, после совместных ночей, проведенных в покоях признанного владыки Штормовых Земель, ни о каком отказе не могло быть и речи. Церемония не отличалась от стандартного пира в честь славного триумфа, однако Баратеон все же был вынужден произнести клятву перед Богом и его служителем. Невыносимая кара для того, кто разуверился еще с детства. По этой причине Джером не мог перестать посмеиваться себе в кулак, пытаясь сохранить спокойствие.

Насмеявшись вволю у выхода из церкви, Грандинсон сердечно поздравил товарища с попаданием в мастерски расставленные сети, а затем объявил сегодняшний день – днем перерождения извечного циника и предложил отметить. Возражений не было. Поэтому засмотревшейся друг на друга паре следовало бы поторопиться с одеждой. Присутствие государя необходимо, а он занят оттачиванием некогда заброшенного навыка. На его последних работах изображалась невинная девушка, павшая жертвой масштабных политических игр проклятого Разрушителя. С тех пор он не брал в руки ни карандаша, ни кисти. Но многое изменилось, включая его самого. Созидание – вот основополагающий фактор величия. Увлекшись важной идеей не только уничтожать, но и возрождать, генерал полностью ушел в свой мир.

– Ладно, дорогой, нам пора одеваться, иначе мы рискуем опоздать, – потянувшись на кровати, Анна поднялась в надежде найти платье. Вместо этого она получила весьма недвусмысленный взгляд и красноречивую усмешку.

– Без сомнения, этот ракурс меня устраивает гораздо больше, – первородный зажал карандаш в зубах, с удовольствием наблюдая за тем, как предмет его воздыхания накидывает себе на плечи скользкое покрывало. – Разве нет?

– Смешно, – она вытащила ненужный предмет из его рта и коснулась плутовских губ с особой нежностью, проводя ладонью по колючей щеке. Какая умопомрачительная симпатия. – Знаешь, оставшиеся шрамы не такие страшные, как тебе кажется. Ты вполне можешь ходить без повязки. – Фыркнув, Ланнистер покачал головой. – Как пожелаешь, но ответь – ты видишь мир черно-белым или все-таки цветным?

– Ты не поверишь, если я расскажу, – рассмеявшись, парировал Цербер, нехотя высвобождаясь из объятий. – Позову слуг, чтобы привели тут все в порядок. Раз ты и все остальные жаждете лицезреть меня на глупом балу, то так тому и быть. – Пройдя мимо дремавшего черного кобеля, перебирающего лапами во сне, Лев усмехнулся, а затем потрепал животное по холке. – Просыпайся, приятель. Не одному же мне страдать.

Элегантно разодетые вельможи приветствовали самопровозглашенного короля и пока что непризнанную королеву. Идеально гармонирующая пара. Подойдя к главному столу, за которым в окружении аппетитных блюд разместились молодожены, Клаус наклонился к уху близкого друга и прошептал нечто такое, отчего раскатистый смех пробежался по всему обширному залу.

Многие приглашенные гости были удивлены появлению вдовы казненного за предательство Транта. Она не носила черного, ибо не скорбела по жестокому супругу, но все же осмелилась явиться на торжество, дабы поздравить законного сюзерена. Ее малолетний сын – печальное напоминание о наследии поганого Висельника – шел рядом и неуверенно кланялся вышестоящим. Зря она привела сюда ребёнка. Пульсирующая вена на шее Оленя свидетельствовала о нарастающем раздражении. Как бы там ни было, он нашел в себе силы улыбнуться и поприветствовать нежелательных вассалов.