Узы крови

Грозовые тучи нависли над Западом. Небо затянуло, позволяя тьме господствовать над светом. И без того маленькая свита возвращалась обратно на Утес в полнейшем унынии. Обычно словоохотливый Валькур не произнес ни слова. Остальные изредка перебрасывались ничего не значащими фразами об испортившейся погоде. Колемон, с нескрываемым отвращением поглядывающий на своих сопровождающих, не реагировал ни на какие вопросы. Он провалил важнейшую миссию. Солдаты ждали от него взвешенных и продуманных указов по отвоеванию собственного дома. Глупец и наивный дурак. Он должен был вернуться с деньгами, подкреплением и осадными машинами, но все, что он заимел, – это никчемный предатель и убитые горем родственники.

Мелькнувшая вдалеке молния принесла с собой окончательное разочарование. За ней последовал гром, ввергнувший в пучину уныния. Хлынувший дождь, в свою очередь, уничтожил любые человеческие порывы. Раздвинув портьеры, ведущие в главный шатер, где уже велись бесконечные споры, первородный восстановил тишину одним своим присутствием. Он не собирался тратить время на полнейшую чушь и говорить о своем слепленном на ходу плане больше одной минуты.

Сев за стол и прижав руки ко лбу, Цербер наконец подал голос:

– Завтра утром мы пойдем на штурм. Погибнет немало людей, но, увы, это издержки войны. Вы не станете вновь оспаривать все мои замыслы, дражайшие советники. В противном случае будете советовать кому-то другому.

Изумленные лица присутствующих не тронули его. Впрочем, как и безумный ливень. С неприятным чувством тревоги он присел на камень неподалеку от обрыва. Бешеный шторм атаковал море. Гигантские волны разбивались о скалы. Флаги Ланнистеров с золотыми львами почти разрывало. Один из них унесло в открытое море.

Хищник не умеет плавать. Захлебываясь водой, он идёт на дно. Как забавно.

Прикосновения Хелены, вопреки всем ожиданиями, не успокоили расшатанные нервы. Он заключил ее в объятия и опустил подбородок на дрожавшее от холода плечо. Впоследствии он вспомнил о стихийном бедствии и накрыл их обоих своим плащом. Она все знала, но молчала. А о чем тут говорить?

– Когда Хэйли погибла, защищая меня от головорезов отца, я дал обещание. Поклялся себе в том, что никогда не позволю причинить вред своим близким, – принц тяжело вздохнул, вспоминая тот жуткий день, перечеркнувший всю их жизнь. После этого в течение месяца каждый был предоставлен сам себе. Тогда Кол научился выживать. – Но какой в этой клятве смысл, если я не могу помочь тем, кто просто в меня верит?

Юго-Восточное направление.

Они пришли сюда обыкновенными захватчиками, не имея ничего, кроме достаточно сомнительного плана, рассчитанного исключительно на безграничную удачу. Она ведь сопутствовала им на протяжении всего пути. Первоначально все единомышленники от них отвернулись, называя недальновидными сумасбродами. И где теперь все эти трусливые прихлебатели? Верно, явились на поклон к новому лорду освобожденной крепости.

Столетиями клан Баратеонов владел уродливой цитаделью, окруженной торчащими во все стороны шпилями, прямоугольными строениями и громаднейшей двадцатиметровой стеной. Она, выстроенная из грязновато-серого камня, была неподвластна таранам. Двойная каменная кладка с песком и щебнем в середине; две дюжины башен разных форм и размеров мрачной тенью нависали над строениями. С присущей старым эпохам траурностью была возведена главная твердыня, где могли разместиться две армии.

Встроенная в стену, она не имела окон со стороны бушующего моря. Вершины были увенчаны массивными зубцами и издалека напоминали шипастую корону. Двадцать лет прошло с той знаменательной битвы. Стоило поколениям сменить друг друга, не нарушая при этом определенного баланса, как все встало на свои места. Наместников и прочих гадливых личностей либо истребили, либо изгнали, либо кинули в тюрьму. После грандиозного пира, окончившегося не совсем так, как планировал временный хозяин, роялисты поставили на колени весь гарнизон. Им дали выбор: присягнуть на верность законному верховному лорду или же погибнуть нелепой смертью в дуэлях с самыми опытными фехтовальщиками в стране. Разумеется, большинство выбрали менее жестокий вариант и остались на своих постах. Те, кто избрали справедливость и мнимое достоинство, были повешены.

Альянс восторжествовал. Многочисленные стяги союзников водрузились на шпили. Но самое грандиозное событие прошло под бурные овации и громкие крики народа: полотнище с черным висельником, символизировавшее старую власть, сожгли. Прямо на высочайшей точке всего укрепления. А вместо него закрепили знамя с вставшим на дыбы коронованным оленем. Испортившаяся погода в виде непрекращающегося дождя не помешала крестьянам выйти из хижин и поприветствовать долгожданного наследника бывшего господина. Вильгельм, шокированный таким теплым приемом, пустил скупую мужскую слезу, чем растрогал короля и сподобил его на подарок. Ему давно следовало поблагодарить своего неудавшегося убийцу за весь пройденный путь. Не всегда их дорога была вымощена счастливыми мгновениями. Черепов на ней, несомненно, встречалось намного больше.

Тем не менее, какой бы сладкой не была победа, ее пока рано праздновать. Виновник гибели невинной женщины все еще на свободе, равно как и детоубийца, повинный в смерти двоих сыновей Бернарда. Нельзя действовать сгоряча. Они едва закрепились в новом опорном пункте, и не могут потерять его из-за глупой эмоциональности. Лорд Трант никуда не денется – в данный момент он отсиживается у своего соратника. До них нетрудно добраться, но брать их убежище штурмом и терять солдат – неразумно и бессмысленно. Поэтому пришлось запастись терпением.

Расположившись на стуле, Клаус внимательно слушал разговоры рядом сидящих, пока озлобленный сир Кокшо расхаживал по комнате с заложенными за спину руками. Недавнее открытие сильно пошатнуло его психику: жертвами неконтролируемых вспышек гнева становились друзья, искренне желавшие помочь.

– Сядь, Келвин! – не выдержав бесплодного хождения по кругу, приказала Клэр. Пусть не сразу, но он подчинился. – Думаешь, мне не хочется рвать и метать? Я лучше тебя знаю, что такое ярость… Когда он был на мне…

– Нам необязательно об этом говорить, – вмешался монарх, наслышанный об этой не самой приятной истории из прошлого. Ее супруг нахмурился, но промолчал.

– Нет, я хочу, – тоном, не допускающим возражений даже от самого влиятельного человека во всем королевстве, заявила храбрая леди. – Когда он был на мне, я сжала кулак и со всей силы ударила его по лицу. Да так, что сломала ему нос. Но это его не остановило. Он заткнул мне рот простыней, и я едва могла дышать.

Запнувшись на долю секунды, она потянулась к стакану с водой и выпила все содержимое.

– Каждый раз, когда я вспоминаю эту ярость, я душу ее. Чтобы она не задушила меня. Я должна это делать. Мы должны. Иначе жить невозможно.

Гробовое молчание, нарушаемое нервным постукиванием чьего-то пальца по столу, затянулось на несколько минут. Сперва в помещение, предварительно постучавшись и спросив разрешения, вошел невысокий мужчина, желавший попрощаться с сестрой. Если он выйдет за ворота замка, то автоматически окажется предателем, поскольку намеревается вернуться домой и предупредить вероломного отца о надвигающейся катастрофе. По всей видимости, Гарольд предпочел стать на сторону падальщиков и следовать их догмам до победного конца. Клэр ответила на его внезапную братскую любовь презрительным взглядом и велела убираться к черту. Он не помог ей в часы нужды. Так почему она обязана заботиться о том, повесят ли его на ближайшей ветке сегодня или же завтра? Вздохнув, Тарт спешно ретировался, пропуская вперед неизвестную женщину.

Тонкие белые волосы с черными прядями лежали на изящных плечах. Одетая в легкий серый плащ, незнакомка остановилась посреди зала. Сопровождаемая двумя стражниками, она привлекла к себе внимание всех присутствующих. Упав на колени, гостья с характерными аристократическими чертами повергла всех сидящих в шок и недоумение. Ланнистер приподнялся на кресле, рассматривая новоприбывшую, пока Баратеон пытался выяснить ее имя. Тогда оно сорвалось с дрожащих женских губ – ее зовут Альма из практически уничтоженного дома Дондаррионов. Ее муж – Гектор, объявленный изменником короны. В мгновение ока лицо Вильгельма вытянулось, а в глазах заплясали огоньки гнева. Месть пожирала его рассудок и медленно доедала остатки души.